стали выяснять диспозицию. Уяснив ситуацию, Пряхин принялся за начавшего подавать признаки жизни бандита. Как только он стал адекватно воспринимать окружающее, майор тут же объяснил ему, нежно положив лапищи на горло:
– Все перекрыто. Сопротивление бессмысленно. Но если ты, падла, не поможешь нам без геморроя войти в квартиру, я застрелю тебя прямо на месте за попытку к бегству. Понял?
По общему виду, парень вроде бы понял. Его подняли на лифте на пятый этаж. Тем временем в подъезд просочилось еще пятеро человек из РУОПа. Задержанный парень условным звонком позвонил в квартиру. Ему долго не открывали, но все же спустя некоторое время замок щелкнул и дверь приоткрылась. Этого было достаточно для того, чтобы руоповцы сшибли дверь с цепочки и с громкими выкриками ворвались внутрь. Вся операция заняла не больше пяти-шести секунд. Когда я проник в квартиру вместе с майором Пряхиным, то картина, представшая моему взору, была не для слабонервных.
В коридоре, постанывая, лежал один из бандитов. В комнате лежа стонали еще двое, одному из них, кажется, прострелили грудь и не особо спешили прийти на помощь. Потом мне сказали, что в руках у него был нож, которым он пытался оказать сопротивление. В углу комнаты, пристегнутая одной рукой к батарее, другой рукой – к ножке дивана, сидела совершенно голая, вся в крови Ольга Трушкина. Кровь стекала из многочисленных разрезов на теле. Рот ее был заклеен липкой лентой, глаза ничего не выражали. Двое руоповцев, не церемонясь, сорвали с раненого бандита штаны и, пошарив по карманам, нашли там ключи от наручников. После чего Ольга была освобождена от уз, и руоповцы бережно, стараясь не дотрагиваться до ран, прикрыли ее покрывалом с дивана. Через несколько минут прибыла «скорая помощь» и увезла пострадавшую.
Мы посчитали свою миссию законченной, а решение разных формальностей, связанных с инцидентом, по договоренности с майором Пряхиным оставили на утро.
День выдался насыщенным, и я приехал домой уставшим и разбитым. В связи с этим я решил ограничить свое общение с Приятелем сообщением о проделанной работе и заснул как убитый.
Утром же я проснулся от телефонного звонка. Звонил майор Пряхин, который просил как можно скорее явиться к нему в отдел, поскольку было необходимо оформить необходимые бумаги. К тому же, по его словам, выяснилось кое-что интересное. Перед выездом я зашел к Приятелю и спросил его, что мне делать дальше.
Приятель сказал:
ДЕЛОМ ФИЛИМОНОВА ДАЛЬШЕ БУДЕТ ЗАНИМАТЬСЯ РУОП. НАША МИССИЯ ЗАКОНЧЕНА. НА ПОВЕСТКЕ ДНЯ – ТЕКУЩИЕ ВОПРОСЫ ВЫБОРОВ.
РЕКОМЕНДУЮ ПЕРЕЧИТАТЬ «МЕРТВЫЕ ДУШИ» ГОГОЛЯ Т.5 ИЗДАНИЕ ГОСЛИТИЗДАТ 1953 Г.
«Да, видать, заглючил малый», – подумал я насчет последней фразы. Вступать в дискуссию, однако, мне было некогда и я отправился в РУОП.
Пряхин выдал мне следующую информацию: парень, которого мои охранники в подъезде отключили от реальности, оказался шофером некоего Бурова Сергея Алексеевича, главы «Тарводхозканалснабсбыта». Этот самый Буров имел в городе большое влияние и одновременно сомнительную репутацию. И хотя шофер и другие бандиты уверяли, что последний не имеет к ним никакого отношения и «работали» они на свой страх и риск по заказу некоего неизвестного им физического лица, действовавшего через посредника, который им также малоизвестен, были серьезные основания предполагать, что именно Буров является истинным заказчиком. Кроме того, вызванный среди ночи господин Пушков назвал фамилии участвовавших во встрече в бане людей. Среди них прозвучала фамилия Бурова – именно он, по уверениям Пушкова, беседовал с Филимоновым в люксе.
Бандиты долго не признавались в истинных мотивах своих действий, однако позже, выражаясь ментовским термином, «раскололись» и сказали, что искали аудиозапись с компроматом на человека, нанявшего их. На вопрос, как они определили бы, кто он, никаких вразумительных ответов дано не было.
Милиция проверила по картотеке и выяснила, что схваченные ими бандиты подозреваются в других преступлениях, а главарь банды Кокон, раненый руоповцами, давно находится в розыске. Он, несмотря на старания врачей, скончался ночью в госпитале. Жизнь же Ольги Трушкиной, по заверениям врачей, была вне опасности, и через несколько дней она будет в состоянии давать показания.
Пряхин сказал мне, что он уже вызвал для снятия показаний Бурова. Я же высказал майору свое мнение, что без наличия аудиокассеты, которую искали бандиты, будет сложно доказать вину этого уважаемого в городе господина. Пряхин пожал плечами и сказал, что будет искать кассету. Я пожелал ему удачи и отправился в офис Ершевского.
По пути я стал размышлять, что же имел в виду Приятель, рекомендовав мне перечитать «Мертвые души»?
Слухи о наших ночных похождениях уже доплыли до «Корабля Иштар», и я был встречен как национальный герой какой-нибудь маленькой нации, обитающей где-нибудь в южной части Карибского моря. Первым меня поздравил как всегда первым информированный Гайдук и сказал, что факт того, что член команды Ершевского провел расследование и почти самостоятельно задержал группу отъявленных головорезов, убивших кандидата в депутаты Филимонова, несомненно скажется положительно на ходе избирательной кампании нашего кандидата.
– Если это, конечно, должным образом отразится в нашей газете, – сказал я почти в шутку.
Гайдук, однако, воспринял это серьезно и заверил, что Джаванидзе уже вовсю строчит статью с подробностями наших подвигов.
– Откуда он знает подробности? – поинтересовался я.
– Он, может, их и не знает, – вздохнул Гайдук. – Но в журналистском деле это не главное.
Он усмехнулся и пошел по своим делам. Я, прорываясь сквозь желающих поздравить меня, все же отыскал пишущего в дальней комнате что-то про меня Джаванидзе и объяснил ему, что главным образом надо описать факт вызова для дачи показаний в качестве свидетеля господина Б., известного в городе снабженца водоканализационных сетей.
Джаванидзе снисходительно усмехнулся и сказал, что это он давно уже описал и сейчас смакует подробности того задержания, которое провели наши охранники вместе с руоповцами. Я попросил его не переусердствовать и показать мне статью после того, как он закончит работу, дабы я имел возможность устранить искажения. Джаванидзе насупился, но пообещал выполнить мою просьбу.
После этого состоялось общее собрание, на котором мне была выражена общая же благодарность, озвученная устами Ершевского. Я уже почти искренне попросил всех перейти к делу и обсудить текущие проблемы.
Слово взял Джаванидзе, который объяснил собравшимся, что день выборов приближается с неумолимостью парового катка, чем вверг собрание в страшную задумчивость.
– Несмотря на проведенную работу, – продолжил Джаванидзе, – и достигнутые определенные результаты (по социологическим опросам, проведенным по нашему заказу, господин Ершевский занимает первое место, опережая Пальцева и Муханева), все же есть организационные недоработки и просчеты.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Тополянский, как всегда отхлебывая...
– Я хочу сказать, что в ответ на нашу агитацию ведется контрагитация с несовместимыми для честных выборов приемами. В частности, переодевание десантников и распускание с их помощью ложной информации о строительстве общественного туалета в овраге.
– Ты хочешь сказать, – опять спросил Тополянский, – что мы этот сор..., пардон, «дворец гигиены» выстроим, а лавры достанутся Муханеву?
– Этого ни в коем случае нельзя допустить, – с серьезной миной ответил Гайдук. – Кстати, курирование этого вопроса мы поручили нашей достославной службе безопасности. Но в силу занятости на фронте борьбы с бандитизмом у Валерия Борисовича просто не доходят до этого руки. Я выхожу с предложением дать ему в помощники господина Тополянского.
Ершевский осторожно заметил:
– Я думаю, что это временная связка. Все мы были свидетели того, чем кончил прежний глава службы безопасности, который в настоящий момент лечится в клинике для алкоголиков.
– Валера! – крикнул мне через весь стол Тополянский. – Я подарю тебе поллитровую серебряную
