– Ну и вали в свой Мозамбик! – обиделся Пушкарь.
Но, видя, что Тимур снова поворачивается к прилавку пятой точкой, замахал руками:
– Не! Погоди. Ты ведь рыб хотел глушить? Тут все нормально, ты же знаешь. Дешево. Не изменилась цена. На крупную партию – скидки.
Тимур с прищуром поглядел на вошедшего в торговый раж братка, демонстрируя готовность все-таки пойти на переговоры.
– Сколько возьмешь-то?
Тимур подошел близко-близко и пошептал Пушкарю на ухо.
– Ни хуя себе! – На этот раз округлились глаза у торговца. – Я не дам тебе столько. Нету. Со склада брать надо.
– Прямо сейчас, – настойчиво сказал Тимур. – Семнадцать штук баксов. Тем более что склад твой через два дома. Я-то знаю…
И он вынул из внутреннего кармана безрукавки, в которую был одет, довольно плотненький конверт.
– Ты погоди. Это… пройди в наши апартаменты и погоди, да?
Тимуру ничего не оставалось, как ждать, и он протиснулся в узенький проход между домами, выглядевшими так, будто вчера вечером произошел налет вражеской авиации. Спустился в затхлый подвал и знакомой дорожкой по кривым и темным коридорам прошагал в уютную комнатку, где были стол, кресла и мягкий кожаный диван. Откинувшись на подушки, он расслабился и, не зажигая света, не включая телевизора, просто ждал четверть часа.
«Интересно, – размышлял он, – этот тип сам решится дело делать или со Скрипачом снесется? Понятно, что Кислый после моего побега все краники им приказал перекрыть. Но этот бизнес ведет Скрипач и чувствует себя в нем хозяином. Может, и в свою игру сыграть решится. Мимо Кислого. Хотя шансы на это – фифти-фифти. Лучше бы, конечно, и вовсе без его ведома, но Пушкарь, наверное, не рискнет…
Впрочем, тут уже ничего от меня не зависит. Кто бы ни решал – главное чтобы правильно решил…»
Вошел Пушкарь и молча поманил за собой.
Что же, монетка судьбы упала кверху орлом. Решение было принято нужное.
Грузили втроем – Пушкарь, Тимур и Василий.
Управились на удивление быстро, и Василий уже завел движок, когда Тимур, вернувшись к прилавку, протянул продавцу конверт с деньгами. Считай!
Верзила, переломив пачку между пальцами, споро зашелестел купюрами, сопровождая это действо беззвучным шевелением губами. На его незапятнанном высокими мыслями челе собрались продольные морщинки, а в глазах с одинаковой интенсивностью искрились жадность и страх. На эту сделку он и решился только потому, что две тысячи долларов, которые Тимур явно переплачивал, продавец надеялся положить себе в карман.
Но уже дрожал при мысли, что Кислому донесут о нарушении запрета.
– Слушай, ты это… не говори никому, что я тебе глушилку продал. Если слух до Кислого дойдет…
Тимур решил было просто отмахнуться от трусливого продавца, но потом подумал, что можно и позабавиться. Уж больно хорошее настроение у него было.
– А почему это я молчать должен? – сделал он удивленный вид. – Все честно – я заплатил деньги и получил товар. Какие ко мне претензии?
– Не, претензий нету. Просьба есть. Не трепись.
– Отродясь трепачом не был, – вполне искренне вспылил Тимур. – И языком зря чесать не стану, но если спросят – скажу. Я клятвы юного пионера тебе не давал.
Продавец, крепко держа пачку денег, с ненавистью посмотрел на Тимура.
– Молчание недешево стоит, – как бы между прочим намекнул Тимур, ухмыляясь.
– Сколько? – набычился продавец.
Жадность в нем начала пересиливать страх.
– Семнадцать тысяч баксов.
У Пушкаря перехватило дыхание от такой наглости. Когда дар речи к нему вернулся, он сумел лишь просипеть:
– Вот же сука!… Забесплатно хочешь поживиться? Ну, ща…
– Почему это? – удивился Тимур. – Я за товар честно заплатил. А ты за молчание – смотри сам… Никто не неволит, мойкой вену не пилит.
– Я тебя прямо тут урою, падла, – Пушкарь сунул руку под прилавок.
Тимур сунул руку за спину и в ладони его оказался «глок», прежде уютно прятавшийся за брючным ремнем под безрукавкой.
– Не советую сильно дергаться…
Послышался шум мотора, и противники мгновенно спрятали стволы.
Из-за угла вывернул широкомордый джип и перегородил дорогу «Газели». Оттуда выпрыгнули два здоровых парня и щуплый, словно подросток, мужик. Троица направилась к прилавку.
– Ты думай быстрей, – заметил Тимур, – клиенты нас застукают, сопоставят – а там уж я молчи, не молчи…
Братки шлепали за вооружением и амуницией, обсуждая между собой детали предстоящего дела.
– Зубило сказал, что Сереге он очко прочистит, а потом на него глаз натянет…
– Да, не повезло братану. Только он сам виноват. Куда слинял? У бабы, что ли, завис?…
– Ладно, отыщется потом. Себе на беду, мудило. Мало того, что жопой рискует, так и доли не получит…
– А будет доля-то, Шкет?…
Шкет, пока Серега отдыхал на фазенде у Знахаря, числился в этой бригаде пока главным.
Несмотря на несолидное погоняло и такой же внешний вид, парень он был серьезней некуда. И года за спиной уже были, и жмуры. Бывший циркач, акробат, он обладал неимоверной координацией и резкостью, что позволяло ему одерживать верх над куда более внушительно выглядевшими соперниками. Сел он по чистейшей подставе. И в крытке начал с того, что послал на хер всех – и кума, и смотрящего.
Солидный авторитет, которого звали Мохером, взялся разобраться с неспокойным пацаном, но допустил одну небрежность – прежде чем проучить фраера, не пожелал на него поглядеть, ограничившись беглым опросом «шестерок»…
Шкета заманили в складской подвальчик, приспособленный «деловыми» для предварительных разборок. За спиной его выросли три дюжих бандюгана, а перед собой он увидел жирного мужика, напоминающего обличьем циркового ротвейлера.
– Что же ты, господин хороший, моих хлопцев обижаешь? – спросил Мохер. – Жалуются они на тебя.
– Ты свои паханские ужимки брось, – заявил в ответ Шкет, пялясь прямо в собачьи глазки авторитета. – Я в ваших обезьяньих разборках не участвую.
– Даже так?
Мохер смачно харкнул на цементный пол.
– Согни-ка, дорогуша, свои драгоценные коленочки. Видишь, напачкал я невзначай. Сделай уважение старику, приберись.
Мохер тянул резину, чтобы соблюсти ритуал. На самом деле он отлично понял суть стоящего перед ним недорослика. Такие гордецы лучше всего смотрятся в гробу…
Шкет проследил за плевком, загадочно улыбаясь.
Он тоже понял приговор и ничуть не раздумывал, как теперь быть. Фокусу с цирковой спицей обучил его в веселую минуту младший Кио. Спицу он утаил на всех шмонах и постоянно носил с собой.
Сейчас она мгновенно скользнула в руку. Шкет стал в позицию и блестящей флеш-атакой направил острое железо в сердце Мохера. Тот успел только охнуть – и повалился на собственный плевок.
Ошеломленные бугаи расступились, позволив Шкету выйти…
Этот случай, как ни странно, не имел последствий. Высшее блатное руководство списало Мохера и
