Стуча по нервам, иль на четверенькахЗмеятся, потому что королемБыл дан приказ — повыбрать в деревенькахВсех мирно прозябающих зверей,Патриотизмом, как кровавым мясом,В них раззадорить бешенство страстейИ в массах вызвать гнев к соседним массам!..9Но то война! А разве без войныНе убивает зверь другого зверя,Его лишая жизни без вины?И что ему ничтожная потеря —Кто может бить стекло и зеркалаИ мазать лица кельнеров горчицей,В том никогда ужиться не моглаДуша людская, с белой голубицейКоторую равняют. «Ты тростник,Но мыслящий», — сказал про зверя Тютчев.Я думаю, однако, что старикПоэт названье мог бы выбрать лучше:Ведь в тростнике нет зверского, меж темКак в людях — зверство сплошь. О, «царь природы»,Подвластный недостаткам зверским всем!Но, может быть, людей есть две породы?Как знать! Возможно… Отчего б и нет?За эту мысль цепляюсь. Грежу тщетно.И лавой мысли весь мой кабинетКлокочет, как дымящаяся Этна…10Любовь земная! Ты — любовь зверей!Ты — зверская любовь, любовь земная!Что розоватости твоей серей?Ты — похотная, плотская, мясная!..Ты зиждешься единственно на лжи.Кому — хитон, с тебя довольно кофты…Уродина! ты омрачаешь жизньИ оттого-то вовсе не любовь ты!Детеныши, законные плодыТвои, любовь звериная, всосалиС твоим проклятым молоком бедыВсю низость чувств, зачатых в грязном сале…Измена, и коварство, и обман,Корысть, бездушье, бессердечье, похоть —Весь облик твой, и кто тобою пьян,Удел того — метаться, выть и охать…Законодатели! Пасть, как дракон,Раскрывшие в среде своей звериной!О, если б учредили вы закон:Рождаемость судима гильотиной!О, смилуйтесь: зверь зверствовать устал…Слетайтесь, стаи падальи вороньи!Плод вытравить — закон, который сталНеобходим при общем беззаконьи!..ФиналНе мне ль в моем лесном монастыреПроклятья миру слать и осужденья?Над озером прозрачным, на горе,Мой братский дом, и в доме Вдохновенье.Божественность свободного труда,Дар творчества дарованы мне Небом.Меня живит озерная вода,Я сыт ржаным — художническим! — хлебом.Благодаря Науке я гремлю
