Так, на всякий случай. И никаких взрывов!
— Вы ненормальные! Оба! Внезапно Игорь встал и прислушался.
— Что такое? — насторожилась Гелька.
— Похоже, кто-то сюда едет.
— Но ты же говорил, что здесь мало кто бывает!
— Такое ощущение, что не нас одних на карьер потянуло. Через минуту-полторы они будут здесь. У нас с тобой два варианта: спрятаться и посмотреть, кого это черт несет. Либо, напротив, ничего не предпринимать.
— Мне надоело прятаться и метаться туда-сюда, как крысе! В конце концов, у нас с тобой есть оружие! И пусть хоть кто-нибудь посмеет ко мне сунуться!
— Я бы выбрал другой вариант, но, судя по всему, мы уже опоздали, — сказал Игорь, глядя на появляющиеся из-за насыпи машины…
Герман впал в апатию. Ему уже не хотелось ровным счетом ничего. Даже к страху, оказывается, можно привыкнуть. Когда из-за двери послышался шум машины, он не испугался, хотя понимал, что это вернулись бандиты. Впрочем, в этот раз они остановились далеко от водонапорной башни, поэтому послушать их разговоры ему так и не удалось. Да и не очень-то хотелось. Вероятность того, что машина принадлежит кому-то из местных жителей, была отметена им на корню. Да и что толку кричать, надрываясь, и колотить в дверь в надежде на то, что его услышат? Он так ослаб, что просто свалится без сил у двери, и этим все окончится. Поэтому Герман никуда не пошел, оставшись сидеть у облюбованной им стены. Убьют — так убьют. Рассчитывать на справедливость и волю случая глупо, и он в этом лично убедился.
Через некоторое время снова послышался шум моторов. Минуты через три после этого дверь распахнулась и в лицо Германа, ослепив его, ударил яркий свет переносного фонаря. Осознав, что настал его последний час, Герман мигом стряхнул с себя апатию и заголосил, кинувшись под ноги вошедшим и ползая перед ними на коленях:
— Не убивайте меня! Я ведь вам все рассказал: и куда Ангелина уехала, и как ее деревня называется. Хотите ее прибить — да пожалуйста! А меня отпустите! Христом Богом прошу, не надо! Не убивайте меня, мне еще жить и жить!..
— Тихо, парень. Все в порядке, — сказал чей-то незнакомый голос.
Подняв голову и кое-как сфокусировавшись на собеседнике, Герман понял, что перед ним стоит как по мановению волшебной палочки явившийся милиционер.
— Что ж вы так долго?! — завизжал Герман, одновременно пытаясь подняться из унизительной позы. — Совсем распоясались, мышей не ловите! И куда только ваше начальство смотрит! Подумать только: человека вот уже неделю как украли, а они даже не чешутся! Безобразие! Учтите, я буду жаловаться в вышестоящие инстанции! Вы даже не представляете, с кем связались!..
Не ожидавший такой резкой перемены в поведении вызволенного из плена мужчины, милиционер опешил и инстинктивно сделал шаг назад. А Герман, расправив плечи, наступал на него, грозя все новыми и новыми карами:
— По судам затаскаю! Мерзавцы! Лентяи! Бестолочи!..
Гелька тихонько, пока Герман не заметил ее, ретировалась назад.
— Это что за фрукт? — тихо спросил ее Игорь.
— Мой жених. То есть бывший жених, — с нервным смешком сообщила Гелька. — Теперь-то почти ясно, как Захарыч на меня вышел. Я ведь, кроме Германа, никому не говорила, куда собираюсь. Осталось только понять, каким образом у Захарыча оказались координаты Германа? Есть один вариант, но я про него даже думать не хочу. Если окажется, что еще и лучшая подруга меня предала, то и не знаю, как дальше жить и кому верить.
— У меня к вам, девушка, один-единственный вопрос: где вы таких находите? Редкостный образчик интеллигентной скотины. Честное слово: не было бы вокруг такого количества людей в форме, непременно бы набил ему морду. Просто так, для личного удовольствия.
— Веришь или нет, но я тоже! Руки так и чешутся дать ему в рыло!
— Сильно подозреваю, что это же желание в самом ближайшем времени посетит и господ милиционеров. Слышишь, как твой бывший разоряется?
Его спасли, а он вместо благодарности, готов на ребят всех собак спустить! Мерзкий тип!
— Слушай, давай о чем-нибудь другом поговорим? А то на душе так противно, слов нет.
— Ничего, не грусти. Видишь: всех твоих обидчиков повязали, жениха — пардон, бывшего жениха — спасли. Все закончилось! Ты жива-здорова, и у тебя есть я — разве этого мало?
Гелька удивленно, словно в первый раз его видела, посмотрела на Игоря:
— Извини меня, пожалуйста, у меня, похоже, после всей этой свистопляски ум за разум зашел. Ты сказал, что у меня есть ты. Ты имеешь в виду, что и дальше готов меня защищать? Или…
Игорь провел ладонью по волосам Ангелины, улыбнулся:
— И это тоже. Все очень просто: я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Ты понравилась мне с самой первой нашей встречи в «Харчевне». И хотя я знал, что мы вряд ли когда-либо увидимся снова, никак не мог выбросить тебя из головы. А потом там, на покосе, ты обернулась ко мне — и я пропал. Лина, в моей жизни было много женщин, я не монах и не аскет. Но редко кто мог заставить меня забыть обо всем на свете — так, как ты. Честное слово, я не представляю, как мне дальше жить без тебя. И поверь, мне очень нелегко далось это признание. Я предпочитал, чтобы женщины добивались моей благосклонности, я сам себя убедил, что никогда не буду бегать за юбками. И до поры до времени мне это удавалось.
Но ты — другая. И я очень боюсь тебя потерять. Не отталкивай меня, прошу!..
От признания Игоря Гелька изрядно растерялась. Да что там лукавить — она подозревала, что Игорь не просто так взял ее под свою опеку. Но одно дело предполагать, и совсем другое услышать это напрямую. И что же ему ответить? Она ведь твердо знает, что ей нужен совершенно другой мужчина: не такой независимый и сильный, как Игорь, которым она при всем желании не сможет управлять. А раз так…
— Я согласна быть твоей девушкой… — словно со стороны услышала Гелька свой голос и удивилась. Как же так? Она ведь собиралась сказать совершенно иное…
Игорь, услышав признание Ангелины, подхватил ее на руки и закружил, не обращая никакого внимания на изумленные лица окружающих. Потом поставил на землю, поцеловал и произнес:
— Ты не пожалеешь о своем решении! Обещаю!..
В этот самый момент из водонапорной башни вышел Герман в замызганной пижаме. Увидев Гельку, да еще и в компании импозантного мужчины с длинными, собранными в хвост волосами, он изменился в лице и, брызгая слюной, заорал:
— Шлюха! Из-за тебя меня едва не отправили на тот свет! Подлая неблагодарная тварь! Я умирал в сырых застенках, избитый и голодный, а ты в это время трахалась с другим!
— Извини, но я все-таки это сделаю, — сказал Игорь, отстраняя Гельку, после чего развернулся, подошел к Герману и от всей души угостил его кулаком в челюсть.
Герман ойкнул и осел безвольным кулем, жалобно скуля и держась за разбитое лицо.
Как ни странно, но никто из присутствующих Игоря не остановил. Все дружно сделали вид, что ничего не видели. Видимо, горячая «благодарность» Германа будила в них ровно те же чувства, и лишь то, что все ребята были при исполнении, не позволяло им последовать примеру Игоря.
Когда в назначенный срок бригада не появилась у него в кабинете, Захарыч понял — это конец. Полный и бесповоротный. Интуиция раненым мамонтом вопила, что пора делать ноги, а Захарыч своей интуиции доверял. И эта вера уже не раз вытаскивала его из множества передряг. Жаль, конечно, бросать все, но собственная шкура дороже. В конце концов, не в первый раз ему все сначала начинать, пробьется! А пока надо опустошить заначки и лечь на дно, желательно где-нибудь за кордоном, чтоб ни одна сволочь его не откопала. Выждать с годик и вынырнуть — с новым именем, новой внешностью и документами. Он вполне может себе это позволить, да и пути отхода уже неоднократно просчитаны — так, на всякий случай. И вот этот момент настал. Что ж, как кто-то башковитый говаривал, «промедление смерти подобно». Значит, пора!
Для пущей секретности Захарыч сам сел за руль машины, решив обойтись на этот раз без личного шофера. Летя на предельной скорости, не гнушаясь нарушать правила, он уже через двадцать пять минут
