– В этой истории есть очень странный момент, – продолжала Лилия. – Дело в том, что Сергея видели в другом городе на второй день после его исчезновения.
Стоп-стоп! Кнопка «пауза».
Это что же получается?
Он жив, здоров и известно его местопребывание?
Тогда что я тут делаю целых сорок минут?
Мои положительные эмоции как рукой смело.
– Но позвольте, – начал я, хмыкнув, пытаясь скрыть возмущение, – зачем же тогда...
Воронцова остановила меня долгим, пронизывающим до глубин моего сознания взглядом. Мне на секунду показалось, что я тону в черном вечереющем небе, застланном тыжелыми грозовыми тучами.
– Я еще не закончила, – произнесла она со значением. – Давайте вы не будете делать скоропалительных выводов и постараетесь дослушать меня до конца. Договоримся так: если моя история не придется вам по душе и вы, все-таки, откажетесь от работы, я оплачу вам визит и компенсирую потерянное время.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в предыдущую версию сохранения – сесть, закинув ногу на ногу в старом кресле возле занавешенного плотными шторами окна с семейством кактусов на белом подоконнике.
– Рита Попова, моя однокурсница по психфаку, была на семинаре в Тамбове, она туда часто наезжает в командировки. И вдруг увидела там моего мужа, – рассказывала Воронцова, широко раскрыв глаза, так что ресницы доставали до бровей. – Сергей, по ее словам, выглядел как сумасшедший. Сидел возле памятника на Октябрьской площади в очень странной компании.
– Женщины легкого поведения? – спросил я игриво. – С мужчинами это случается, не огорчайтесь так, Лиля. Вдруг все бросают, срываются с места, покуролесят недельку-другую, поменяют данные в сетапе – и возвращаются домой с повинной.
– Я не совсем вас поняла, – Лиля удивленно заморгала, – но это совсем не то, что вы думаете. И, кстати, Сережа всегда был очень... домашним.
– Ручным, что ли? – усмехнулся я.
Но Воронцова отрицательно покачала головой.
Это плавное движение было настолько завораживающим, -Лиля удачно продемонстрировала мне свой профиль и снова уставилась мне в глаза, – что я решил оставить свою иронию при себе, настолько неуместными казались шутки в присутствии такой женщины.
– В Тамбове его видели дважды, – продолжала она. -Как я уже сказала, сначала у памятника воинам- тамбовцам возле Краеведческого музея. Сергей сидел прямо на земле, подстелив газетку, и играл в карты на доллары с каким-то безногим оборванцем и еще одной сопливой малолеткой.
– Ничего себе компашка подобралась! – искренне удивился я.
– Рита тоже была очень изумлена и сказала, – Воронцова лишь развела руками, – что ей было необычайно странно наблюдать эту дикую картину, и что это вызывало у нее оторопь пополам со страхом.
– А второй раз? – начал я проявлять интерес.
– Он попался на глаза Рите возле стадиона «Динамо», рядом с гостиницей. Сергей шел по улице, словно пьяный, размахивая руками и разговаривая сам с собой, – поведала мне Лиля. – И знаете, что он говорил?
Мне даже не пришлось изображать любопытство, оно и так было написано на моем лице.
Лилия собралась с силами и произнесла то, что я меньше всего ожидал услышать:
– «Как же мне ее убить? Нож или пистолет? А может, связаться с местной братвой?» И когда Рита окликнула Сережу, он ничуть не смешался, быстро поздоровался с ней, спросил, как дела и, не дожидаясь ответа, быстро побрел дальше, куда-то к набережной. Что вы на это скажете?
Воронцова откинулась в кресле и прикурила очередную сигарету.
– Словом, я не знаю, что происходит. Я не знаю, откуда у него деньги, я не знаю, что это за шваль, которая играет с моим мужем в карты, я не знаю, наконец, о каком убийстве он говорил, – заключила она. – И я хочу, чтобы вы это выяснили, причем, как можно скорее.
Последняя фраза заставила меня насторожиться.
– Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду? – попросил я.
Но Воронцова ушла от прямого ответа.
– Три, максимум пять дней, – загнула она соответствующее количество пальцев на своей левой ладони, оставив сигарету торчать во рту. – Если вы выходите за пределы этого срока, я оплачиваю только накладные расходы и суточные. В случае же удачного исхода – вы получаете полный гонорар. Это мои условия.
– Ваши или вашего спонсора? – спросил я на всякий случай.
– Это неважно, – отмахнулась Лиля. – Итак?
И я сказал «да».
Сумма гонорара была определена в четыре тысячи доларов, суточные я назначил в размере ста пятидесяти баксов.
Воронцова, ни слова не говоря, согласилась.
– Определимся так, – предложил я. – За трое суток вы выплачиваете сейчас, в случае, если мне понадобится еще два дня, я появлюсь снова.
– Без вопросов, – откликнулась Лиля. – Только для этого вам понадобится встретиться с моим другом. Его зовут Лев Охотников, сейчас я дам вам номер его домашнего телефона, а заодно и Риты.
Воронцова подошла к столику, на котором стоял солидный «панасоник» с определителем номера, перелистала свою записную книжку и, взяв со стола какую-то бумажку, записала на ней черными чернилами гелевой ручки две строчки цифр.
Я сгреб листок себе в карман, потребовал вручить мне фотографию потерявшегося супруга и немедленно приступил к работе.
Допросу, который я учинил Лиле, мог бы позавидовать любой следователь, разве что в данном случае мы были по одну сторону баррикад, вроде играющих в сети против общего врага. Но я-то знал, что рано или поздно иногда возникает соблазн немного повоевать друг против друга...
Через два с небольшим часа я уже владел солидной информацией о Сергее Воронцове.
Мой блокнот был исписан почти до последней странички, и все же, меня не оставляло чувство, что я упустил какую-то важную деталь. Казалось, что где-то зияет крохотная дырочка, которая пока не имеет большого значения, но не исключено, что именно этот прогал даст решающий сбой программы в самый ответственный момент.
Перечитав несколько раз длинные корявые строки своих записей, я решил не насиловать свои мозги и сел за работу.
После систематизации информации – превращения множества длиных строк в несколько коротких – получился следующий портрет:
Воронцов Сергей Константинович был типичным безобидным авантюристом.
Его действия не имели никакого отношения к криминалу, за исключением, разве что, работы с «черным налом». Но суммы были столь безобидными, что это можно было бы не принимать во внимание. Тем паче, что ни одна его финансовая операция не закончилась успешно.
Займись Сергей Константинович какой-нибудь работой под хорошим руководством – не исключено, что из него мог бы получиться неплохой менеджер.
Но господин Воронцов был настроен резко отрицательно к работе на кого бы то ни было, кроме себя. А это требует высокой ответственности и умения семь раз продумать, а потом уже браться за ножницы.
Но Воронцов руководствовался в своих действиях методом, который можно было бы назвать ленинским – ввяжемся, а там посмотрим.
В результате, к своим неполным сорока, он еще зависал между небом и землей и будущее рисовалось семейству Воронцовых весьма неопределенным.
Муж Лили был равнодушен к алкоголю, никогда не употреблял наркотики, не заводил романов на стороне. На связь же своей супруги с Левой смотрел сквозь пальцы.
