– Ну и что? Вертяков теперь один остался, и будет сидеть ниже травы.
Ему ответили:
– Ага, щас! Свято место пусто не бывает, и замена братцу найдется быстро.
Саня, будучи жителем Томска, знал, о ком идет речь, поэтому слегка повернулся в сторону разговора и, сделав равнодушное лицо, скользнул взглядом по говорившим.
Рядом с ним стояли двое крепких молодых мужчин.
Один из них, брюнет, был коротко острижен и, несмотря на то что у него были мятые уши и слегка искривленный нос, бандитом не выглядел. В его лице было что-то неуловимо самурайское. Другой, модно подстриженный самоуверенный тип в дорогих дымчатых очках, пренебрежительно оглядывал зал и вертел в пальцах золотую зажигалку.
Он поднял бровь и, слегка пожав плечами, ответил:
– Ладно… Приедем – увидим.
Саня отвернулся и стал выбирать журнал, в котором было бы побольше девок. На обложке одного из журналов раскорячилась совершенно голая двадцатилетняя красотка с бюстом, как у раскормленной доярки. Вся она был утыкана и увешана пирсингом, и Саня только подивился тому, как это ей не мешают железки, установленные в самых что ни на есть неудобных местах.
О двух молодых мужиках, только что стоявших рядом с ним, он уже забыл.
Знахарь и Тимур медленно шли по полированному мрамору огромного зала и неторопливо беседовали.
– А как насчет пивка? – поинтересовался Тимур.
Знахарь посмотрел на часы и ответил:
– Ну… У нас еще как минимум полчаса. Так что не возражаю.
И они направились к светившемуся в полусотне метров от них бару.
Оба находились в том расслабленном состоянии, когда обязательные действия вроде регистрации уже выполнены и теперь все зависит от других людей, которые должны объявить посадку и пригласить в самолет.
Усевшись за столик, они заказали четыре бутылки «Грольша» и стали ждать, пока им принесут заказ.
Тимур кашлянул и, бесцельно оглянувшись, спросил:
– Ну а что же красотка твоя, Рита?
– Что – Рита? – не понял Знахарь.
– Я имею в виду – почему она тебя не провожает?
– А-а-а… Ну, она сказала, что не любит проводы. И я ее, в общем-то, понимаю.
– Ага… А вообще она – правильная баба.
И Тимур уверенно кивнул.
– Она-то правильная, – засмеялся Знахарь, – да только вот я рядом с ней чувствую себя неправильным. Она, как бы это сказать… Она – аристократка, а я…
– А ты – полуграмотный пильщик дров, который ей понравился, – закончил фразу Тимур.
– Во-во, – Знахарь кивнул, – вроде того. Я постоянно чувствую ее превосходство.
– Ну это ты брось, – отмахнулся Тимур, – это только внешне. А внутри они все обычные бабы. Хоть аристократки, хоть королевы. Так что ты не расстраивайся, все нормально.
– Да я и не расстраиваюсь, – улыбнулся Знахарь, – и все действительно нормально. Ты сам видел.
– Видел. Но могла бы и проводить.
– А зачем? Она же сама скоро приедет.
В это время молоденькая смазливая официантка принесла пиво, и разговор перешел на главные свойства прохладительных, а также горячительных напитков.
– Что ни говори, – авторитетно вещал Тимур, – а жажду лучше всего утолять горячим чаем. Думаешь, чучмеки дураки? На улице плюс сорок, а он пару ватных халатиков на себя накинет и дует горячий чай чайниками. И – ничего!
Сам он в это время медленно наливал себе пиво.
Знахарь усмехнулся и, глотнув пива, поинтересовался:
– А что же ты не заказал себе чаю?
– Так на дворе ведь не сорок градусов! – ловко вывернулся Тимур и приложился к высокому запотевшему стакану, погрузив нос в пену.
Через два столика спиной к ним сидел плотный широкоплечий мужчина.
На нем была клетчатая рубашка с закатанными рукавами, джинсы и обыкновенные китайские кеды. Его аккуратно стриженный седоватый затылок переходил в крепкую загорелую шею, такими же загорелыми и крепкими были его мускулистые руки.
Двадцать минут назад он прошел регистрацию как Савелий Андреевич Штерн и теперь, сидя в нескольких метрах от расслабившихся Знахаря и Тимура, внимательно слушал их благодушную болтовню. Но его совершенно не интересовал сравнительный анализ туркменского чая и немецкого пива.
Семен Барков пощадил его тогда, в лесу, и это было его огромной ошибкой.
Штерн не стал возвращаться в зону, а вместо этого поселился в Томске под видом простого работяги. В списках УВД он числился как пропавший без вести, и через два месяца о нем забыли. Но он не забыл ничего.
Абсолютный властитель человеческих жизней, привыкший распоряжаться ими, как ему заблагорассудится, сам попал в руки к человеку, который, не моргнув глазом, приговорил его к смерти. И только минутная слабость исполнителя приговора не позволила ему сделать то, что было бы вполне справедливым.
Семен Барков развязал Штерна и выстрелил в воздух.
И теперь Штерн сидел спиной к Знахарю и неслышно бормотал себе под нос:
– Пива тебе, чаю тебе… Будет тебе и пиво, и чай, и еще кое-что. Вот прилетишь в Томск – будет тебе сюрпризик. Я до тебя доберусь, и тогда…
Что будет тогда, Штерн не додумал, потому что под потолком огромного зала прозвучал мелодичный гонг и молодой женский голос произнес:
– Объявляется посадка на рейс Москва – Томск. Пассажиров, не прошедших регистрацию, просят подойти к стойке номер два…
