Альгис подхватил ее, бесшумно поставил на ноги. Она показывала глазами наверх. Он догадался, пошарил рукой на ее полке, нащупал плюшевую куртку и передал ей.
Сейчас нужно было выйти. Без промедления. Не стукнув дверью.
У двери стояла Сигита, он — за ней, в узком проходе, и меняться местами было неудобно, даже опасно. Был риск задеть спящего Даусу.
Сигита оказалась очень смышленой. Успокаивающе кивнув ему, взялась обеими руками за никель дверной ручки, прикусила от напряжения губу и нажала. Дверь медленно поползла, открыв щель в освещенный коридор и сразу впустив в купе шум голосов оттуда.
У Альгиса от боли онемела спина. Он не оглянулся. Стоя в проходе, он загораживал Сигиту от спящих и, протянув руку, помог ей оттянуть дверь наполовину. Сигита боком выскользнула в коридор с плюшевой курткой на согнутом локте. Альгис передал ей ее чемоданчик, затем свой и саквояж.
Она отошла вправо, скрывшись из виду. Тогда Альгис обернулся. Дауса сопел, снова натянув на лицо одеяло. Закрытые, как покойника, глаза Гайдялиса подавали признаки жизни подрагиванием рыжих ресниц. Взгляд Альгиса скользнул по столику со стаканами недопитого чая в подстаканниках, куском недоеденной колбасы на газетном обрывке и горкой цветных бумажных оберток от сахара-рафинада. Над его опустевшей постелью в сетке топорщилась оранжевая мыльница, тюбик зубной пасты и футляр со щеткой. И, как бы убеждая себя, что он абсолютно спокоен, вернее, проверяя себя, Альгис задержался еще на миг, пока не вынул все это из сетки и сунул в карман пальто. Лишь после этого он протиснулся в коридор и медленно, медленно потянул назад дверь, с легким щелчком захлопнувшуюся на замок.
В коридоре, ярко освещенном матовыми плафонами, теснились, проталкивая вперед чемоданы, севшие в Минске пассажиры, и вместе с ними в устоявшееся дремотное тепло вагона из тамбура наползал сырой морозный пар. Сигита застряла во встречном потоке пассажиров, пробивалась плечами и локтями, вызывая недоуменные взгляды и даже негодующее ворчание.. Она беспомощно оглянулась на Альгиса, и он улыбнулся ей, даже подмигнул, чтоб приободрить, просунул свой чемодан, упер боком ей в спину и стал подталкивать, помогая добраться до тамбура. Нужно было спешить, во что бы то ни стало. В купе могут хватиться их любой момент.
Плакал на чьих-то руках сонный ребенок, и люди переговаривались отрывисто и нервно. Толстая, укутанная поверх теплого пальто огромным. платком, дама прижала Альгиса к стене, дыша ему в шею, и он рванулся движением всего тела, слыша сухой треск отрываемых пуговиц.
— Я с ума сошел, — мелькало в голове. — Что я делаю? Как мальчишка бегу, грубо толкаю людей. Зачем? Куда?
И вдруг ему стало смешно.
— Пардон, мадам, — оскалился он в улыбке толстой даме. — Моя пуговица зацепилась за ваш платок.
— Ненормальный, — зашипела она ему в спину, но он уходил от нее, отжимая встречных, и каждый раз смеясь, извиняясь:
— Пардон… пардон. У тамбура было немного свободней, и можно было отдышаться, запахнуть разъехавшееся в стороны пальто. Голова Сигиты мелькала уже в тамбуре.
Проводница в черной шинели удивленно вскинула на Альгиса глаза:
— У вас билет до Вильнюса. Здесь сходите? Тогда я отмечу освободившееся место.
У Альгиса холодком сжалось сердце. На их места пустят новых пассажиров, и конвоиры хватятся, поднимут тревогу.
— И девушка сходит?
— Нет, нет, — как можно беспечней улыбнулся Альгис. — Мы вернемся. Только эти вещи передадим,кивнул он на свой багаж. — Здесь нас люди встречают.
— А-а, — с сомнением в голосе протянула проводница. — Я думала, это ваш багаж. Только быстренько, не опоздайте. Осталось десять минут.
— Слушаюсь, товарищ начальник, — фамильярно рассмеялся Альгис и вызвал у нее ответную. улыбку..
— Давайте, давайте. Не загораживайте проход. Спускаясь со ступенек на заснеженную, продуваемую колючим ветром платформу, Альгис вспомнил, что он не рассчитался с проводницей за два стакана чая с лимоном и представил себе, как она будет честить его на весь вагон, когда станет ясно, что он скрылся. Да еще не один, А с преступницей, которую везли судить два несчастных конвоира из Литвы. Вот уж будут злорадствовать и потешаться все пассажиры. Потому что милицию одинаково не любят что в Литве, что в России.
Сигита, запахнув на шее свою куртку и подняв воротник, щурилась на ветру, поджидая его.
— Дайте, я понесу, — потянулась она к саквояжу и смотрела на него доверчиво и преданно блестя глазами.
— Ты дама, — локтем отвел ее руку Альгин.А я еще не такой старый.
Сигита рассмеялась.
— Давай темп, сказал Альгис, устремляясь вдоль платформы. — Подальше отсюда.
Они пересекли большой, отделанный гранитом зал ожидания, где на деревянных скамьях, поджав ноги, спало вповалку множество людей в окружении груд, котомок, чемоданов и узлов. Здесь было тепло, и воздух был густой и кислый.
Альгис с облегчением вышел на привокзальную площадь, темную, с редкими фонарями. Ветер усилился и сек лицо мелкими иголками. Зеленые огоньки на двух свободных такси зазывно мигали в конце площади. Они поспешно направились туда, обгоняя другихлюдей, с чемоданами и узлами тоже торопившихся к автомобилям.
— Успеем первыми, — загадал Альгис, переходя на широкий спортивный шаг, — и Сигита спасена. Сигита почти бежала, стараясь не отстать от него. Уложив вещи в багажник, он пропустил Сигиту на заднее сидение, и сам подсел к ней, с силой захлопнув дверцу.
Шофер, молодой небритый парень в шапке-ушанке и меховом жилете поверх пиджака, окинул их равнодушным взглядом:
— Куда? Вопрос шофера застал Альгиса врасплох. Дей ствительно, куда они поедут? Альгис сгоряча не подумал об этом. Главное, было уйти от возможной погони, а куда — надо было решать сейчас, без промедления, под устремленным на него скучающим взглядом шофера.
В Минске Альгис никогда не был и друзей не имел в этом городе. Гостиница исключалась. Там потребуют документы, а их у Сигиты нет. Потом с минуты на минуту их хватятся и начнут искать. Нужно как можно быстрее покинуть этот город, убраться подальше и замести следы.
— В аэропорт, — сказал Альгис. «Волга», взревев остывшим мотором, понеслась мимо вокзала, и Альгис, прильнув к стеклу, проследил, не видно ли там милиционеров. Развернувшись на площади, такси нырнуло под железнодорожный мост, и вверху, над их головами, прогрохотал пассажирский поезд, судя по времени, их поезд, который они недавно покинули.
Альгис облегченно вздохнул, откинулся на мягкую спинку сиденья и взглянул на Сигиту. У нее на лице было такое выражение, удивленное и выжидающее, будто она играет в какую-то увлекательную, захватывающую дух, игру, и с ликующим замиранием сердца ждет, какой новый ход предложит ей напарник по игре. То есть, он — Альгирдас Пожера известный поэт и лауреат нескольких премий, отец семейства, с висками, тронутыми первыми нитями седины.
Ты знаешь, куда мы едем? — спросил по-литовски Альгис, скосив глаз на шоферский затылок.
