ногой в область печени. Удар был страшен. От боли Грек на долгие две секунды впал в состояние гроги. Это когда внешне еще выглядишь молодцом, а мозги уже не соображают.
Если бы Греку довелось участвовать в таком бою два месяца назад, после такого провала он наверняка уже валялся бы на ринге в позе буквы «зю», сучил ногами и пускал пузыри. Но благодаря жестким ежедневным тренировкам он устоял на ногах. Более того, смог сначала отбить серию из трех ударов руками, затем уклониться от сокрушительного удара ногой в голову с разворота и, наконец, двумя отскоками по кривой уйти из зоны контакта.
Но тут Каратист под аплодисменты публики провел великолепный прием под названием «хвост дракона». Присел – словно камнем упал! – на корточки и вытянутой в сторону ногой в круговом прокруте сначала подбил опорную ногу Грека, не успевшего среагировать, а затем с криком прыгнул на упавшего противника, намереваясь окончить дело удушающим приемом.
Но капризная фортуна в этот вечер оказалась на стороне Грека. Упав, Артем тут же откатился в сторону, сделал «лягушку» и оказался ногах. Промахнувшийся Каратист попробовал сделать то же самое, но не успел. Не сильный, но точный удар ногой в поясницу стал для парня роковым. Каратист рухнул, как подкошенный, и встать уже не смог. Подоспевшие охранники на руках вынесли его с ринга. На этот раз победа далась Греку с огромным трудом. С ринга он вылез, пошатываясь.
Обеспокоенный состоянием своего бойца, на которого он возлагал столько надежд, Киржач пригрозил доктору, что выставит его против Аттилы вместо Грека, если он не приведет его в норму в ближайшее время. В течение недели после боя над Греком проводили массу восстановительных процедур, готовя его к финальному матчу. Потом он тренировался по усиленной программе. И вот наконец решающий день настал.
Глава седьмая
Ставки сделаны, ставок больше нет
– Готов? – строго спросил Тренер, глядя Артему в глаза.
– Да, – кивнул Грек. – Я вырву ему кадык.
– Хорошо. Тогда пять минут на медитацию – и спускаемся к джипу. Работай, не буду тебя отвлекать. – Тренер мягко закрыл за собой дверь спортзала и оставил сидящего на коленях Артема, которому через два часа предстояло сойтись на ринге с Аттилой, один на один с его тяжелыми и безрадостными мыслями.
Итак, день поединка с Аттилой все-таки наступил. Сегодня, накануне нового, две тысячи третьего года, многое решится. В том числе – и его судьба. Если он проиграет – психопат Аттила в лучшем случае превратит его в инвалида. Тогда, возможно, он не доживет даже до вечера. Его, изуродованного, тихо погрузят в машину, отвезут куда-нибудь подальше и добьют выстрелом в голову телохранители Киржача. Труп спрячут. Он вспомнил, как трудно ему пришлось в предыдущем поединке. А ведь Аттила наверняка сильнее Каратиста.
Если же он не дрогнет, если сумеет свалить с копыт и разорвать на части не ведавшего поражений французского ниггера, от него тоже избавятся, как от отработанного материала. Только в этом случае есть вероятность, что получивший огромный выигрыш Киржач будет озабочен лишь сохранностью астрономической суммы. А значит – не станет тратить силы и энергию на убийство оставшихся в Питере жены и сына. Но на его, Грека, жизни в любом случае можно ставить кровавый крест. В крутых раскладах, где фигурируют такие суммы денег и такие преступления, свидетелей не оставляют. И он, и без того уже полтора месяца назад официально пропавший без вести, исчезнет окончательно. С концами…
Артем прикрыл веки, положил кисти рук на колени, развернув ладонями вверх, и постарался полностью расслабиться, как этого требовала медитация. Как он ни старался сосредоточиться, ничего не выходило. Какая, к чертям собачьим, может быть медитация?! Перед предыдущими боями он и наполовину так не нервничал, как сейчас. Грек поднялся с татами, подошел к зеркалу и долго смотрел на свое отражение. Возможно, в последний раз. За три месяца пребывания на вилле благодаря интенсивным тренировкам, сбалансированному питанию и периодическому приему анаболиков он сбросил шесть килограммов веса и приобрел рельефную, упругую фигуру, какой не имел даже на пике своей спортивной формы, перед последним чемпионатом СССР по боевому самбо в девяносто первом году.
Внешне он выглядел теперь значительно массивней и сильнее. Под кожей бугрились толстые узловатые вены. Пресс приобрел стальную непробиваемость и вырисовывался шестью прямоугольниками. Костяшки пальцев рук покрывала ороговевшая, не чувствительная даже при ударе о голую стену, толстая желтоватая кожа. Голову по приказу Тренера он обрил наголо еще перед первым поединком.
Грек отвернулся от зеркала, дважды ударил кулаками по болтающейся на растяжке боксерской «груше» и подошел к окну. Прищурил ставшие в последние недели чуть близорукими глаза – видимо, сказывалось неоднократно описанное в спортивных журналах пагубное действие стероидов на зрение – и посмотрел вдаль, пытаясь избавиться от нехорошего предчувствия. Потом резко развернулся, вышел из комнаты и поспешил вниз по лестнице к выходу из особняка, где его уже ждали. Надо было ехать на решающий бой.
– Слушай сюда, Грек, – обратился к нему Киржач, похожий на сжатую пружину. – Прежде чем мы уедем отсюда, я хочу еще раз сказать тебе, земеля. Я – человек слова. Там, где дело касается бизнеса, всегда держу свои обещания, – он выдержал тяжелый, испытующий взгляд пленника и продолжил: – За то дерьмо, что было между нами, мы почти квиты. Осталось поставить последнюю точку. Наша сделка в силе: ты побеждаешь Аттилу, я зарабатываю десять миллионов баксов и отпускаю тебя на все четыре стороны сразу же после схватки. С тысячей долларов и паспортом в кармане. Ты понял? Сразу же.
– Мы, кажется, уже обо всем договорились, – жестко напомнил Грек, непроизвольно дернув щекой. – С памятью у меня все в порядке. Поэтому не вижу смысла зря сотрясать воздух.
– Тогда, что ли… – Киржач быстро оглядел всех присутствующих. – С Богом?
И, пыхнув сигареткой, первым двинулся к дубовой двери.
Артема, никогда не страдающего приступами слепой веры в Христа, вдруг неожиданно покоробило. Он сжал челюсти и, повинуясь тронувшей его за плечо руке Тренера, шагнул на выход.
Финальный гладиаторский поединок должен был состояться в огромном ангаре вот уже второй год стоящего пустым номерного электромеханического завода. На протяжении всей поездки в салоне «мерса» стояло напряженное молчание. И только когда на горизонте уже можно было различить высотки нового спального района столицы, Виктор Анатольевич выбросил в окно хабарик, поднял стекло и, не оборачиваясь, тихо спросил:
– Грек. Как ты думаешь, откуда родом Аттила?
– Понятия не имею. Но он точно не из Рязани. Его родной язык – французский, – спокойно ответил Артем. Однако седьмое чувство подсказало ему, что вопрос был задан Киржачом отнюдь неспроста. И сейчас бывший чиновник сообщит нечто очень важное.
– Так думают все, – кивнул Виктор Анатольевич и хитро прищурился. – Потому что Стрелковскому и его команде нужно, чтобы все так думали. Правду об Аттиле знают лишь несколько человек…
Грек ощутил, как напрягся сидящий рядом с ним Тренер.
Но Виктор Анатольевич не торопился.
– Я сам узнал это всего неделю назад, – наконец, произнес Киржач. – Не скажу, что случайно. Наоборот. Я давно искал подходы к людям Стрелковского. В этом нам очень помогла юная супруга Арни, Мариночка. Кстати… теперь уже можно сказать… она – любовница Черта. Благодаря его толстому, вечно стоячему члену мы узнали много интересного. В частности, получили видеозапись боев. Потом девочка подсказала, с кем из ближнего круга муженька можно поработать, сначала выпороть кнутом, а затем сунуть пряник. И бикса не ошиблась… Так что эта информация обошлась мне в двадцать пять тысяч долларов. Но она стоит этих денег. До последнего цента…
Виктор Анатольевич сунул в рот сигарету и щелкнул золотой зажигалкой.
– Настоящее имя Аттилы – Олег. Фамилия – Гейсари. Родом он из Санкт-Петербурга. Мать – в прошлом гид-переводчик «Интуриста». Отец – алжирский бербер, из древнего знатного рода, сынок наследного принца или что-то вроде того. Во всяком случае, денег у папаши всегда было до задницы, да и внешне кобель приметный. Бабы вокруг него табунами вились. – Киржач ухмыльнулся. – Учился в Ленинграде, в ЛГУ. Пока не выгнали с позором за фарцовку и аморальное поведение…
Мальчишку с самого детства дворовая шпана доставала за черный цвет кожи. Матери даже пришлось отправить его к бабке в деревню, в Саратовскую область. Но и там местные не оставляли черномазого в
