Том 3. Менестрель. Поэмы

И, телятиною густо
Понабив свой рот,
В пух и прах честит искусство
Жалкий идиот.

Носом, точно прелой грушей,
Машет то и знай:
Коли не любо — не слушай,
Врать же не мешай!

2

Говорят, он очень добрый,
Прелый весь, как нос:
Не ломает людям ребра,
Только шлет донос…

И, смотря по настроенью,
Просто с пьяных глаз,
В камеру для заключенья
Приглашает вас…

А потом при встрече, нежно
Кланяется вам,
Вопрошая вас небрежно,
Как гостили там…

За подобную любезность
И за добрый нрав
Цап-Царапа ценит местность,
Нужным ей признав;

Он полезен: он в подарок
Богадельне даст
Раз в пять лет пятнадцать марок, —
Он на то горазд…

Так-то полублагодетель,
Но и целый шпик,
Пуль, ножей, дубин и петель
Избегать привык…

Поэза для беженцев

В этой маленькой русской колонии,
Здесь спасающей от беззаконий
Свои бренные дух и тела,
Интересы такие мизерные,
Чувства подленькие, лицемерные,
Ищут все лишь еды и тепла.

Все едят — это очень естественно,
И тепло в наше время существенно —
С этим спорить не будет никто.
Но ведь, кроме запросов желудочных
И телесных, есть ряд мозгогрудочных,
Кроме завтраков, дров и пальто.

Есть театр, есть стихи, есть симфонии.
Есть картины, и, если в Эстонии
Ничего нет такого для вас,
Соотечественники слишком русские,
Виноваты вы сами, столь узкие,
Что теряете ухо и глаз.

Если здесь, в деревушке, подобного
Ничего не найти, кроме сдобного
Хлеба, можно давать вечера
Музыкально-поэзо-вокальные,
Можно пьесы поставить лояльные
И, пожалуй, плясать до утра.

Можно вслух проштудировать Гоголя
(Ах, сознайтесь, читали вы много ли
Из него в своей жизни, друзья!..).
Можно что-нибудь взять из Некрасова,
Путешествие взять Гаттерасово,
Если Нитцше, допустим, нельзя…