установок для нас, механизмов, которые устроены так, чтобы мы рассеивали свою энергию. Кстати, тебе сегодня также удалось удержать свое внимание на выбранном действии.
Иногда воин вдруг обнаруживает, что как-то незаметно для себя втянулся в нежелательные действия. Но и против этой уловки чужеродного устройства есть способы борьбы, которые состоят в том, чтобы каждое действие выбирать сознательно.
И тут, как это ни странно, на помощь приходит практика неделания. Все дело в том, что, выполняя непривычные действия или находясь в непривычной ситуации, мы всегда настороже и выбираем действия сознательно. Другое дело, когда мы начинаем действовать по привычным для нас шаблонам, тогда наше внимание словно выключается, и чужеродному устройству тогда очень легко заставить нас сделать какие-то действия, которые повлекут нежелательные последствия.
- То, что ты смогла оставаться в состоянии созерцания точки достаточно долго, обозначало, что ты сдвинула точку сборки в такое положение, при котором чужеродное устройство потеряло свою силу, продолжил Странник. - Поэтому я и утверждал, что ты достигла цели.
- Но я совсем не заметила этого, - ответила я, - никаких звуков не было.
- Для того чтобы слышать движения точки сборки как звук, необходимо иметь достаточную плотность энергии позади шеи. Eсть один пасс, который позволяет накачать туда достаточно энергии.
- Ты имеешь в виду пасс, в котором энергия проносится за головой и потом накручивается вокруг колен?
- Да, - ответил он.
- И сколько раз нужно сделать этот пасс, чтобы собрать достаточно энергии? - был мой следующий вопрос.
- Кто его знает, - ответил Странник, - возможно, тебе это удастся с первого раза.
- Я уже делала этот пасс, и пока ничего не слышу, -уныло ответила я.
- Когда ты будешь выполнять его в следующий раз, выработай намерение захватить и переместить туда достаточное количество энергии, на самом деле все очень просто. Хотя невозможно предсказать, каким образом ты будешь знать, что твоя точка сборки сдвинулась.
- Для того чтобы общаться с духом, желательно находится в уединении, - продолжил Странник, - поэтому я так долго и отсутствовал, чтобы у тебя было время выполнить упражнение в одиночестве.
- Присутствие других людей мешает общению с духом? - поинтересовалась я. - Ты хочешь сказать, что твое присутствие помешало моему общению с духом? - В данном случае это так, но не потому, что я мешал тебе сознательно или несознательно. Видишь ли, уединение очень интересно, можно находится в толпе и быть независимым, находиться в уединении. А можно находиться за сотни верст от людей, но быть связанным с ними. Это означает, что человек находится в одиночестве, но не в уединении.
- Мысль вполне понятная, - сказала я, - но с кем в данный момент была связана я, и почему это мешало моему общению с духом?
- Видишь ли, когда человек отправляется на встречу с неизвестным, а это именно то, что ты собиралась сделать, - ответил Странник, - он понимает, что с ним может произойти все что угодно. Но, находясь вместе со мной, ты, возможно, будешь стремиться мне понравиться, и поэтому станешь контролировать ситуацию и не позволишь произойти ничему, что выставило бы тебя в дурном свете. Но, входя в неизвестное, ты уже не сможешь все контролировать. Внезапно войдя в неизвестное, ты начнешь беспричинно улыбаться, говорить нелепости, вдруг у тебя затрясется подбородок или, что еще хуже, тебя что-то испугает, и ты описаешься. Ты, конечно, не можешь позволить этому произойти. Если бы тебе было бы наплевать на ожидания и реакции других людей, если бы ты не разделяла с ними определенные соглашения, если бы ты от них ничего не хотела и не зависела от них, то тогда можно было бы говорить об уединении.
Я вспомнила сцену, описанную Кастанедой в своей книге, когда он общался с человеческим шаблоном, и вокруг ходили люди, а он выкрикивал обещания человеческому шаблону. Мне также вспомнился совет дона Хуана Кастанеде избегать компаний. И я рассказала про свои воспоминания.
- Вообще-то не попадать под влияние других, не обращать внимания на их реакции и ожидания, это высший пилотаж, это свобода, - сказал Странник, - У психологов есть понятие «эффекта толпы», когда люди в толпе зачастую действуют неадекватно. Человек, не способный на определенное действие в одиночку, например, кинуть камень в другого, легко делает это в толпе.
- Наверное, толпа снимает у человека чувство ответственности за свои действия, - предположила я, -он как бы разделяет с нею ответственность.
- Да, конечно, но это не главное, иногда с толпой случается то, что психологи называют массовый психоз, - сказал Странник.
- Так, наверное, кормятся летуны, - сказала я.
- Точно, - согласился Странник, - все дело в том, что в толпе кроме действия чужеродного устройства добавляется еще и действие людей, которые находятся вокруг. Люди ведь магические существа, поэтому действие чужеродного устройства увеличивается многократно.
- Значит, стоит избегать людных мест, - сказала я, - а что делать, когда нужно, например, пойти на вокзал, где большое скопление людей?
- Находиться среди людей, и быть частью толпы - разные вещи, - ответил он, - чтобы быть частью толпы, нужно, чтобы твоя точка сборки занимала такое же положение, что и у окружающих. Б тоталитарных государствах очень популярны массовые демонстрации или другие массовые действия. Это потому, что для существования такого государства нужен усредненный человек, там не нужна личность. Массовыми действиями - такими, как демонстрации, они приводят точку сборки людей в какое-то усредненное положение, делают людей винтиками в общем механизме, и жестоко подавляют любое инакомыслие.
- Ты хочешь сказать, что демократия лучше? - спросила я.
- Любой социальный строй по своей сути требует социального человека, - ответил Странник, - я привел пример с тоталитаризмом, потому что он использует более грубые приемы. То, что называется демократией, действует точно так же, но использует более изощренные способы, а результат точно такой же - вместо человека магического мы получаем человека социального. Бовлечение человека в социальный процесс - это способ навязать ему бессмысленные проблемы, чтобы, решая их, человек отдавал свою энергию летунам.
- Дон Хуан, по-моему, точно выразился, что нас держат в нашем мире саморефлексии точно так же, как мы держим кур в курятнике, - сказала я.
- Хорошее сравнение, - согласился Странник, - но, скорее, это люди поступают так же, как летуны. Они берут пример с летунов, чтобы обеспечить себя пищей.
- Есть еще одно сравнение, - продолжила я, - ограничения, которые наложили на нас летуны, можно сравнить с забором вокруг фермы. Реальный мир находится снаружи, за забором, этот мир полон разных невероятных и чудесных вещей. Но снаружи находятся также и хищники. Вообще, жизнь на ферме хоть и серая, но более безопасная и гарантированная. Там все имеют примерно одинаковые возможности и живут примерно одинаковой жизнью. А за пределами фермы - свобода, но там гарантировать никто ничего не может.
- Означает ли твоя речь, что ты выбираешь свободу? - поинтересовался Странник с улыбкой.
- Да мне что-то не очень нравится жить в курятнике, там гарантировано только то, что у меня будет шанс состариться и умереть, - гордо ответила я.
- Ну что ж, для начала неплохо, - ответил Странник, как мне показалось, с печальной улыбкой.
- Что ты имеешь в виду, говоря «для начала»? - слегка воинственно спросила я.
- Я ни в коем случае не хотел тебя оВидеть, - ответил Странник, - мне нравится твое воинственное настроение, и оно хорошо для того, чтобы начать путешествие к свободе. Но потом тебе понадобятся другие, более сильные стимулы.
- Какие? - поинтересовалась я.
- Более абстрактные,- ответил он.
- Тогда расскажи мне про правильные стимулы, -попросила я.
- Всему свое время, придет такое время, когда ты сама ответишь на этот вопрос. Кто я такой, чтобы в таком деле давать тебе советы?
