– Во-первых, машина, сбившая ее, скрылась, а значит, есть вероятность, что мы имеем дело с убийством. Ну а вторая версия, которую тоже не стоит сбрасывать со счетов, — это самоубийство. Или доведение до самоубийства, что тоже вполне вероятно.
– Чтоб Стелла с собой покончила — да не поверю! — фыркнула Люба. — Не такого она склада человек.
– А расскажите нам о ней, пожалуйста! — оживился Ясенцов.
– А что тут рассказывать — девка как девка. Наглая, языкатая, старших ни в грош не ставит… не ставила. Дерзила постоянно, выпендривалась. Грех, конечно, такое говорить, но, думаю, никто у нас о ней особенно жалеть не будет. Правда ведь, девочки?
– За себя говори, — осадила Любу Зинаида. — Нормальная девчонка была. Не без капризов, конечно, так это возраст такой. Да и в прошлом ей несладко пришлось, это тоже просто так не проходит.
– А что там с ее прошлым? — заинтересовался Воропаев…
В течение последующих пятнадцати минут дамы наперебой делились с милиционерами сведениями о Стелле, причем сведения те по большей части проходили по разряду «одна бабка сказала». Впрочем, никого, кроме Ники да выглянувшего на шум Никиты, это, похоже, не смущало. Гостям в красках расписали жизнь Стеллы с мужем-наркоманом, раз десять загадочно упомянули, что его смерть была «ну очень странной», и раз пятнадцать, что Стеллу как пить дать намотали на колеса его бывшие дружки.
На лицах Ясенцова и Воропаева застыли гримасы брезгливости напополам с вежливостью. Прерывать поток излияний им было не с руки — а вдруг что действительно важное услышат, но и терпеть этот словесный понос им явно было невмоготу. Когда Нике показалось, что еще немного, и гости не выдержат и ретируются, зазвонил мобильник Ясенцова. Дамы тут же притихли, безуспешно пытаясь изобразить, что им совершенно неинтересно, с кем и о чем разговаривает импозантный следователь.
– Что? Результаты вскрытия уже пришли? Ай да спасибо Михалычу, оперативно сработал. Что?! Ошибки быть не может? Принято-понято. Отбой.
Воропаев вопросительно посмотрел на старшего коллегу. Тот подмигнул ему и вновь обратился к журналисткам:
– Скажите, уважаемые, а что вы знаете о личной жизни погибшей? В частности, кто мог быть отцом ее будущего ребенка?..
Заявление Ясенцова произвело на дам эффект разорвавшейся гранаты: секунд десять — пятнадцать редакция дружно приходила в себя. А затем Люба неуверенно протянула:
– Ну… я не знаю, стоит ли об этом…
– Стоит-стоит! — заверил ее Ясенцов.
– Ну, понимаете ли, тут дело тонкое, я бы даже сказала — щекотливое…
– И все же?!
– Ну, в принципе вы бы все равно это узнали. Стелла совершенно не таилась, да и не скрывала, что она — любовница Виктора Серафимовича Воронцова, хозяина корпорации, под эгидой которой издается наш журнал, — скороговоркой, словно боясь, что ее перебьют, поведала Люба и скромно замолчала, явно гордясь собой.
– Вот оно, значит, как, — присвистнул Ясенцов. — А где, позвольте узнать, мы можем увидеться с господином Воронцовым?
– Полагаю, что в его кабинете, — вмешался в разговор Никита. — Если желаете, могу вас туда проводить.
– Да, мы были бы крайне вам признательны!
– Что ж, пойдемте!
Ника была готова поклясться, что Аникушин предложил милиционерам свою помощь с одной- единственной целью: увести их подальше от охочих до сплетен кумушек, пока они не наболтали еще что- нибудь лишнего. Виктор и так уже на плохом счету у собственного отца, а уж как отразится на его репутации эта история — одному Богу известно. А уж если про случившееся прознают ушлые журналисты-желтушники, тогда и вовсе пиши пропало. Серафим ему этого точно не простит, хотя вины Виктора в случившемся и нет.
Или есть?..
Ника дернулась. Что там несла вчера Стелла? «У меня в сумочке настоящая бомба для тебя» — кажется, так. Если на мгновение предположить, что там всего-навсего лежал положительный тест на беременность, то… все логично, черт подери! Она почувствовала себя плохо, отправилась за лекарствами, по дороге сообразила, что тошнота может приключиться не только из-за отравления несвежими продуктами, но и по другой, не менее банальной причине. На всякий случай прикупила тест, тут же его испытала. Увидела положительный результат и смекнула, что теперь наследник мебельной империи у нее в руках. Либо женится, либо попытается откупиться. Но она не учла, что Виктор после недавних событий, о которых в редакции никому не известно, кроме Никиты и его зама, крайне боится любых скандалов, особенно тех, о которых может стать известно его отцу. А теперь вопрос: насколько далеко готов зайти наследник, чтобы избавиться от проблем?
Ника уселась за стол, оперлась на руки. Как ни странно, но в его ситуации вполне логично было бы жениться, заодно обрадовав отца известием о будущих внуках! Да, даже ежику понятно, что Стелле прежде всего нужны деньги и положение в обществе, а про любовь в этом союзе и вовсе можно не заикаться. Но грамотно составленный брачный контракт с легкостью решил бы практически все возможные проблемы. А Стелла была отнюдь не в том положении, чтобы требовать от Виктора золотые горы. Ведь альтернатива — пинок под зад и обвинение в том, что ее ребенок не от Воронцова. Конечно, самонадеянности у девушки было не занимать, но не понимать столь очевидных вещей она не могла.
Интересно, успела ли она сообщить Виктору о том, что он через положенный природой срок станет папой, или нет?
А что, если… если Катя тоже сделала определенные выводы относительно того, что за «бомбу» припасла для нее соперница? Могла ли она таким образом избавиться от конкурентки?
Нет, что за чушь лезет в голову, в самом деле! Просто несчастный случай, Стелле не повезло нарваться на водителя-лихача, только и всего. А может быть — кто ее знает? — переходила дорогу в неположенном месте, задумалась о чем-то своем и не стала смотреть по сторонам. Так нет же: вечно чей-то злой умысел мерещится, даже там, где его нет и быть не может!
Хотя спору нет: Катя о Стелле горевать точно не станет. Скорей уж от радости в пляску пустится, особенно когда узнает, что соперница ухитрилась вперед нее забеременеть и уже собиралась использовать этот факт как средство давления на Воронцова. Баба с возу, кобыле легче… хотя муторно от всего этого на душе. Впрочем, Стеллу уже не вернешь, так что лучше всего постараться забыть обо всем этом поскорее и не трепать себе нервы понапрасну.
Хлопнула дверь, откуда-то вернулась Зинаида со свертком в руках, важно прошествовала до холодильника. Понятно, опять в рабочее время по магазинам носится, благо что до них — пять минут неспешной ходьбы от центра. А что — начальник свалил вместе с ментами и когда вернется — неизвестно, Нику она и в грош не ставит, так что можно и своими делами заняться, никто ей и слова поперек не скажет. И ведь даже не считает это зазорным!
Кстати, а вот по ней совершенно не видно, жалеет она Стеллу или нет. Хотя, если судить по тому, как она вокруг нее прыгала в последнее время, должна бы горевать. Эх, не поймешь эту железную бабу, даже и пытаться не стоит!
Ника раздраженно вывела на экран текст, попыталась сосредоточиться. Нет, ну как назло — история смерти королевской фаворитки на той самой кровати, на которой еще недавно дарил ей ласки всесильный повелитель! А кто автор сего слезливого шедевра? Хм, Стелла… Накаркала сама себе, называется…
Ника закрыла файл, откинулась на спинку кресла. А ведь как чудесно начинался этот день! Она проснулась на плече Никиты, в его объятиях. Сквозь занавески пробился игривый солнечный лучик, именно он и разбудил ее. Никита, почувствовав, что она зашевелилась, трогательно причмокнул губами и подтянул ее еще ближе к себе. «У-у, собственник!» — сказала она ему на это и поцеловала в нос. Никита открыл глаза, улыбнулся… и вновь началось волшебство! Если бы они, разгоряченные любовной схваткой, не озадачились, почему это будильник все еще не звонит, и не стали бы выяснять, сколько времени, так бы, наверное, и не вылезли из кровати, нежились и наслаждались обществом друг друга. Но увы: оказалось, что
