лоб и замолчал, видимо, вспоминая.
Я представил себе расположение «Липок» и понял, что брать детей тепленькими лучше всего было у одного из трех выходов, рядом с каждым из которых проходила асфальтированная дорога: подвозишь какой-нибудь пикап и втроем-вчетвером втаскиваешь их без особого сопротивления, просто на сюрпризе.
— Ну?.. А дальше что, Георгий?! — не выдержала тем временем Инна Николаевна.
— Дальше они отправились к выходу из «Липок», который ведет на Бабушкин Взвоз, к Волге, — голос у Герки стал глухой, из чего я заключил, что именно там все и произошло.
— А там к самому выходу подъехала машина такая.., крытая, как фургон…
— «Рафик»? Пикап? — подсказал я.
— Не знаю, — отозвался Гера, — я в них вообще не разбираюсь.
— На маршрутное такси похоже?
— Да, — ответил мальчик. — Оно и есть, по цвету серое такое… Там были двое, они выскочили и затащили в машину троих, очень быстро, а хвостатый Гале что-то такое сказал, что она сама туда зашла очень испуганная, практически прыгнула.
Они тоже туда попрыгали и тут же уехали.
— Погоди! Ты не запомнил этих двоих, которые из машины выскочили?
— Ну, — Герка наморщил лоб. — Один такой здоровый, накачанный, бритый… А другой, наоборот, лысый, толстый, невысокий.
Я мысленно кивнул самому себе. Осталось определить машину и попробовать поискать по ее следам.
— Если как маршрутка, значит, «рафик», — констатировал я и с надеждой спросил:
— А номера не запомнил?
— Запомнил, — ответил Герка, вытаскивая из кармана небольшой клочок бумаги с записанными номерами похитителей.
Потом добавил:
— Я еще позвонил Вересову домой и в милицию, анонимно, и сказал, что их похитили. Сергей Леонидович, по-моему, меня не узнал. А в милиции, кажется, подумали, что я обычный приколист…
— Молодец, — похвалил я, невольно улыбаясь: значит, пока я тут изгалялся с речами про инфаркт Вересова, если он случайно узнает о похищении дочки, пацан все более убеждался, что я подосланный Вересовым убийца и что его время сочтено. — Ты действительно молодец, Георгий. Ты действовал как настоящий мужчина.
Кажется, ему полегчало. Вот и хорошо, потому что теперь начнется самое тяжелое…
— Гера, мне все это не очень нравится, но я должен узнать, как именно все произошло.., у тебя дома. И как ты остался в живых.
Мальчик опустил голову, медленно кивнул:
— Папа получил посылку. Вскрыл и все прочитал. Я подсматривал, потому что никак не мог решить, что мне делать — снова звонить в милицию или все ему рассказать… Я уже решил, что все расскажу, когда папа стал звонить кому-то. Дозвонился и о чем-то с ним быстро переговорил. Я не слышал, о чем. Не знаю, кому он звонил. Но…
— Но?..
— За два дня до этого к нам приходила какая-то женщина в очках. Папа очень удивился, когда ее увидел, даже побледнел. Она на меня странно так посмотрела, потом они долго говорили с папой в кабинете. Папа ей дал какую-то бумагу, и она ушла.
Я у папы спросил, кто она такая, и он сказал, что это его старая знакомая и что он думал, что она умерла… Может, это ей он позвонил?..
— Не знаю, Гера. А что было потом?
— Потом, всего минут через пять, даже меньше, к нам позвонили, папа оставил дома обоих охранников и сам спустился вниз, — Герка помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями и силами, потом закончил:
— ЭТОТ выстрелил в него три раза, не выходя из машины. Потом убил обоих охранников, которые выскочили из дома, и бегом поднялся на второй этаж: мы в особняке.., жили.
Я спрятался под кровать, он прошел мимо, собрал все документы и ушел…
Инна снова утешающе погладила Герку по темной, уже не такой растрепанной голове. Он шмыгнул носом. И сказать-то было совершенно нечего: весьма банальная история, любой боевик полон подобных сцен… А отца и прежней жизни у мальчика теперь не было.
— Гера, — ласково спросила Инна Николаевна, — ты извини меня, но.., что с твоей мамой?
— А, мама, — тускло отозвался он. — Она у меня уже давно умерла. Папа об этом не любил говорить, но один из охранников, дядя Степа, мне как-то по пьянке рассказал, что она была большая.., вы извините, Инна Николаевна, большая шалава. И умерла от наркотиков.
Глава 6
Что-то кольнуло меня в самое сердце. Что-то пробудилось во мне: вязкие, полузабытые воспоминания, нечеткие полумысли, полуфразы, какие-то советы, какие-то приказы; сердце замерло, потом заколотилось быстрее, на висках выступил пот.
Что-то знакомое, явно важное, но неуловимое…
Есть! Вот она, — я крепко ухватился за мелькнувшую в голове мысль, за неожиданно возникшую параллель — и озарение заставило меня громко охнуть.
— Что? — вскинулась Инна. — Что случилось?..
Герка поднял на меня вопросительный взгляд.
— Ничего, — медленно ответил я. — Георгий, а ты не знаешь… Не знаешь, как звали твою мать?
Георгий покраснел.
— Люда. Людмила Казакова. Я нашел в бумагах папы несколько медицинских заключений и справок о том, что она не поддается лечению…
Я широко раскрыл рот. Потом молча закрыл его. Потом стремительно вдохнул и выдохнул полной грудью…
Ну а что было делать-то?!.
— Что с вами, Валерий Борисович? — тревожно спросил мальчик, который со свойственным ему интеллектом быстро начал понимать происходящее. — Она как-то.., связана с делом?
И тут я окончательно убедился в том, что Георгий ДЕЙСТВИТЕЛЬНО похож на кого-то, кого я видел раньше. И даже не на одного человека, а на двоих сразу. И пускай обоих я видел только на фотографии, но это теперь уже не имело никакого значения.
Передо мной сидел сын Людмилы Казаковой и, скорее всего, родной брат, а судя по срокам беременности, возможно, и брат-близнец Галины Вересовой (оба родились четырнадцать лет назад, а престарелая мать Казаковой упоминала о «киевском дядюшке-любовнике» как раз пятнадцатилетней давности).
Я схватился рукой за голову и молча обдумывал свое положение, в котором резко прибавилось переменных. Очень резко и очень удачно прибавилось…
Оба моих соратника молчали, неотрывно на меня глядя. Видимо, понимали всю важность происходящего.
Я сидел так минут пять. И, придя наконец к осознанному, взвешенному решению («встретив сына — вспомни киевского дядюшку», как говаривал Приятель), попросил:
— Инна, налейте мне, пожалуйста, еще соку.
Она послушно налила, глядя на меня со смесью уважения и непонимания на лице; внутренне более взрослый Герка терпеливо и молчаливо ждал.
Утолив свою жажду и собравшись с силами, я сказал:
— Георгий! Ты уже взрослый мальчик, поэтому я решил рассказать тебе то, что сейчас расскажу.
Слушай меня внимательно, постарайся не перебивать.
И рассказал ему все, что знал о Вересове, Казаковой, наркотиках, лечении, киевском любовнике и, наконец, о его сестре, прекрасной Галине.
