миниатюрной, весьма интересной женщиной из той породы, которые не стареют никогда.
Энергичная, эмоциональная сверх меры, немного эксцентричная, такая вечная девочка, которой необходимы опека, защита, постоянное напоминание о ее таланте. Актриса вторых ролей — правда, в известном и модном театре.
Отцу требовалась именно такая! Он вдруг скинул несколько лет с плеч, став ее рыцарем, защитником, мудрым, принимающим все ее недостатки и многослойность характера любящим мужем. А она его обожала! И это было видно всем, к тому же Ангелина Павловна вовсе не собиралась скрывать своих чувств.
Игнат это оценил и успокоился за отца.
Правда, находиться долго в обществе Ангелины Павловны он не мог — слишком ее было много. Но, пообщавшись с ней несколько раз, Игнат вдруг понял, что это просто привычное ей житейское амплуа, на самом деле там и характер закаленный, как сталь, и стержень и мудрость еще те! Ой-ой-ой!
Но в роли, в роли, жизнь — вечная сцена! А отцу нравилось, он все посмеивался над ее непрекращающейся игрой. Ну и дай бог им счастья!
Стрельцов посмотрел на часы. Однако загулялся, за размышлениями не заметив времени. Ладно, пора возвращаться, с Марией Игнатьевной воспитательно-наставительные беседы вести.
Как и о чем? А хрен знает, как и о чем говорить любящему отцу со своей малолетней дочерью, оказавшейся беременной!
Стрельцов зашел в супермаркет, купил сладостей к чаю, деликатесов каких-то, фруктов-овощей, бутылку вина, а то совсем уж некрасиво — свалились людям на голову, они их кормят-поят, да еще и примирить стараются. Потом тормознул возле цветочного магазина с сомнением и решил — нет, не тот повод, все-таки не гостевой визит.
И, уже отойдя, ругнул себя: а что, всенепременно нужен какой-то особый повод, чтобы преподнести женщине цветы? Тем более так радушно принявшей и искренне сопереживающей твоим проблемам.
Вернулся. Взял два букета.
Он свернул за угол дома и увидел впереди, метрах в десяти, Машку с парнем, идущих к подъезду. Стрельцов прибавил шагу и позвал:
— Маш!
Она резко развернулась, личико озарилось радостной улыбкой, дочь, как в детстве, заорала на всю округу:
— Папочка! — и рванула к нему.
Стрельцов открыл ей объятья, Машка подлетела, чуть не сбив с ног, с разгона обхватила за талию, уткнулась носом ему в грудь.
— Папочка, — прошептала еще разок.
Слезы навернулись на глаза у сурового господина Стрельцова, он хотел обнять, прижать дочь, но руки были заняты пакетами и цветами.
— Давайте я возьму, — предложил помощь подошедший к ним парнишка, — я Федор.
Стрельцов кивнул, не мог говорить, горло перехватило, отдал парню поклажу, прижал наконец дочь к себе покрепче, поцеловал в макушку, прикрытую шапочкой, и постоял так, приходя в себя и плавясь в щемящей нежности к своему ребенку.
— Ну что, принцесска, наделала дел? — спросил, чуть погодя, совсем не строго.
Она закивала активно головой, оторвавшись на пару секунд от него, и снова уткнулась в отцовскую грудь.
— Федь, — попросил Стрельцов, — ты отнеси это все домой. Предупреди, что мы с Машей позже подойдем.
— О'кей! — отозвался парнишка и подбодрил Машку. — Держись, подруга!
Игнат за подбородок приподнял Машкино личико и заглянул ей в глаза.
— Идем, посидим где-нибудь поблизости. Побеседуем.
— Пойдем, — тяжело вздохнула дочь.
Они устроились в ближайшем к дому кафе. И пока выбирали столик, снимали верхнюю одежду, усаживались и делали заказ официанту, Стрельцов, скрипя мозгом, все думал — как с ней говорить? Как? Говорить? С дочерью? В такой ситуации?
Назидательно-поучительно? Не проканает, вот сто пудов! На такой тон Машка просто не откликнется, да и поздно уже назидать что-либо!
— Ну, рассказывай! — призвал отец не самым благостным тоном.
— Па, да что рассказывать? — каялась интонацией и мимикой Машка.
— Начни с того, кто у нас участник твоей беременности, — последним словом Стрельцов чуть не подавился, но тон выдержал.
— Мишка Старобогатов из одиннадцатого класса, — давала показания дочь.
— То есть ему семнадцать лет?
— Еще нет, через месяц исполнится.
О боже, боже! Детский сад в песочнице! Пестики-тычинки изучает!
— И что? — продолжил допрос Стрельцов. — У вас такая большая любовь случилась? Тогда почему ты мне о нем раньше не рассказывала?
— Ну, не знаю, может, и любовь, — терзала откровениями отцовское сердце дочь. — Он классный, прикольный, с ним весело. Он хоккеем занимается, меня, знаешь, как кататься научил! Каждые выходные на каток таскает.
Подростковые откровения о «глубине» чувств прервал официант, принесший их заказ — Игнату коньяк и кофе, Машке чай и бутерброд.
Откинувшись на спинку стула, Стрельцов воспользовался паузой, пока официант выставлял на стол принесенное, охолонул, чтобы не сорваться. «Он классный, прикольный!»
Нет, ну твою ж дивизию! На каток он ее таскает! А с катка в кровать!
Надо успокоиться!
— По-твоему, это вполне достаточные причины, чтобы с ним переспать? — раздраженным медведем начинал грохотать Стрельцов, не справившись с кипящим лавой обжигающей негодованием.
— Ну па-а-а! — проныла Машка и атаковала по привычке: — Можно подумать, ты с женщинами спишь исключительно по любви!
— Маша, прекрати! — рявкнул Стрельцов. — Мы сейчас обсуждаем твою жизнь, а не мою!
— Да что такого-то! — возмутилась дочь — У нас в классе все девчонки давно сексом занимаются, одна я такая, последняя девственница России!
— Теперь ты у нас первая из всех занимающихся с животом! — разбушевался не на шутку Стрельцов, так его проняло.
— Ну, па! — забыв про выступления, заспешила мириться Машка, труханув. — Да это было всего два раза!
— Зато как удачно! — заметил Игнат, немного подостыв. — А про контрацепцию с мальчиком Мишей вы ничего не слышали?
— Порвалась она, — тяжко-покаянно вздохнула Машка, — эта контрацепция.
О господи! Дай силы! Стрельцов только представил, что, как и при каких обстоятельствах у них там порвалось, как мозг затопило пеной гневной.
Твою мать!
— Ты ему сказала о беременности? — прикладывая усилия, чтобы утихомирить, притушить ретивое гневливое, спросил Стрельцов.
— Уведомила, — не поднимая на отца очи, ответствовала скромницей Машка. — Он сказал, ничего не предпринимай, пока мы все не обсудим и не решим.
— Да что вы там можете обсуждать и решать?! — сдерживая крик, новой волной взвился Стрельцов. — Решат они!
— Па, да он нормальный пацан, не придурок, и родаки у него классные!
— И что? Это твоим родителям предстоит разгребать проблему, а его так, с боку-припеку, пожурят, и все дела! — растолковывал имеющуюся диспозицию отец. — Вопрос стоит о твоем здоровье и будущем, а
