чему-нибудь произойти. Не вызвала ли записка подозрений у Пьекура или у капитана? Или они решили ждать выкупа от французов? Юноша смотрел на звезды, пытаясь подсчитать, сколько времени они сидят в засаде. Ночь была ясная, только в вышине плавали тонкие пряди облаков, и Гектор без труда отыскал созвездия, которые изучал по звездному глобусу в библиотеке Тургута-морехода. Казалось, это было так давно: они с Даном — рабы в алжирском баньо и обсуждают способы побега, их побега. А теперь он пытается не дать бежать другим рабам. И все как будто приобрело другие очертания. Там, в Алжире, он сказал себе, что должен выжить в баньо, чтобы освободиться и найти Элизабет. Но ведь он всегда знал, что это — фантазия. При том даже сейчас, несмотря ни на что, он искренне верит, что отыщет ее. А на чем основана эта новая надежда? Отчасти на том, что в один прекрасный день, как ему сказал Шон Аллен, корабль Хакима-морехода должен причалить к этим берегам, и тогда у него появится возможность поговорить с капитаном. Но и кое-что еще придавало ему уверенности — он чувствовал, что наконец-то взял свою судьбу в свои руки и больше не зависит от милости других.
Легкое прикосновение к плечу прервало его размышления. То был Дан. Мискито не двигался так долго, что Гектор почти забыл о его присутствии. Теперь Дан указывал вверх. Гектор посмотрел на гребень крепостной стены. Вот мелькнула какая-то тень — очертания человеческой головы, темной на фоне звездного неба. Городские собаки снова подняли вой, так что не слышно было ничего, кроме этого воя. Гектор замер, глядя вверх. Время шло, и он уже решил, что ему опять померещилось. Но тут Дан снова похлопал его по руке — дважды, а потом еще раз. Мгновение — и Гектор различил две головы на фоне неба, и тут же — голову и плечи третьего человека, который, наклонившись, смотрит вниз. Гектор нащупал заряженный пистоль, который положил рядом — пальцы скользнули по рукояти, — и стал ждать.
Послышался шорох и тихий шлепок, так близко, что его не заглушил далекий лай собак. Должно быть, решил Гектор, конец веревки, сброшенной сверху. Он всматривался, пытаясь разглядеть эту веревку, но поверхность стены была темна, будто звездный свет не падал на нее, и ничего не было видно. Глянув вверх, он снова заметил движение, и на этот раз все сомнения рассеялись. Явственно проступили темные очертания человека, перелезающего через край стены. Человек начал спускаться. Гектор подсчитал, что он доберется до земли примерно в десяти ярдах справа от того места, где затаились они с Даном. Но юноша не шевельнулся.
Фигура переместилась в тень и скрылась. Гектор заметил, что сжимает ствол пистоля с такой силой, что пальцы у него онемели. Он осторожно расслабил хватку. Он больше не замечал вони и весь сосредоточился на одном — пытался вычислить, на сколько уже спустился по веревке беглец, и определить место, где он коснется земли. Через полминуты юноша услышал еще какой-то звук, означавший, наверное, что человек ступил на землю у края рва. Подножие стены тонуло в такой тени, что Гектор скорее воображал, чем действительно видел темные очертания человека — тот замер на месте и ждал.
Еще шорох, и Гектор понял, что прозевал начало спуска второго. Тот спустился уже наполовину и спускался куда быстрее первого. Второй достиг земли, а Гектор вдруг испугался, что плохо все рассчитал и поставил Диаса с его другом-испанцем слишком далеко, что они не заметят происходящего и, когда ловушка захлопнется, не успеют прийти на помощь. Его тут же охватило смятение — мысли понеслись вскачь. Он не мог решить, действовать ли сразу, как только следующий человек достигнет земли — а беглец уже наполовину спустился, — или выждать: вдруг беглецов не трое, а больше. Однако, пока он будет ждать, те, что уже спустились, успеют перейти через ров и исчезнут в темноте. И если шевалье среди них, его уже не поймать.
И Гектор принял решение. Он вскочил на ноги и крикнул:
— Стоять! Ни с места! Или буду стрелять.
Он вскарабкался по склону рва и бросился туда, где по другую сторону должны были находиться трое. Дан не отставал от него. Беглецы оставались в глубокой черной тени у подножья стены, их почти не было видно. Но Гектор надеялся, что даже при звездном свете они разглядят, что он и Дан вооружены пистолями.
На той стороне рва царило молчание.
— Теперь идите ко мне через ров, по одному, — приказал Гектор.
Первая тень двинулась и вышла из тени. Гектор мгновенно узнал Якупа, начальника гребцов. Приземистую фигуру этого человека нельзя было не узнать. Он спустился в канаву, слегка оскальзываясь, потом, хлюпая в жиже, перешел ров и, вскарабкавшись наверх, встал перед молодым ирландцем. От Якупа исходило такое ощущение грубой физической силы, что у Гектора от страха побежали по спине мурашки, и он отступил на шаг.
— Не подходить ближе! Лечь лицом на землю! — приказал он, целясь из пистоля. Он услышал шаги справа — это Диас с испанцем-кавалеристом спешили на подмогу.
— Следующий, — крикнул Гектор. — Двигаться медленно. Никаких трюков.
Вторая темная фигура вышла из тени и начала перебираться через ров. Когда этот человек приблизился, Гектор увидел то, чего ждал, — высокий незнакомец, человек с рябинами на щеке, тот самый, которого он дважды замечал в обществе Пьекура.
— Стоять на месте, — снова скомандовал он. Потом сказал через плечо Диасу, который уже присоединился к ним: — Не сводите глаз с этого человека и стреляйте без предупреждения.
Он был уверен, что третьим будет сам Пьекур, и в его голосе звучало торжество, когда он крикнул:
— Теперь, комит, твоя очередь!
Он смотрел, как третий беглец перебирается через ров и послушно останавливается перед своими поимщиками. Гектор почувствовал, что напряжение в нем достигло предела. Засада удалась, все произошло точно так, как он задумал.
Пьекур уставился на него и пробормотал:
— Стало быть, мои собаки предали меня.
Он, должно быть, узнал и Дана, и Бурдона, потому что продолжил:
— Третья скамья. Я всегда подозревал, что от вас будут неприятности. Что вы сделаете с нами теперь?
— Передадим страже, — ответил Гектор.
— А дальше?
— А дальше кто-нибудь там решит, какому наказанию вас подвергнуть за попытку бегства.
Едва он успел проговорить эти слова, как вдруг отлетел в сторону. Кто-то, набежавший сзади, оттолкнул его. Нога оскользнулась на краю рва, он потерял равновесие, покачнулся. Краем глаза он увидел Карпа. Даже во тьме было видно — лицо у Карпа страшное. Рот походил на черную дыру, извергающую завывание. На миг Гектору представился бродячий пес, воющий на луну. Ужасное зрелище. Впрочем, звук, издаваемый Карпом, был куда жутче. Болгарин промчался мимо с невероятной скоростью, вытянув вперед руки. Еще миг — и он схватил высокого за горло. Налетел на него с такой силой, что сбил с ног, и тот упал на спину, а Карп уселся на него верхом. От неожиданности и изумления Гектор, Дан и остальные замерли, глядя на извивающиеся на земле тела, а Карп душил и душил свою жертву. Первым пришел в себя Пьекур. Он бросился на Гектора, который все еще нетвердо стоял на ногах и потому упал от толчка на колено. Круто повернувшись, Пьекур с размаху ударил Дана, стоявшего с пистолем наизготовку, и от этого удара мискито согнулся. А Пьекур бросился бежать в сторону деревни. Дан выпрямился, хладнокровно поднял пистоль и крикнул:
— Стой, или стреляю!
Пьекур даже не обернулся, и тогда Дан нажал на курок. Последовала яркая вспышка, посыпались красные и желтые искры, грянул выстрел. Бегущая тень была уже в тридцати ярдах, она споткнулась и упала головой вперед.
Ни выстрел, ни восторженный крик Бурдона никак не подействовали на Карпа. Ему удалось прижать врага к земле, став коленями ему на грудь и сжимая руками горло. Лихорадочный вой сменился низким свирепым рычанием — он пытался прикончить свою жертву голыми руками.
— Карп! Карп! Оставь его! Отпусти! — кричал Гектор прямо в ухо Карпу.
Но болгарин не слышал. Навалившись всей тяжестью на врага, он тряс его за шею так, что голова у того болталась из стороны в сторону. Гектор схватил Карпа за плечи, пытаясь остановить.
— Нет, Карп! Нет! — кричал он.
