(19) Не должно казаться, что в этом стихе второе слово, означающее то же, что и первое, дополнительно добавлено и присоединено ради соблюдения размера. Ведь это совершенно необоснованное и ненадежное [предположение]. Но, поскольку Идей мягко и ласково порицает молодых людей, из стремления к славе пылающих непреклонностью, отвагой и жаждой битвы, он усугубляет и делает более доходчивым сознание [собственной] жестокости и вины за упрямство, повторяя дважды одно и то же разными словами; и этот двойной упрек придает увещеванию большую силу. (20) Не должно казаться бессмысленным и небрежным также и следующее повторение [слов] с одним и тем же значением:
Он сказал дважды одно и то же: ??????? ?? ?????; ведь удивительным повторением [слова] „смерть“ оплакивается низость замышляемого столь жестокого и неправедного убийства. (21) Впрочем, кто же настолько тугодум, чтобы не понять, что два слова, обозначающие одно и то же:
и
поставлены не просто так, как думают некоторые, ??? ??????????, [441] но служат сильным побудительным мотивом к осуществлению предписанной быстроты?
(22) Так же и знаменитые три слова Цицерона, обращенные против Луция Пизона, хоть и не нравятся тугим на ухо людям, не только достигают благозвучного изящества, но отчеканивают сразу несколькими словами фигуру и подобие лица: (23) „Наконец, — говорит он, — все лицо, представляющее собой бессловесное изъяснение разума, ввело здесь людей в заблуждение, тех, кому он был прежде неизвестен, обмануло, одурачило, провело“. [442] (24) Итак, схож ли этот оборот у того же [автора], - сказал Фаворин, — [со случаем употребления] praeda и manubiae? Разумеется, никоим образом. (25) Ведь [фраза] от прибавления manibiae не становится ни изящнее, ни сильнее, ни ритмичнее. Но совершенно ясно, что, как сказано в книгах древних авторов о делах и словах, praeda — это одно, a manubiae — совершенно другое. (26) Дело в том, что praeda называют сами захваченные предметы, a manubiae именуются деньги, вырученные от продажи квестором [443] добычи (praeda). (27) Следовательно, Марк Туллий это сказал ради усиления ненависти к децемвирам, собирающимся отобрать и присвоить и то и другое — и добычу (praeda), которая еще не была продана, и деньги, что были получены от продажи добычи.
(28) Итак, эта надпись, которую вы видите — ех manubiis, — обозначает не сами вещи из добычи, ибо [здесь] нет ничего из того, что было захвачено Траяном у врагов, но объявляет, что сделано и изготовлено это ех manubiis, то есть из захваченных денег. (29) Ибо manubiae, как я уже сказал, не военная добыча, а деньги, вырученные квестором римского народа от ее продажи. (30) Что же касается того, что я сказал per questorem (квестором), то нужно понимать, что в настоящее время речь идет о префекте эрария. Ведь забота об эрарии от квесторов была передана префектам. (31) Иногда, впрочем, можно обнаружить, что так писали некоторые довольно известные авторы, то ли по легкомыслию, то ли по небрежению ставя praeda вместо manubiae и manubiae вместо praeda, либо совершая подмену слов с помощью некой фигуры речи, что позволительно делать тем, кто поступает так со знанием дела и с опытом. (32) Однако те, кто говорят правильно и точно, как Марк Туллий в данном месте, называли [словом] manubiae деньги».
Слова Публия Нигидия о том, что имя Valerius должно в звательном падеже иметь ударение на первом слоге; и здесь же указания из различных текстов того же [автора], касающиеся правильного написания
(1) У Публия Нигидия, [444] человека, преуспевшего в изучении всех наук, есть следующие слова в двадцать четвертой книге «Грамматических записок». Он сказал: «Далее, как можно соблюдать ударение в именах типа Valerius, не зная, стоят ли они в вопросительном [445] или в звательном падеже? Дело в том, что при вопросе второй слог произносится более высоким тоном по сравнению с первым, затем на последнем интонация понижается; а в звательном падеже наиболее высок тон первого слога, далее же он постепенно снижается». [446]
(2) Таким вот образом предписывает говорить Нигидий. Однако если теперь кто-либо, ставя [имя] Valerius в звательный падеж, согласно предписаниям Нигидия, сделает ударение на первом слоге, он не избежит того, чтобы выставить себя смешным. (3) Более высокий тон он называет острым ударением — ????????, а то, что мы называем ударением (accentum), он именует интонацией (voculatio), вопросительным же падежом (casus interrogandi) [Нигидий] называет тот, что мы зовем родительным.
(4) Мы обратили внимание в той же книге Нигидия на следующее: «Если ты пишешь huius amici (этого друга), или huius magni (этого великого), ставь на конце одно i; если же ты пишешь hi magnei (эти великие), hi amicei (эти друзья) в именительном падеже множественного числа, тогда следует писать е перед i [447] и точно так же следует поступать в [других] подобных случаях». [448] Он же: «Если ты пишешь huius terrae (этой земли), последней буквой должно быть i; [449] если же ты пишешь huic terrae (этой земле) то на конце должно быть е». [450] Он же: «Если кто пишет mei (меня) в вопросительном падеже, как когда мы говорим mei studiosus (стремящийся ко мне), пусть пишет через одно i, а не через е, а когда mihei [451] (мне), тогда следует писать через е и i, поскольку это дательный падеж». [452] (5) Под влиянием авторитета этого ученейшего человека мы решили, что ради тех, кто заинтересован в изучении этих вещей, такие [замечания] не следует упускать.
О стихах Гомера и Парфения, которым Вергилий, как кажется, подражал
(1) У поэта Парфения [453] есть такая строчка:
(2) Вергилий, желая соперничать с этим стихом, сложил подобный, изящным образом поменяв два
