Она провела их через еще одну дверь и дальше по коридору. Там сновали люди — мужчины и женщины входили в кабинеты и выходили обратно в коридор. Женщина повернула направо и неожиданно остановилась. Прежде чем войти в дверь, она трижды деловито стукнула в нее, а войдя, придержала дверь, впуская и их.
Джонс вытянул вперед руку, повернувшись к Слоуну:
— После вас.
Слоуну хотелось бежать без оглядки. У него даже мелькнула мысль сделать вид, что ему плохо. Шансов забрызгать рвотой ботинки Джонса у него было достаточно. Но, покорившись неизбежному, он заставил себя войти.
Президент Роберт Пик сидел за огромным инкрустированным столом профилем к двери, зажав между плечом и ухом телефонную трубку. Судя по всему, он спешил закончить разговор. Перед ним была бронзовая статуэтка рыболова с радужной форелью на крючке; рыбий рот был полуоткрыт, голова вывернута. Несмотря на волнение, Слоун отметил про себя, что кабинет президента не так велик, как ему представлялось. Почти весь пол покрывал голубой ковер с выпуклой президентской печатью. Гостиный угол вмещал в себя два дивана, мраморный кофейный столик между ними и качалку. Слоун не мог не преисполниться почтения к истории, вершившейся здесь, и не вспомнить снимок из учебников: Джон и Роберт Кеннеди склонились друг к другу, лица их озабоченны и суровы — они запечатлены в кризисный момент выяснения отношений с русскими. Слоуну сейчас предстояло собственное выяснение отношений, и он решил не сдаваться без боя.
Профессия адвоката научила его принимать неизбежное. Во время судебных заседаний бывало так, что никакие слова или действия с его стороны не могли изменить участи его клиента. Они с ним могли быть правы, но признаны виновными. Их могли поддержать свидетели, а присяжные все равно выносили вердикт против них. Мысль эта, как ни странно, успокоила Слоуна. Если Роберт Пик знает Джона Блера, Слоун пропал. И сделать сейчас он ничего не в силах. Трепыхайся сколько хочешь, все равно ничего не изменится. Однако если Пик с Блером никогда не встречались, у Слоуна есть некоторый шанс. Просто судьба его совершила сейчас крутой поворот — неизвестно, к добру или к худу. Если ему требуется информация о Джо Бранике, то нет для этого места лучше.
Профессия адвоката научила его также хорошо различать реальность и видимость. Ведь это вещи совершенно разные. Для юриста, каким бы организованным и способным он ни был, невозможно быть всегда подготовленным. Хорошие юристы это сознают и делают все, чтобы выглядеть подготовленными. В судах существует определенная тактика выживания: отвечай только на прямой вопрос; если не знаешь ответа на прямой вопрос, переиначь вопрос так, чтобы он подходил к твоему ответу; старайся говорить общими словами, не вдаваясь в частности; выведай, насколько возможно, информацию, а выведав, будь за это благодарен — сядь и помалкивай; скажешь — помолчи. Чем меньше ты говоришь, тем меньше у тебя возможностей совершить ошибку.
Пик повесил трубку, секунду помолчал, словно мысленно переключался на другие рельсы, потом встал и обошел стол кругом. Походка у него была как у человека, страдающего неослабными болями в спине или коленях, как у спортсмена, расплачивающегося за былые спортивные подвиги. В отличие от Овального кабинета, сам Пик показался ему крупнее, чем на телеэкране, — ростом он был со Слоуна, но широкие плечи без труда несли вес куда как больший. Седоватый, без пиджака, с наполовину засученными рукавами рубашки, Пик был похож на главу строительной компании, вонзающего в грунт первую лопату на торжественной церемонии закладки фундамента. Он протянул руку Джонсу, и тот повернулся к Слоуну, чтобы представить его:
— Господин президент, разрешите вам представить Джона Блера.
Паркер Медсен повесил трубку. Звонки на мгновение прекратились, и он воспользовался этой краткой паузой, чтобы перевести дыхание. На своем веку он выдержал немало битв — всех не упомнишь, он закалил свое тело и дух нечеловеческой усталостью в знойных джунглях Вьетнама и Южной Америки, в бескрайних унылых песках Ближнего Востока, и когда заканчивалась очередная битва, он был не в силах заснуть, дать себе отдых. Взбудораженный адреналином мозг вновь и вновь прокручивал в памяти проделанную операцию, анализируя ее, рассекая на составные части, измысливая способы улучшить результат, сделать действия более эффективными. Ему нравилось, когда события происходили как было задумано, им задумано и организовано, когда каждый нес посильную ношу, выполняя приказ, не задаваясь вопросами и не испытывая колебаний. Наслаждение, которое это доставляло Медсену, превосходило даже сексуальное наслаждение, впрочем, наслаждение, которое получал Медсен в бою, было вообще ни с чем не сравнимо. Даже неуклонно повышаясь в звании, Медсен не оставлял своих людей — всегда шел с ними в бой, не отсиживался в блиндаже, уставясь в экран компьютера, когда его ребята рисковали жизнью на поле боя. Начинавший как солдат, Медсен остался солдатом. Видит Бог, он любил воевать.
Но теперь он чувствовал усталость. Альберто Кастаньеда, президент Мексики, нарушил его план. Сукин сын коварно отклонился от заранее намеченного, как это и свойственно мексиканцам. Что и объясняет, почему страна таких огромных размеров и с такими природными богатствами, страна, как выразился в свое время Генри Киссинджер, обладающая потенциалом, способным влиять на мировую политику, выполняет в ней роль статиста. Ее лидеры слишком неорганизованны, слишком безответственны. Потратить месяцы на секретные встречи, чтобы известие о переговорах не стало достоянием гласности — ведь меньше всего надо было раздражать ОПЕК или арабов, не заручившись пока альтернативой, — и что вдруг делает мексиканский президент? Появляется на пресс-конференции в Мехико и объявляет о достигнутой вчерне договоренности между Мексикой и Соединенными Штатами увеличить добычу нефти в Мексике и, соответственно, продажу ее Штатам. Теперь пресса требует подробностей.
После первого шока от ужасной оплошности Кастаньеды Западное крыло, перегруппировавшись, подняло мосты и затаилось. Медсен дал строжайшее указание пресс-секретарю Белого дома никоим образом не подтверждать заявления Кастаньеды и не давать официальных комментариев. Вначале надо было уточнить, что именно сказал и чего не сказал Кастаньеда. Попытки дозвониться до него успеха не имели. Но что сказал Кастаньеда, Медсен догадывался заранее. Главный переговорщик с мексиканской стороны Мигель Ибарон намекнул, что Мексика готова принять последнее предложение Штатов, ускорявшее встречу в верхах, хотя подтверждения еще не поступало. Но все было не так просто. Одно дело согласиться помочь Мексике увеличить добычу нефти, и совершенно другое — иметь возможность оказывать эту помощь на выгодных условиях. Это же не Ближний Восток, где нефть прет из каждой дырки, куда ни ткни. Медсен умолял об осторожности, но Роберт Пик, более всего озабоченный тем, что Кастаньеда выступил на первый план, и отчаянно нуждаясь в поддержании своего рейтинга и прояснении своей позиции насчет цен на нефть, еще и ухудшил дело тем, что запланировал вечером обратиться к народу, отчего журналистский котел закипел так, что вот-вот паром могло сорвать крышку.
Медсен потянулся, и в шее у него хрустнуло. Ноги его затекли, а ухо вздулось и покраснело от бесконечных телефонных переговоров — чиновники и политики звонили один за другим. Вот что он ненавидел в Вашингтоне — это необходимость согласовывать и пересогласовывать каждый шаг, а решив что-то, решать заново. Всем до всего дело. И каждый в своем праве вмешиваться. Неудивительно, что ничего не решается. Слишком много посредников, промежуточных инстанций, слишком многое приходится утрясать, чтобы довести до финала; каждый пустяк требует санкции президента, без него и задницу не подотрешь.
Но наступит и этому конец. Медсен покажет им, что такое настоящая власть, такая власть, какую Вашингтон еще не видывал. Решать будет он, и решения его будут выполняться.
Ожидая чернового варианта речи президента, Медсен взял со стола верхнюю газету из лежавшей там пачки. Стопка не рассыпалась. Он просмотрел заголовки и параграфы, отчеркнутые его помощником. После двадцати минут чтения он принялся за нижнюю газету — экземпляр «Бостон глоб». И моментально внимание его привлек заголовок над двумя колонками текста:
«Семья Браника хочет нанять частного следователя».
Он ухмыльнулся. Пускай. Пускай потратят деньги. Может быть, тогда успокоятся. Ни к чему их расследование не приведет, и они будут вынуждены взять назад свои слова насчет Министерства юстиции. Штатские и военные и к смерти относятся по-разному. Солдатам известно, что смерть всегда ходит рядом, они учитывают ее возможность. Люди живут и умирают. Одни умирают, служа своей стране, защищая ее
