кампании, три обоймы, две коробки ремингтоновских кумулятивных зарядов «Золотая сабля» в медной оболочке и бельтцеровская кобура, которую владелец лавочки добавил от себя, хотя Слоун его об этом не просил.
Сидя в машине, Слоун заправил обоймы, вогнав одну в рукоятку, и полюбовался безупречной гладкостью стали и резины, чувствуя, как ловко ложится в руку увесистая тяжесть. Удобно, ничего не скажешь. До того как в лифте клиники он ухватил «руджер», рука его не держала оружия со времен службы в морской пехоте, и он дал себе зарок, что и впредь к оружию не прикоснется.
Он прикрепил пистолет к своему расшитому кожаному поясу, имевшему дополнительную толстую петлю на правом бедре, так, чтобы пистолет плотно прилегал к телу, и проехал к фастфуду с телефоном- автоматом на парковке. Сдачу он получил четвертаками, так что мог кинуть в щель автомата целую пригоршню монет. Мобильник Тины ответил с третьего сигнала.
— Это я. Не называй меня по имени.
— У тебя все в порядке?
— Все прекрасно. А как ты?
— У нас тоже все прекрасно. Слушай, тебе надо быть осторожным.
— Я осторожен.
— Я не про то. Мне позвонила доктор Найт. Сказала, что к ней в офис приходил кто-то из ФБР; хотел порасспросить ее о тебе, но она от встречи отказалась. А в выходные кто-то влез в ее кабинет. Она никак не могла взять в толк, что ему понадобилось, пока не заметила пропажу.
— И что же у нее пропало?
— Ее блокнот с записями, где она зафиксировала наш с ней разговор, тот, в котором я ей описывала твой ночной кошмар. Она сказала, что проверила у охранников, и те утверждают, что приходил служащий Федерального почтового ведомства. Это был тот же самый человек, который раньше в клинике представился агентом ФБР.
— Откуда она знает?
— Они описали ей его, и она сказала, что такую внешность не скоро забудешь.
— А тебе она его описала?
— Да. Она сказала, что он афроамериканец. Очень высокий. Очень крупный.
53
Ухватив зубами добрую половину сандвича с копченой колбасой, Том Молья накинул спортивную куртку и взглянул на часы — 10:00. Джон Блер пунктуален. Молья заторопился по коридору к выходу, но из- за угла навстречу ему вынырнул Дж. Рэйберн Франклин — начальник был сердит, видимо искал его; увидев Франклина, Молья поспешил бросить в карман недоеденный сандвич и сделать движение в сторону туалета.
— Об этом и не мечтай, — прогремел голос Франклина, и окрик этот заставил Молью замереть на месте.
Он отдернул руку от двери туалета. Извечная история. Когда цель близка. Он повернулся к Франклину.
— О чем «не мечтать», шеф?
— Нырнуть в сортир, чтобы не встречаться со мной, — вот о чем. Потому что сейчас я и там достал бы тебя — не побрезговал.
Молья схватился за живот.
— Да я и думать не думал, шеф. Мне просто нехорошо...
— Ты почему на звонки не отвечаешь? — От Франклина несло выпитым кофе.
— Вызывал? Прости, меня не было на месте. Ты же знаешь меня и мои хвори. — Большим пальцем он указал на дверь туалета. — Похоже, я от ребят заразился. — Он кашлянул, заставив этим Франклина сделать шаг назад. — Хотя, может быть, это и вчерашняя итальянская колбаса сказывается. Не надо было жадничать, вторую есть. Не бойся, я буду держаться на расстоянии. Хотя и тут гарантий, конечно, нет.
Молья решительно двинулся в сторону уборной, но Франклин протянул руку, преграждая ему путь.
— Тогда уж и копченую следует исключить. Где записка?
Молья изобразил недоумение.
— Записка? Какая записка?
— Не паясничай и не делай вид, что не понимаешь, Моль. Записка, которую передал тебе вчера Клей.
Молья потер подбородок, словно проверяя, насколько отросла щетина.
— А Клей передал мне вчера записку?
Франклин улыбнулся.
— Разве насчет Браника никто не звонил? Не было звонков?
— Ах, та записка...
— Да, именно та. Клей сказал, что ты вызвался собственноручно передать мне сообщение. Почему это ты, скажи, вдруг проявил такую услужливость?
— У Плеши поясницу прихватило...
— И ты решил изобразить из себя доброго самаритянина, потому что вы с Клеем не разлей вода?
— Ну да. — Молья вновь сделал шаг в сторону туалета, и Франклин вновь преградил ему путь рукой. Они стояли так близко друг от друга, что Молья видел даже пылинки на стеклах очков начальника. — Ты начинаешь просто препятствовать естественным отправлениям организма, вмешиваясь в законы природы, Рэйберн.
— Хотелось бы знать, чем занимается мой старший следователь.
— Работой — и то и дело бегает в туалет.
— Над чем работает?
— Знаешь, Рэй, у меня сейчас дел невпроворот. Ношусь как...
— Как угорелый. Понятно. Что же за дела?
— Что за дела? Минуточку, дай с мыслями собраться. Во-первых, то ограбление. Там уже наметились хорошие зацепки, и я иду по следу.
— Что за ограбление?
— Ну, ограбление... Парень чистил квартиры.
Франклин улыбнулся.
— Значение слова я понимаю, Моль. Интересовался я тем, кто он такой.
— Это-то я и пытаюсь выяснить.
Франклин бросил на него взгляд поверх очков.
— Так в скором времени я могу ожидать доклада?
— До того как изменит память и факт превратится в вымысел, — сказал Молья, повторяя излюбленную мантру Франклина.
Тот опустил руку. Оба стояли, глядя друг на друга и не веря друг другу. Оба не желали быть изобличенными. Франклин опять протянул руку.
— Так где записка?
Моль вытащил из кармана скомканную бумажку, которая была теперь к тому же запачкана горчицей.
— Вчера я позабыл передать — отвлекся, заработался: дела, звонки, знаешь ли...
Франклин взял бумажку за край, брезгливо взглянув на след от горчицы.
— Я хотел бы ознакомиться с делами, которые ты ведешь.
Молья взглянул на часы.
— Нет проблем. Можно после обеда?
