II
Огюстэн уже оставил все надежды, что его к ночи выпустят, когда услышал за дверью шаги и осторожный стук.
— Мистер Паскаль… Вы там?
— Клэр… — Он с трудом поднялся. — Это вы?
— Да.
— Я думал, вы уехали.
— Я вернулась. — Небольшая пауза и легкий вдох. — Послушайте, вы ведь говорили мне правду? Я имею в виду — насчет своей подруги, что нахождение мозаики может ей помочь?
— Да.
— Только у меня, наверное, будут большие неприятности из-за…
— Это — правда, Клэр. Клянусь! И меня зовут Огюстэн.
В замке повернулся ключ, и дверь открылась. В проеме, залитом лунным светом, стояла Клэр, выглядевшая очень юной и испуганной.
— Я нахожусь в другой стране, — сказала она. — И я нарушила закон. По крайней мере закон был нарушен, и я буду единственной, кого власти смогут наказать. У меня дома не осталось ни родных, ни близких, никого, кто сможет поднять шум. Здесь у меня нет никаких друзей. Мистер Гриффин практически сказал мне открытым текстом, что откажется от меня, как только все окажутся в Америке. И дело не в том, что ему этого хочется, — просто не будет другого выбора. Поэтому мне страшно. Мне очень страшно. Я не привыкла к самостоятельности. Я не привыкла сопротивляться давлению. Если я скажу вам, где находится то, что вы ищете, мне понадобится человек, который будет мне помогать, когда все завертится. Кто станет за меня бороться так, как вы боретесь за свою подругу.
— Я буду за вас бороться, — сказал Огюстэн.
Она опустила глаза.
— Вы скажете что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Я не виню вас, но это так.
Он медленно подошел к ней, боясь испугать. Положил одну руку на плечо, а другой поднял ей подбородок и заставил встретиться с ним взглядом.
— Я — неважный человек, Клэр, — сказал он. — Я сам это знаю. У меня много пороков, но есть одно достоинство. Я не предаю друзей, чего бы мне это ни стоило. Помоги мне сейчас, и я стану твоим другом на всю жизнь. Клянусь, это правда. И мне можно верить.
На мгновение на ее лице появилась нерешительность, но тут же сменилась открытой улыбкой. Она вернула ему кошелек и телефон.
— Тогда пойдемте со мной, — сказала она. — Я покажу, где то, что вы ищете.
III
Грязевик быстро наполнялся: вода, стекавшая по стенам на пол, уже насытила песок и образовывала лужи, совсем как нарастающая тревога, переполнявшая Гейл.
— Зажгите спичку, — пробурчал Стаффорд. — Я на что-то наткнулся.
Головка спички зашипела: от воды, бывшей повсюду, все стало влажным. Она осторожно дала спичке разгореться и опустила ее вниз. Стаффорд рукой как веслом разгонял воду, чтобы им всем стало видно. В самом низу стены был вмурован кирпич. Талалат. Они смотрели на него какое-то время, потом — друг на друга, пытаясь понять, что это могло значить. Догоревшая спичка обожгла Гейл пальцы, она вскрикнула и выпустила ее, погрузив все в темноту.
— Давайте отроем его, — предложила Лили. — Вдруг за ним что-то есть?..
Они работали по очереди, но скоро натолкнулись на большой камень, крепко сидевший в полу прямо перед талалатом. Но они продолжали и скоро смогли уже раскачать его, как шатающийся зуб. Слева оказался еще один талалат, а внизу — третий. Может, ими была выложена целая стена. Гейл удалось расковырять долотом старый раствор и с помощью рычага вытащить кирпич. Они надеялись, что вода тут же начнет уходить, но та оставалась на месте. Гейл просунула руку в образовавшийся проем и поняла, что там была еще одна стена. Она поскребла ее, и неожиданно та стала крошиться, как штукатурка.
Они по очереди продолжали копать, но вода неуклонно прибывала. Вскоре им пришлось уже набирать воздух и с головой уходить под воду, чтобы работа не останавливалась.
— Ничего не выйдет, — в отчаянии произнесла Лили. — Все бесполезно.
— Нужно продолжать, — не сдавалась Гейл. — Другого варианта нет. — Альтернатива была всем и так ясна.
ГЛАВА 44
I
От дыма сигареты полицейского у Нокса запершило в горле, и он едва сдержался, чтобы не закашляться. Новые шаги со стороны входа.
— Поднимайся, ленивый шакал. Нам нужно все осмотреть.
— Да, и я осматриваю этот участок.
— Мне так и доложить Гамалю?
— Ладно, — вздохнул он, загасил недокуренную сигарету, убрал ее обратно в пачку и неуклюже двинулся дальше.
Нокс подождал какое-то время, потом решил покинуть свое убежище. Но едва он вылез из проема, как увидел луч фонаря.
— Я же говорил тебе, что надо идти в другую сторону, сказал один из полицейских, появляясь из-за угла. На какое-то мгновение они с Ноксом замерли, не сводя друг с друга глаз, и полицейский закричал, зовя на помощь, а его напарник вытащил пистолет.
Нокс рванулся в темноту, наобум поворачивая в коридорах то направо, то налево, и ему удалось немного оторваться от преследователей, пока он вдруг не уперся в тупик, заваленный песком. Погоня приближалась, и свет от фонарей становился все ярче. Назад было нельзя. Он вскарабкался на кучу песка — между ее вершиной и потолком имелось всего несколько дюймов, но ему удалось протиснуться и скатиться с другой стороны. Висевший сзади ноутбук все время тянул назад как якорь.
Наверху сверкнула молния, и раздался раскат грома. Вентиляционная шахта! Он вылез наверх, цепляясь за мокрый песок и невесть откуда взявшуюся веревку, и вновь оказался среди бушевавшей стихии. Он перевел дыхание и при вспышке далекой молнии, осветившей площадку, заметил белую скамейку, стоявшую среди полукруга финиковых пальм. Он побежал к ней и, обернувшись, увидел первого полицейского, вылезшего из шахты и светившего фонарем в другую сторону, преследуя тени.
Нокс приободрился, поверив, что ему удастся ускользнуть. Но тут перед ним хрустнула ветка, и, подняв голову, он увидел стоявшего человека, который уже занес для удара руку. Нокс попытался увернуться, но было слишком поздно. Удар в челюсть сбил его с ног, и он опрокинулся на спину, а перед глазами поплыли круги. Это был Петерсон — кулаки сжаты, зубы оскалены, со слизью из левой ноздри и безумием в глазах.
— Ты! — Священник не верил своим глазам. — Как ты здесь оказался? Тебя перенес дьявол!
— Ты — сумасшедший! — ответил Нокс, отползая. Угрозу представлял не только Петерсон, но и шум,
