повсюду, можно рассматривать триумф машинной техники. Благодаря ему истощалось, сначала постепенно, потом ощутимо, основное богатство острова: рыба. Уже задолго до нашего столетия издалека приходили флотилии, как это описывает Пьер Лоти в «Исландских рыбаках»; нынче за зоны промысла тоже ведется спор, особенно с Англией.
Знаменитую электростанцию в Ирафоссе я пропустил; в Анголе я видел крупнее. Зато я собрал в окрестностях немного растений. На ночь снова в Лаугарватне. После ужина я с братом приводил в порядок наш маленький гербарий. Карликовая и белая береза, подмаренник, камнеломка[861], вереск[862], звездчатка[863], лабазник[864]. Особенно порадовали: Alchemilla alpina, манжетка первобытных гор от Гренландии до Испании, и Platanthera[865], которая растет возле гейзеров — пожалуй, одно из самых северных мест произрастания орхидей.
ХВЕРАВЕЛЛИР, 2 АВГУСТА 1968 ГОДА
За завтраком вид на ландшафт: зеленая долина с пятнами овец и лошадей между темными горами. Редко разбросанные, ничем не примечательные дома. Местность, где чего-то слишком много, а чего-то недостает.
Снова у гейзеров. Сегодня они были бодрее. Два красивых извержения, сразу одно за другим; «Маленький поросенок» бурлит, «Маслобойка» брызгается. Почва надтреснутая; вывески предупреждают: «опасно».
К водопаду Гуллфосс. Он принадлежит одному крестьянину, которого комиссия электриков уже убедила было продать водопад электростанции. Когда же дочь пригрозила, что прыгнет в него, крестьянин пошел на попятную. Настоящая дочь Земли. А также еще известное уважение к собственности.
Gullfoss: «Золотой водопад». Он образует два мощных каскада, расположенных друг к другу под прямым углом. В полдень мы остановились в небольшом, целиком обшитом деревом крестьянском доме. Был подан копченый ягненок, исландское блюдо.
Мы переночевали в хижине близ Хверавеллира, где бурлят сольфатары и из горячих ручьев поднимается пар. Круглые купели наполнены голубой водой; Томас и Ина искупались в них. Эрдмута, молодая исландка, позаботилась о еде. Мы спали на полу, тесно прижавшись друг к другу, чтобы к нам не забрался призрак, который беспокоит округу.
БЛЁНДУОС, 3 АВГУСТА 1968 ГОДА
За завтраком мы могли наблюдать птиц, которые и здесь были немного пугливыми, например, речного кулика[866], следовавшего за ручьем, и пуночку[867] высоких северных широт в летнем наряде, который светлее зимнего.
Потом мы снова поехали по пустоши с более или менее раздробленной горной породой. Там, где вырастала зелень, сразу же появлялись белые пятна пасущихся овец. Пикник у Гилзы, врезавшегося глубоко в базальт пенистого ручья. Там тоже удобный случай для небольшой субтильной охоты.
Во второй половине дня мы достигли Блёндуоса, небольшого портового города на севере, и остались там на ночь. У меня по-прежнему хрипота. Чтение: «Les Drogues»[868] Жана Луи Бро.
В машине я узнал от Эрдмуты несколько исландских слов; язык образен, как во времена скальдов, — у одного, кажется, у Эгиля, я вскоре после Первой мировой войны нашел «стальные грозы»[869]. Я записываю:
Эхо: горная глотка.
Горизонт: морской рубеж.
Полный рабочий день: солнечный круг.
ЛАУГАР, 4 АВГУСТА 1968 ГОДА
Утром я отправился на прибрежный холм и увидел в море остров или, скорее, скалу, на которой нашел свой конец Греттир[870].
Лагман[871] Стурла сказал, что он не знает никого из объявленных вне закона, кто был бы так велик, как Греттир Силач. Он находит для этого три основания. И первое, что он считает Греттира самым мудрым, потому что он дольше всех прожил в изгнании, и никто не мог победить его, покуда он был здоров. А, во-вторых, потому что никто не перебил столько нечисти да нежити, как он. И, в-третьих, присовокуплял Стурла, потому что за него отомстили в Миклагарде[872], как ни за какого другого исландца.
Любимцем Эрнстля был Иллуги, брат Греттира, почти еще мальчиком пришедший ему на помощь. «Каждый, у кого нет брата, незащищен со спины». Это Греттир сказал не напрасно. Когда Серобрюхий ударил в дверь, Иллуги бился, защищая Греттира, пока его не зажали между щитами. После того как Иллуги отказался отречься от мести, враги отошли советоваться, как поступить с ним, и когда они вернулись, чтобы его убить, он сказал: «Я вижу, вы выбрали то, что мне больше всего по душе».
Я видел скалу[873] в море. Как обстоит дело с вечным продолжением «славы деяний мертвого»? Я убежден в ней — хотя она, конечно, не имеет ничего общего с историей и преданием. Это, должно быть, и заложено в замысле «Эдды» — ибо, если говорится, что «кланы тоже умирают», то и слава, даже если ее провозглашает певец, гибнет вместе с сообществом. Стихотворение еще некоторое время сохраняет ее, как отблеск кометы, которая теряется в небе.
Саркофаг епископа был вырезан из туфа — это, как я слышу, единственный строительный камень на острове. Для цементного завода с изрядной морской глубины добывается ракушечный известняк.
Примечательна стойкость травы в этом климате — трава «растет сверху», но она не используется как сено и не превращается в торф. Так она покрывает могилы Видимюри, на которых нет ни креста, ни камня, — кладбище похоже на никогда не скашиваемый луг; места упокоения едва-едва выделяются под травой. Они слились, накрытые сводом мягкого серого ковра. За ними стоит дерновая церковь; она была построена не из обожженного кирпича, а из травяных блоков. А еще Галл, старый крестьянский хутор поблизости, используемый теперь как музей. Блоки дерна, из которых сложены стены, нарезаны в виде кирпича, блоки дерна для крыш — в виде пластин, на которых продолжает расти трава. Крыша должна иметь подходящий скат: она не слишком плоская, чтобы не промокать от дождя, и не слишком крутая, иначе покрывающий слой пойдет трещинами.
Привал у могучего водопада Годафосс. Поток пробил молодую лаву и, пенясь, устремляется по старому ложу. Godafoss означает «водопад богов», потому что на крестьянина, который жил там, упало домашние изображения асов, когда после введения христианства в тысячном году он возвратился с альтинга.
На ночь в Лаугаре.
ЛАУГАР, 5 АВГУСТА 1968 ГОДА
Myvatn: «Комариное озеро». Часто комары роятся, как облака тумана; вода и луга сплошь усыпаны ими. Благодаря этому здесь, естественно, подлинный рай для рыб и птиц, а также для рыбаков и
