Я снова бросил взгляд к арке.
— Хвост! — воскликнула Казакова. — Стреляй!
— А, — мрачно улыбнулся Вересов. — Еще одна попытка, да? С прокурором у тебя получилось, он был такой дурак, что тебе до сих пор верил.
Хвост перевел дуло прямо на Казакову. Ее лицо мгновенно покрыла холодная испарина, синюшная бледность. Я мельком подумал, что она весьма театрально испугалась, могла бы прилично играть в драме.
Трое телохранителей Вересова пристально смотрели на меня, в открытую держа оружие в руках.
— Вот и все, — с улыбкой качнул головой хозяин положения. — Попрощайся с Галей, Люда, — Вересов кивнул своим парням.
Люда внезапно улыбнулась.
У каждого в этом тесном, замкнутом четырьмя стенами аду были свои, четкие и продуманные планы. И, оказавшись вместе без свидетелей, после кивка Вересова, как после главного сигнала, все сразу мгновенно начали их выполнять.
Три дула вересовских телохранителей уставились на меня.
Я вдруг с отчаянием понял, что в ближайшие несколько секунд группа поддержки уж точно не появится, а раз так, то дела мои будут раз и навсегда закончены.
Отчаяние и страх захлестнули меня двумя неодолимыми волнами, время замедлилось, как стрелки на сломанных часах, и я начал пригибаться, прячась за машиной и поднимая пистолет.
В этот момент чертов телефон наконец-то зазвонил — резко, яростно, кратко.
Не успевая понять, что же я делаю, не успевая отследить движения всех столпившихся в нашем дворе людей, я инстинктивно нажал на «Talk», не успев еще даже поднести трубку к уху, — и завороженно замер, вспомнив о том, что прямо сейчас начнется план по моему аварийному спасению.
Все повернулись в мою сторону, удивленные, озадаченные и одновременно глянули на трубку в моей вытянутой руке. Наступила незабываемая, даже ветром не прерываемая тишина.
— ДЕМОНЫ!!! — завопила трубка голосом опричника из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», — ЖИВЬЕМ БРАТЬ ДЕМОНОВ!!! душераздирающе заорала она в наступившей на нас тишине.
Все застыли: хвостатый киллер, поднявший пистолет и наставивший его на Казакову, Казакова, полуобернувшаяся к Вересову с миниатюрным пистолетом в руках, сам Вересов, свое оружие направивший на хвостатого киллера, и его телохранители, дулами глядящие на меня… Все опешили на секунду. На бесконечно краткий миг.
А в конце этого мига отовсюду — с крыш, из арки, из подъездов, отражаясь от стен домов, грянул гораздо более громкий, усиленный мегафонами мощный мужской рык:
— Всем стоять на местах! Никому не двигаться!
Двор окружен! Сложить оружие и лицом к стене!
Говорит полковник Морозов! Повторяю: всем бросить оружие и повернуться лицом к стене! Предупреждаю: при попытке перестрелки или бегства группа стреляет на поражение!
И в подтверждение этого рыка отовсюду, как призраки из стен, — из той же арки, из соседних подъездов, даже из нескольких окон второго и третьего этажей возникли и уставились на нас дулами автоматов люди в камуфляжной форме. Я разглядел эмблемы группы быстрого реагирования на плечах. Те, которые и ожидал увидеть.
Их было больше двух десятков, вся группа в сборе — вышли охотиться на крупного зверя. Значит, адвокат мой не зря получал свои деньги и в нужный момент все-таки смог убедить полковника Морозова поднять группу по тревоге.
— Дочка! — закричала вдруг Казакова с перекошенным лицом, бессильно и отчаянно взирая на людей в камуфляжной форме. — Моя девочка!
На мгновение во дворе повисла тишина. Вересов и Казакова почему-то смотрели на меня.
— С ней все в порядке, — кашлянув, ответил я. — Как раз сейчас ее и остальных детей препровождает в участок взвод ППС.
— Эй ты, с хвостом, — снова раздался громогласный рык полковника Морозова. — Даже и не пытайся! Ты у меня здесь как на тарелочке! Клади свою вторую пушку туда же!.. Да!.. А теперь вынимай третью. Так, чтобы я видел!.. Вот, молодец. Видишь, Кирьян, можешь, когда хочешь…
Я улыбнулся.
Из телефона наконец-то донеслись короткие гудки.
Эпилог
Всю шарашку арестовали без возмущений и вместе со мной, отобрав оружие, препроводили в участок, где и произошло многочасовое разбирательство сдачей показаний, написанием многочисленных заявлений и тому подобной канители, которая в моей работе постоянно имела место.
Единственными участниками дела, которые избежала дачи показаний, был Гошка и Колян, о соучастии которых органы так никогда и не узнали.
Я освободился примерно в девять вечера, да и то был отпущен ночевать домой только после ходатайства адвоката и вечно выручающего меня Аслана, у которого, кажется, везде свои люди.
Морозов, пришедший в следственный отдел, где меня перекрестие допрашивали в течение двух часов, прилюдно назвал меня героем за трюк с телефоном и голосом из «Ивана Васильевича…».
— Как вы так хитро все придумали? — изумленно спросил он, усаживаясь рядом и складывая на столе свои гигантские волосатые руки. — Откуда все про них узнали? У вас же совсем не было времени?..
Трое следователей, мужчины и женщина, присоединились к его вопрошаниям, и мне пришлось изложить им весь ход своих мыслей.
Мы сидели, пили чай с бутербродами и пирожками.
— В этом деле в общем-то с самого начала все было очень просто, хотя и запутанно, — пожал плечами я. — Мне следовало с самого начала не принимать на веру, а проверить всего две вещи: то, что Казакова действительно умерла, и то, что Галя действительно невинная девочка. Я-то работал, исходя из этих предположений, и только в самом конце понял, что ошибался.
Как только у меня появилась свободная минута и я задумался над противоречиями в сложившемся характере и образе Гали, которую мне описывали последовательно четыре человека, я увидел, что что-то не сходится. И в результате начал думать о Гале и обо всем, что с ней связано. Время торопило, а потому пришлось работать быстро.
Больше всех мне помог Герка, тот парень, сын Науменко. Он так подробно и обстоятельно рассказал о каждой мелочи произошедшего при убийстве его отца и при похищении детей, что, когда я начал перепроверять все свои представления о Гале, истина просто выплыла наружу.
Во-первых, она практически САМА зашла в «рафик» похитителей, сделав только вид, что испугалась. Да и почему дети в тот раз встретились не в спортзале, а в парке? Понятно почему: она все знала заранее и рассчитала точно.
Таким образом, связь четырнадцатилетней Гали с киллером выяснилась окончательно и бесповоротно. Но судите сами, разве я мог поверить, что Галя была инициатором всего происходящего? Она, конечно, умный ребенок, но РЕБЕНОК. И в свете всего, что я про Вересова и про нее знал, выплывала только одна версия: что все это устроила ее мать.
Герка сказал мне, что к Науменко за два дня до его убийства приходила немолодая женщина, в очках. Науменко сказал сыну, что это его старая знакомая, о которой он думал, что она умерла. Они долго говорили, и он дал ей какую-то бумагу.
Я сразу же вспомнил это и задумался, что же это была за бумага? Ответ я понял буквально сразу же:
Казакова для осуществления своих планов нуждалась в деньгах. Сыграв на чувствах бывшего любовника, отца Геры и Гали, она, подумал я, скорее всего, взяла у него чек на предъявителя, чтобы обналичить его в банке. Возможно, рассказала про Вересова и про то, что он хочет ее смерти.
Подумав так, я позвонил в банк, которым пользовался Науменко, и узнал, что все деньги с его счета были сняты с помощью чека на предъявителя.
— Ну так он сам ей чек выписал, на всю сумму счета, — пожал плечами один из следователей. — Зачем
