Том 4. Классические розы

Но все-таки трибуну мне верни…

Ты слышишь ли в груди моей биенье?
И блеск, и шум — художнику сродни…
Трибуны нет. И в тяжком раздвоенье
  Проходят дни.

3

На пять-шесть дней, не больше, зачастую
Меня влечет в толпу людских теней,
И хочется мне в эту людь густую
  На пять-шесть дней…

Что может быть убоже и бедней,
Чем эта людь! О, как я в ней тоскую,
И как всегда безлюдье мне родней!

Но иногда, когда я холостую
Привычку вспомню: быть среди людей,
Я вдруг отчаянно запротестую
  На пять-шесть дней…

4

Дай руку мне: мне как-то странно-вяло…
Мне призрачно… Я точно весь в луне…
Чтоб грудь моя бодрее задышала,
  Дай руку мне.

О завтрашнем мне странно думать дне,
О настоящем думаю я мало…
Хоть что-нибудь напомни о весне,

Восстанови мотив ее хорала
И, намекнув, что нам наедине
С тобой одной весны недоставало,
  Дай руку мне.

5

Быть может — «да», и также «нет» — быть может,
Что нам нужны порою города,
Где все нас раздражает и тревожит, —
  Быть может — да.

Конечно, это только иногда,
И большей частью город сердце гложет…
Там даже рек вода — как не вода…

Одна природа нас с тобой обожит —
Источник наслажденья и труда.
Не правда ли, что город всех убожит?
  Быть может — да…

1924 г.

Рондо о поцелуях

Ее уста сближаются с моими
В тени от барбарисного куста
И делают все чувства молодыми
  Ее уста.

И снова жизнь прекрасна и проста,
И вновь о солнечном томится Крыме
С ума сводящая меня мечта!

Обрадованный, повторяю имя
Благоуханное, как красота,
И поцелуями томлю своими
  Ее уста…

1924 г.

Рондо рождественского дня