Под знаменами Москвы

князю, т.е., очевидно, ростовские, ярославские, белозерские, оболенские и другие мелкие княжата; 4) боярская дума; 5) высший командный состав — воеводы; 6) «вой» — вероятно, двор великого князя. Это было представительное собрание верхушки господствующего класса всей Московской земли. Поход на Новгород — дело не только великого князя и его ближайшего окружения. На совещании в Москве если и не обсуждался в собственном смысле слова вопрос о походе, то во всяком случае говорилось о намерениях и планах правительства¹.

Перед Москвой весной 1471 г. стояла сложная дилемма. Наиболее осторожным и традиционным решением было бы дождаться, когда замерзнут реки, озера и болота, которыми густо насыщена Новгородская земля, и двинуться в поход зимними дорогами, как это было сделано в 1386 и 1456 гг. Однако это означало бы перенесение срока похода по крайней мере до ноября, т.е. на 5—6 месяцев. На такую отсрочку, видимо, и рассчитывали новгородские сепаратисты и их союзники. За этот срок новгородские власти могли бы реализовать свои политические планы: пригласить на стол Казимира, оформить союз с Литвой и Орденом, провести мобилизацию, изготовиться к обороне. Откладывание сроков похода резко увеличивало опасность перерастания московско-новгородской войны в войну с несколькими сильными противниками на разных стратегических направлениях. Именно к этому году (1470/71—6979) относится первое в Московской летописи известие о прямых переговорах короля Казимира с ханом Большой Орды Ахматом. Король послал к хану своего посла Кирея Амуратовича с «многими дарами» и с предложением совместно напасть на Русскую землю. Темир и другие ордынские князья поддержали эти планы. Но Ахмат не решился немедленно напасть на Русь «иных ради зацепок своих»².

Сложившаяся ситуация требовала от великокняжеского правительства организации похода в кратчайший срок, до того, как оформится антимосковская коалиция. В этих условиях военно-политическое руководство Московской земли во главе с великим князем принимает смелое стратегическое решение провести поход не откладывая, в летнее время, хотя «прежние великие князи на них (новгородцев. — Ю. А.) о то время не хаживали, а хто хаживал, тот люди многи истерял»³. Это решение и было объявлено на совещании, после которого было сделано официальное объявление войны Новгороду (посылка разметных грамот) и отправлены послы в Тверь, Псков и Вятку с призывом выступить в поход.

Несмотря на формальную независимость Тверского великого княжества, великий князь Михаил Борисович послал в поход с московскими войсками свой полк под командой воевод князя Юрия Андреевича Дорогобужского и Ивана Никитича Жито. Юрий Андреевич — старший сын Андрея Дмитриевича, одного из удельных князей Тверской земли⁴. Иван Никитич Жито Борозда — выходец из тверского боярского рода. По генеалогическим преданиям, предки его выехали в Тверь из Литвы⁵. Это симптоматично — тесная связь Твери с Литвой прослеживается с начала XIV в. В Литву бежал князь Александр Михайлович, изгнанный из Руси после восстания 1327 г., когда тверичи избили татарских баскаков (впрочем, без всякого участия в этом своего князя). Опираясь на Литву, много лет вел борьбу с Дмитрием Донским Тверской великий князь Михаил Александрович. Но не помогли Михаилу ни союз с великим князем Ольгердом, женатым на его сестре, ни покровительство ордынских властей. Отказавшись от борьбы за первенство на Руси, Тверь стала равноправным партнером Москвы. Летом 1471 г., едва ли не впервые, тверские войска пошли в поход как союзники великого князя Московского.

Во Псков с призывом взяться за оружие был послан великокняжеский дьяк Яков Шачебальцев. Весна была запоздалой — еще в конце мая были заморозки, надолго затянулась распутица. Выехав из Москвы 23 мая, гонец великого князя вынужден был ехать вдвое медленнее, чем обычно, и достиг Пскова только на пятнадцатый день, в пятницу на Троицыной неделе. От имени великого князя дьяк велел «Пскову в Великом Новгороде положить разметные грамоты в другую неделю заговев Петрова говения… и князь великий за вашими на завтра в понедельник свои грамоты положит». Выступление Пскова было точно фиксировано московскими властями и строго согласовано с выступлением Москвы: разметные грамоты должны были лечь перед новгородцами соответственно 16 и 17 июня. Начало похода назначалось на середину июня, когда земля должна была наконец подсохнуть. Послав 16 июня разметную грамоту в Новгород, псковичи стали форсировать военные приготовления. Они начали восстанавливать выгоревшую во время пожара крепостную стену и в то же время «всем Псковом начаша по всем концам рубитися искрепка. А посадников и бояр великих на вече всем Псковом начаша обрубати доспехи и с конми». Последнюю фразу надо, видимо, понимать так, что мобилизация посадников и «великих бояр» происходила на городском вече, а рядовых псковичей — по концам.

Великокняжеский посол на Вятку Борис Матвеевич Слепец Тютчев был хорошо знаком на Севере по походу 1462 г. Он выехал 31 мая с повелением «итти на Двинскую землю ратию же»⁶. Посылается гонец и на Устюг, к наместнику Василию Федоровичу Образцу, «чтобы с устюжаны на Двину же ратию пошел, а ожидали бы с Бориса да с вятчаны». Василий Федорович Образец Симский — выходец из старого служилого рода, ведшего свою родословную от легендарного Редеги. Отец Василия Образца, Федор Константинович Симский, — видный воевода второй четверти XV в., погибший в Суздальском бою 1445 г. Великим и удельным князьям Московского дома в XIV—XV вв. служили и другие многочисленные представители этого чрезвычайно разветвленного рода — Белеутовы, Сорокоумовы, Гусевы и др.⁷

6 июня, в четверг на Троицыной неделе, начался поход первого отряда московских войск. В этот день великий князь «отпустил… с Москвы воевод своих, князя Данила Дмитриевича Холмского да Федора Давидовича (Хромого) со многим воинством» (до 10 тыс. человек)⁸. Федор Давыдович Хромой, как и многие другие видные деятели Московской земли, — выходец из служилого рода потомков Гаврилы Алексича, героя Невской битвы⁹. С этими войсками были посланы полки удельных князей — Юрия Дмитровского и Василия Верейского, а также «дети боярские многие» (очевидно, Государева двора). Ближайшая задача этого отряда — выход к Русе. По свидетельству Ермолинской летописи, воеводой Дмитровского полка был Василий Федорович Вельяминов — представитель младшей линии знаменитого некогда рода Воронцовых-Вельяминовых, к которому принадлежали в XIV в. московские тысяцкие. Вытесненные с великокняжеской службы, Вельяминовы в XV в. перешли на службу к удельным князьям¹⁰.

Ровно через неделю, в четверг 13 июня, из Москвы отправилась вторая группа войск во главе с князем Иваном Васильевичем Стригой Оболенским. В ее составе — отряд касимовских татар. Маршрут движения — «на Волочек да по Мсте».

Наконец, 20 июня из Москвы, оставив в столице сына Ивана и князя Андрея Меньшого, выступил сам великий князь, очевидно, с главными силами своего двора. С ним же двинулся отряд касимовского царевича Данияра. 24 июня великий князь был в Волоке Ламском, 29 июня — в Торжке: средний темп движения составлял 20—30 км в сутки. Полк великого князя шел на Новгородскую землю, обходя Тверь с запада. В Торжке с ним соединился Тверской полк во главе со своими воеводами. Здесь же, в Торжке, великий князь принял псковских послов с извещением об объявлении Псковом войны Новгороду и в свою очередь послал во Псков повеление, «чтобы не мотчая пошли к Новугороду». Перед походом великий князь «испроси матери своей, у великой княгини, дьяка Степана Бородатого, умеющего говорить по летописцам русским», для того, чтобы тот напомнил «их измены давные, кое изменяли великим князем в давние времена»¹¹: на переговорах с новгородцами должна была прозвучать в качестве обоснования претензий великого князя историческая концепция единства Русской земли. Итак, московские войска и их союзники идут к Новгороду тремя колоннами: правая колонна князя Стриги Оболенского — по Мсте, левая колонна князя Холмского и Федора Хромого — по Ловати, средняя колонна с великим князем — между ними.

Началась последняя на Руси феодальная война, страшная война русских против русских. «Распустиша вся воя своя на многи места жещи и пленити… за их неисправление», — сообщает летописец о действиях войск князя Холмского и Федора Хромого. Так же поступают и другие воеводы, «жгуще и люди в плен ведуще». Только «татаром же князь великий не повеле людей пленити»¹²: из Касимовского царства русский полон мог попасть на казанские и ордынские работорговые рынки.

Левая колонна двигалась со скоростью 25—30 км в сутки; 24 июня войска взяли и сожгли Руссу, а