грудная клетка — уж не сломал ли этот мудак мне ребра?
Закончив медицинские процедуры, я почувствовал себя относительно способным к работе и направился к Приятелю. Думаю, ему будет небезынтересно послушать меня. Я обманулся в своих ожиданиях. Приятель быстро переварил заложенную в него информацию и прокомментировал коротко:
ВЫСОКИЙ РИСК ОПЕРАЦИИ. НЕОСТОРОЖНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ. ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ — ВЕРСИЯ ПЕРЕДРЕЕВ-РЫБАК ОТРАБОТАНА.
«Мои действия?» — спросил я Приятеля.
Он ответил:
1. ПРОВЕРИТЬ АЛИБИ ЯРОВА О.Г. (ПОВТОРНЫЙ ЗАПРОС!!!)
2. НЕДОСТАТОЧНО ИНФОРМАЦИИ ПО ЛАГУТИНУ (ПОВТОРНЫЙ ЗАПРОС!!!)
Я был несколько раздражен восклицательными знаками, но сил скандалить с Приятелем у меня не было и я сказал в анализатор: «Хорошо, завтра займусь», после чего прекратил сеанс нашего общения и пошел спать. Силы мои были настолько на исходе, что я побоялся упасть своей залепленной пластырем мордой на клавиатуру Приятеля, что могло вызвать у последнего электронный
9
шок.
Воистину утро вечера мудренее. Правда, утром это можно было назвать с большой натяжкой — проснулся я около часа дня с раскалывавшейся от боли головой. Я потянулся за оставшейся со вчерашнего вечера полупустой банкой пива, опорожнив которую я почувствовал себя несколько лучше. «Господи, как с бодуна!» — подумалось мне.
Я пошел на кухню и поставил готовить кофе. Голова уже не так болела, и по радио, слава богу, играла какая-то ненавязчивая музыка. И тут неожиданно я стал прислушиваться. Музыка на радио сменилась местными новостями. Голос диктора явно вещал что-то о последней информации из следственных органов по делу об убийстве Зимина. Я прибавил громкость и, отхлебнув глоток кофе, чуть не поперхнулся им. Диктор объявил о том, что следствию удалось вскрыть некоторые особенности личной жизни Зимина. На основании этой информации следствие приступило к новым активным действиям, и вскоре можно ожидать более подробной информации.
Я отставил от себя кофе и подумал, что и последняя версия Приятеля будет отработана, правда, не мной, а ментами. Но откуда они узнали? Неужели сами докопались?
Я быстро пошел одеваться. Через десять минут я уже ехал в министерство экономики. Как это у меня водится, мимо охранников я «без песен не хожу». Вот и на сей раз удивил его видом своего залепленного пластырем лица. Несмотря на то что страж должен был меня помнить, он загородил мне вход и спросил:
— Вы к кому?
Я уж подумал, не показать ли мне ему снова язык, чтобы он вспомнил меня точно, но все же сдержанно и как можно более вальяжно и пафосно ответил:
— К Передрееву.
И тут охранник перешел в ответное наступление. Он скривил язвительную физиономию и сказал:
— А его нету!
Но все же я оказался на высоте, заявив ему в ответ:
— А он мне и не нужен. Я иду к его секретарше.
— А зачем она вам? — не сдавался охранник.
И тут я его поразил окончательно:
— Я трахаю ее по вечерам. А вчера она не явилась, подлая. Она обманывает меня, обманывает… — Последние слова я произносил почти плаксивым тоном.
Охранник выпучил на меня свои зенки и, наморщив лоб, видимо, тщетно соображал, есть ли у психиатрических больниц двузначный телефон или ему достаточно вызвать обычную «скорую помощь». Однако его раздумья затянулись, и я грубо их прервал:
— Ну что стоишь, звони в секретариат, скажи, что пришел Мареев, скажи, чтобы выписали пропуск.
Он недоверчиво посмотрел на телефон, но все же поднял трубку и набрал номер:
— Татьяна Ивановна, тут к вам какой-то ненормальный, по фамилии Мареев. Говорит, что он вас… — тут он замялся, посмотрев на меня. — В общем, он хочет с вами поговорить.
На том конце провода ему что-то ответили, он положил трубку и, недоверчиво глядя на меня, сказал:
— Проходите.
Когда я прошел мимо него, то услышал, как он грузно плюхнулся в кресло и сказал сам себе:
— Дурдом на прогулке…
Очутившись в приемной Передреева, я обнаружил, что кроме Татьяны там никого нет. Я стремительно подошел к Татьяне и упершись руками в ее стол, спросил:
— В чем дело?
Она молча продолжала смотреть на меня. Я продолжил:
— Объясни мне, в чем дело. Я не понимаю, какую информацию о личной жизни Зимина раскопали менты? И как они ее раскопали?
Татьяна устало откинулась в кресло. Лицо ее было одутловатым и изможденным.
— А ты как думаешь? — спросила она исподлобья. — Вчера вечером меня вызывали на допрос. Не знаю, как они раскопали, но они точно знают про нашу с Евгением связь. Впрочем, я этого ожидала, но не так скоро.
Она задумалась, глядя на свои руки. После чего снова посмотрела на меня снизу вверх и спросила:
— Как ты думаешь, кто мог подкинуть им эту информацию? Да еще практически сразу после нашей с тобой встречи?
В ее взгляде сквозила насмешка.
— Послушай, — неожиданно взъерепенился я. — Если ты думаешь, что я трахнул тебя и после этого буду молчать как рыба только за одно это, то ты глубоко ошибаешься. Я ничего тебе не обещал. Но клянусь, что никому ни о чем подобном я не говорил и в ближайшее время не собирался.
— Какая теперь разница! — все так же устало проговорила Татьяна. — Теперь начнется.
Я не понял, что она имела в виду, но ничего не ответил. Мы помолчали несколько секунд.
— Уходи, — вдруг сказала она. — Сейчас приедет Передреев, и будет полно посетителей. Я думаю, что твое присутствие здесь будет лишним.
— Хорошо. Если что, звони.
Она усмехнулась и сказала:
— Спасибо.
Я покинул приемную и направился в очередной раз продемонстрировать свои умственные способности охраннику. Я издали заметил его напряженный взгляд. Видимо, он уже приготовился к очередной неординарности. Но, подойдя к нему поближе, я внезапно поменял решение и просто прошел мимо него.
Интересно все же, кто помог ментам раскопать связь Татьяны с Зиминым? И чем это закончится?
Закончилось это, по крайней мере на сегодня, арестом Олега Ярова, который днем приехал из своей командировки. Об этом я узнал от Татьяны, которая позвонила мне вечером. Тихим, совершенно безразличным голосом она сообщила:
