- Говорите, я вас слушаю, - сказал он по-английски.
Там стали говорить, и я попытался угадать, о чем идет речь, но Костина физиономия оставалась непроницаемой, так что у меня ничего и не получилось.
- К сожалению, я не могу пригласить его к телефону. Господин Берзин сейчас находится на банкете в мэрии в качестве почетного гостя. Хорошо. Благодарю вас, мистер Маретти. Обязательно. Не стоит. Всего доброго.
Костя повесил трубку, а я, выпучив глаза, спросил:
- Какая мэрия? Какой банкет? Это что, тот самый гангстер? Ничего не понял.
- Сейчас поймешь. Звонил Маретти. Он очень сожалеет, что не застал тебя на месте, но завтра, ровно в двенадцать часов дня, Мюллер будет ждать тебя в своем офисе на Кинкерстраат. Годится?
- Годится.
- Ну, Знахарь, ты доволен своим секретарем?
- Доволен. Возьми с полки пирожок.
- Не хочу. Вот я лучше сейчас возьму эту прекрасную крабовую ногу… - и Костя схватил с блюда здоровенную красную ногу, похожую на цепочку сарделек, - и съем ее.
Он с хрустом взломал тонкие доспехи, под которыми скрывалась нежная бело-розовая мякоть, я последовал его примеру.
Похоже, сегодня мы сидим на крабовой диете.
А завтра - герр Мюллер.
Офис алмазного воротилы Генриха Мюллера был по-солдатски скромен.
Светлая комната метров на пятьдесят, большой белый стол и несколько белых же кресел. На столе - белый телефон и белая пепельница. Вместо одной из стен огромное окно из тонированного стекла, сквозь которое можно любоваться антикварными видами Амстердама.
С одной стороны стола, спиной к окну, сидел Генрих Мюллер. Его прямая спина не прикасалась к спинке кресла, руки спокойно лежали на столе. Мюллер был в белом костюме, резко контрастировавшем с его африканским загаром. Напротив, по другую сторону стола, в кресле развалился Знахарь. Заложив ногу на ногу так высоко, что были видны носки, он вертел в пальцах сигарету и выжидательно смотрел на хозяина.
Мюллер поднял выгоревшие брови, посмотрел в потолок, затем на пепельницу и, снова наведя свои холодные голубые глаза на Знахаря, ответил:
- Это смотря какое предложение, господин Берзин. Мое время стоит дорого, и поэтому давайте перейдем от туманных намеков к конкретным заявлениям.
- Давайте, - покладисто ответил Знахарь и полез во внутренний карман пиджака, обсыпавшись при этом пеплом.
Вытащив какую-то вещицу, сверкнувшую тусклым золотом и радужным спектром алмазной грани, он любовно посмотрел на нее, потом подышал, потер ее о лацкан пиджака и небрежно бросил на стол. Со стуком прокатившись по полированной столешнице, вещица замерла в нескольких сантиметрах от сцепленных пальцев Мюллера.
Мюллер опустил глаза и спокойно посмотрел на то, что лежало перед ним.
Через несколько секунд нордическая невозмутимость исчезла с его лица, как дым сигареты на сквозняке, и он с изумлением посмотрел на Знахаря, озабоченно стряхивавшего с пиджака пепел.
- Откуда… - Мюллер поперхнулся и закашлялся. - Откуда это у вас? Как… Я не понимаю, как это могло к вам попасть?
- О, господин Мюллер, - улыбнулся Знахарь, - это совсем не те вопросы, которых я ждал от вас. Вы же не археолог, не ученый, и поэтому более уместен был бы вопрос «сколько это стоит». Не правда ли?
- Да, конечно… - Мюллер осторожно взял двумя пальцами увесистый золотой перстень с несколькими камнями и миниатюрным профилем конской головы.
Поднеся драгоценность к глазам, он, как бы не веря своим глазам, медленно повертел головой, затем, не отрывая взгляда от перстня, на ощупь вытащил из стола большую лупу и стал тщательно изучать камни и конскую голову.
Знахарь, прищурившись, следил за ним и, судя по всему, был доволен реакцией мультимиллиардера.
- Перстень Александра Македонского… - пробормотал Мюллер, - тот самый, который пропал как раз после…
Положив перстень на стол, Мюллер посмотрел на Знахаря и требовательно спросил:
- Где вы это взяли?
- Господин Мюллер, вы опять задаете не тот вопрос. - Знахарь улыбнулся и тоже сел прямо, положив руки перед собой на стол. - Я, конечно, могу ответить на него, но только в том случае, если вы скажете мне, зачем вам нужно это знать.
Знахарь прекрасно понимал, что за этим вопросом скрывалось простое, как каменный топор, желание узнать место и забрать все, что там есть.
Мюллер молча сверлил Знахаря взглядом.
Наконец он опустил взгляд на лежащий перед ним перстень и сказал:
- Это очень дорогая вещь. Вы представляете, сколько она может стоить?
- Меня это не интересует. Я могу подарить ее вам просто так, на память. Но условием такого подарка будет наше соглашение.
- Соглашение? О чем же?
- А вот об этом нам следует поговорить, не учитывая того, сколько стоит ваше бесценное время, - сказал Знахарь, чувствуя, что железо разогрелось достаточно, и его можно ковать.
Мюллер пристально посмотрел на Знахаря и нажал одинокую кнопку на столе. За спиной Знахаря открылась дверь и мужской голос произнес:
- Я слушаю, мой господин.
- Сигары и виски, - сказал Мюллер.
- Яволь, майн херр.
Знахарь представил себе, что в дверях стоит денщик в форме рядового вермахта с засученными рукавами, и ему стало смешно.
Фыркнув, он взглянул на Мюллера и сказал:
- Простите.
Мюллер поднял бровь и поинтересовался:
- Я сказал что-нибудь смешное?
- О нет. Конечно нет. Но мне показалось, что за моей спиной встали призраки Третьего Рейха.
Мюллер снисходительно улыбнулся.
- Я понимаю вас. Это моя маленькая слабость. Все, кто работает на меня, должны быть исполнительны и дисциплинированны, как солдаты. Порядок и дисциплина - вот залог успеха в любом деле. Каждое мое распоряжение - приказ, который не подлежит обсуждению и должен быть исполнен без промедления. За нарушение - строгое наказание, и об этом знают все мои подчиненные.
- Это серьезно, - одобрительно кивнул Знахарь. - А что за наказание, если не секрет? Надеюсь, не повешение перед строем?
Мюллер прищурился и сказал: