может быть ответом на первое. В одном из фельетонов долго обыгрывалась ситуация, что в предвыборной борьбе все средства хороши, и если так пойдет дальше, то до финишной черты не дойдет ни один из кандидатов. Придется назначать перевыборы, а это большие расходы для государства. Автор, видимо, считал себя гением юмора.
На совещании были согласованы основные моменты статьи, написание которой было поручено Джаванидзе и в которой должна была прозвучать суровая отповедь клеветникам. Я пообещал взять на контроль ход расследования убийства Филимонова.
В два часа дня в офисе появился пресловутый Марат Тахирович и снова потребовал платежку на сумму, которую «Весна» считала разницей между уплаченной ранее арендной платой и той, которую «Корабль Иштар» должен был уплатить согласно новым порядкам. Услышав в ответ, что платежка не может быть предоставлена в силу того, что эти деньги никто и не собирался переводить, управляющий где-то даже обрадовался. Он с ехидной улыбкой сказал:
– Нам придется принимать меры.
В ответ присутствующий здесь Дорфман потребовал, чтобы эти меры не противоречили закону, иначе у «Весны» будут серьезные проблемы. Управляющий не ответил и удалился.
Ближе к пяти часам Ершевский активно засобирался на очередную встречу с избирателями. Охранник Саша, сидевший в холле и смотревший видик, как раз менял очередную кассету, как неожиданно услышал подозрительные звуки снаружи. Он подошел к глазку и увидел суетящихся рабочих. Он попытался открыть дверь, но это у него получилось. Вглядевшись в глазок повнимательней, Саша заметил, что она подперта с наружной стороны бревном. Он подошел ко мне и обратился с исконно русским вопросом «что делать?». Я дал команду попытаться вышибить дверь, призвав на помощь еще одного своего подчиненного. Пока Саша и Миша занимались этим увлекательным занятием, я пытался объяснить через дверь работягам, что их действия незаконны и они будут отвечать.
Офис постепенно начал, образно говоря, «вставать на уши». Мы вместе с Вовой кинулись к запасному выходу, но он тоже был закрыт.
– Что происходит? – спросил меня выбежавший из своего кабинета Ершевский.
– Сейчас узнаем, – ответил я. – Думаю, что они хотят нас замуровать.
В подтверждение моих слов снаружи заработала сварка.
– Ну, вот и все, замуровали, – резюмировал Гайдук. – Надо срочно звонить в милицию.
– Я уже пытался это сделать, – заметил Джаванидзе. – Но телефоны отключены.
Тут все посмотрели на Веселова, никогда не расстающегося со своим сотовым. Он снял с пояса кожаный футляр, вынул трубку и протянул ее Ершевскому. Тот позвонил в дежурную часть и сообщил, что творится безобразие и что дверь офиса заваривают хулиганы.
– Какого офиса? «Корабль Иштар»? С вами один геморрой... – вежливо ответили на том конце провода. – Сейчас дежурный освободится, тогда приедем...
Я дал команду своим гололобым осмотреть решетки на окнах. Они шементом разбежались исполнять. Через десять минут подъехала милиция и стала объяснять, что она не может войти в офис и оказать помощь, поскольку дверь заварена и вокруг никого нет. Милиционерам стали объяснять, что помощь надо оказывать как раз снаружи. Для этого нужно разварить дверь и выпустить сотрудников. Милиция, посовещавшись, сказала, что она сделает все возможное. Перспектива была не слишком оптимистична, но тут подбежал охранник Миша и сказал, что решетка окна, ведущего во двор здания, не слишком хорошо закреплена – при желании ее можно было выставить. Я дал ему в подмогу Вову, и они вдвоем принялись активно дубасить по решетке ногами, обутыми в лакированные ботинки. Поскольку решетка не очень поддавалась, страсти у наблюдавших сцену накалялись. Наконец они потребовали, чтобы и охранник Саша присоединился к ним. Тот, взяв на вооружение один из стульев на колесиках, принялся помогать.
Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул «Корабль Иштар» Ершевский, как истинный капитан. К этому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.
К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту. У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи. Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.
Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь – в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором особо ярко сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку придирчиво осмотрев меня, улыбка немного сползла с ее уст.
Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут своего общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет под собой причину, лицо принимает характер разнузданной веселостью, когда же причины отсутствуют – это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.
Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:
– Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?
– Ну так, в общих чертах, – кокетливо сказала проститутка.
– Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.
– Прямо как в милиции, – вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. – Чем занимаетесь? В каких отношениях состоите с потерпевшим?
Я смутился и задал еще более глупые вопросы:
– Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?
– Насколько? Насколько? Насколько заплатит – настолько и близки... А платил он нех...во. Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, – тут ее тон сделался более деловым, а улыбка более напряженной. – Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? – она покосилась на Рыжую.
– Да, конечно, можешь не беспокоится, все будет оплачено по вашим ставкам, – тут же ответил я.
– У нас не ставки, у нас расценки, – поправила меня Ольга.
– Это неважно, – заметил я. – Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?
– Ну, может месяц, полтора..., – растягивая слова, ответила Ольга.
– И где вы познакомились?
– В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была... Эх, и почумились они там!
– То есть он был твоим клиентом?
– Ну, вроде того, – прогундосила она.
– Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время...
– Да, он запал на меня, – произнесла она с оттенком гордости. – Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил...
– Ясно. В баню больше не брал, – усмехнулся я.
– Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы...
– В офисе, что ли? – спросил я.
Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала:
– В бане-то договориться проще! Распарятся, выпьют, девочек пригласят – так лучше проблемы решаются...
– За несколько дней до трагедии он проявлял какое-нибудь беспокойство? Говорил тебе, что ему
