врага.
Маймаран прикрыл веки, и на мгновение Гектору показалось, что старый еврей сейчас уснет. Однако посредник по выкупам не дремал — он размышлял, выбирая наилучший для данного случая образ действий. Пойти к Мулаю и рассказать? А если все окажется выдумкой? Император, конечно, впадет в присущую ему убийственную ярость. Но этот молодой человек говорит как будто серьезно, и нет ли в его удивительном сообщении о том, кто на самом деле скрывается среди пленных французов, — нет ли в этом сообщении хоть какой-то толики истины? Маймаран открыл глаза и посмотрел на свои руки.
— Так что же вы предлагаете?
— Заманить шевалье в ловушку и сорвать с него маску. Верховодит французами человек по имени Пьекур, и он уже дважды просил отправить сообщение об их пленении в Алжир евреям-посредникам, которые занимаются выкупами. Он уговаривал моего друга сделать это вскоре после того, как французы были захвачены амазихами, а вчера Пьекур обратился точно с такой же просьбой ко мне. Он назвал имя Ифраима Коэна. Похоже на то, что Коэн из Алжира знает, кто такие эти пленники, и будет готов заняться их освобождением.
— И как вы устроите им ловушку?
— Французы получат записку от Ифраима Коэна, записку, конечно же, тайно доставленную из Алжира. В ней Коэн напишет, что узнал о пленении шевалье и договорился, что шевалье обретет свободу прежде, чем станет известно, кто он такой. Записка будет содержать подробный план побега, а также время и место.
— А с какой стати шевалье — если он действительно скрывается среди пленников — поверит записке, не заподозрив обман?
— Записка будет содержать некоторые детали, известные только шевалье и Коэну. Я могу сообщить эти детали.
Маймаран оторвал руки от стола, чтобы поправить свою черную шапочку, а потом спокойно заметил:
— Для человека, никогда не встречавшегося с шевалье лицом к лицу, вы слишком уверены в том, что знаете, что творится у него в голове.
— Если что-то пойдет не так и ловушка не сработает, в ответе буду я один. И — ни слова о Коэне или о поддельном послании. Я признаюсь, что французы мне заплатили, чтобы я устроил их побег. Но если план удастся, шевалье сам подтвердит, кто он такой.
— Я так понимаю, что вы предлагаете мне содействовать побегу одного из узников его величества? То есть написать поддельное письмо? Да к тому же доставить его так, как если бы оно пришло через еврейскую общину?
— Да. Это единственный способ. Все надо сделать как следует. Французы не должны ничего заподозрить, пока не окажутся в западне.
Маймаран взвесил предложение молодого человека, а потом осведомился:
— Вы ведь понимаете, что в случае, если ваш план удастся, мои отношения с моими коллегами- евреями в Алжире могут быть испорчены по вашей вине? Если хоть словечко об этом плане выйдет наружу, разве Коэны не будут смотреть на меня, как на человека, который подделывает их письма ради собственной выгоды?
Ответ Гектора прозвучал уверенно и твердо.
— Император обещал мне, что он устроит освобождение одного члена моей семьи, если я ему услужу. Если я доставлю ему в руки Льва Веры, я принесу в жертву христианина, который является героем для многих своих соплеменников. Я сделаю это ради моей пленной сестры.
Маймаран уже знал о дерзкой просьбе Гектора, обращенной к Мулаю Исмаилу, помочь найти его попавшую в плен сестру. Отчаянная бравада молодого человека вот уже не одну неделю была во дворце притчей во языцех. Имелось что-то такое в силе и искренности решимости Гектора, что заставило старика сказать:
— Хорошо. Я приготовлю это поддельное письмо, если вы сообщите необходимые детали, которые придадут ему вид неподдельности, и сделаю так, что оно дойдет до этого Пьекура. Но если ваш план провалится, я буду отрицать, что мне о нем известно…
— Не знаю, как мне вас благодарить, — начал Гектор, но Маймаран поднял руку, прерывая.
— Естественно, я тоже ожидаю некоторой выгоды от своего участия в этом деле. Если шевалье — не миф, а реальное лицо, и он находится здесь, я хочу, чтобы вы отказались от всякой прибыли, какую можете получить в качестве посредника, ибо полный выкуп за него, как вы сказали, может быть очень и очень существенным. Я один буду вести эти переговоры и получу соответствующую мзду.
— Даю слово, — успокоил его Гектор. — Единственное, что мне нужно, — это узнать, где моя сестра, и добиться ее освобождения.
В полночь перед следующим новолунием Гектор сидел на склоне крепостного рва лицом к стене, окружающей дворцовый город. С ним был Дан. Дышать здесь было невозможно — только через рот и мелкими глотками. Ров в этом месте стал свалкой, и воняло ужасно. Гниющие останки непогребенных животных валялись среди осколков горшков, старых тряпок и прочей всевозможной дряни. Что еще хуже, ров служил отхожим местом для рабов, которые днем чинили стену. Гектору казалось, что он только что угодил рукой в мягкий комок свежих человеческих испражнений. Зато, напомнил он себе, это место у стены настолько мерзкое, что его избегают стражники, которые время от времени обходят дворец дозором. В сорока ярдах слева от него прятались Карп и Бурдон. Диас и его друг, испанец-кавалерист Роберто, залегли в ожидании с другой стороны.
— Невозможно в точности угадать, где они с Пьекуром полезут через стену, так что нам, чтобы их устеречь, нужно рассредоточиться вдоль этого места как можно шире, — говорил он своим товарищам тем утром. — Думаю, они используют лестницы, которые я видел в их камере, чтобы подняться по внутренней стороне стены. Оказавшись на верху, они спустят веревку и по ней слезут вниз, ко рву. Самое вероятное место — то, где они сами работают днем. А они отстраивают тот участок стены, где сухая земля осыпалась и выщербилась, а значит, можно найти опору для ног. Когда они благополучно спустятся вниз, им останется только перейти ров и добраться до одной из деревень в долине. Они думают, что найдут там проводника, который проведет их к побережью, а там будет ждать корабль.
— Почему ты думаешь, что они устроят побег именно этой ночью? — спросил Дан.
— Потому что сегодня нет луны и потому что завтра праздник в честь одного из местных марабутов, иначе говоря святых, так что стражники-мусульмане будут готовиться к празднику.
— А вдруг целая куча пленников полезет через стену — что тогда? Нас слишком мало, мы не справимся с ними.
Это заговорил друг Диаса кавалерист Роберто. Он осматривал пару пистолей, которые добыл Гектор — позаимствовал их в оружейной, не спросясь Шона Аллена.
— Их будет только трое. Может быть, четверо, — успокоил Гектор испанца. — В том письме, которое они получили, говорилось, что проводник отказывается взять более трех человек зараз, потому что много людей — слишком заметно, когда нужно пересечь всю страну.
— Будем надеяться, что французы прислушаются к этому совету, — проворчал испанец. — Не могу себе представить, как я встречусь с ними со всеми, имея только один пистоль и никакого прикрытия сзади.
— Без особой надобности не палите, — напомнил ему Гектор. — Нам надо взять их живыми.
Шли часы, и, сидя в темноте, Гектор стал осознавать недостатки своего плана. Он не учел неумолчного воя и лая городских собак. Замолкала одна стая — вступала другая, оглашая ночь бессмысленным хором и вызывая ответный, который медленно замолкал вдали, только чтобы какой-то одинокий пес завел свою жалобную песнь и все повторялось снова. В этом гвалте невозможно услышать, как человек спускается со стены ко рву, а сама поверхность стены едва различима во мраке, и глаза то и дело обманывают: мерещилось какое-то движение, он настораживался, но ничего не происходило.
Дан переносил бесконечное ожидание совершенно спокойно. Мискито неподвижно сидел на корточках. Гектору же, наоборот, то и дело приходилось шевелить ногам, избавляясь от подступающих судорог. Время тянулось чересчур медленно, и Гектор все больше и больше нервничал. Уже давно пора
