— Ладно, — Инге стало и противно, и неинтересно, — все это уже вчерашний день, омытые камни. Подпиши заявление.
— Да ну, ты же не уйдешь? — не поверил он.
— Мы не сможем вместе работать, Борис. Ты будешь постоянно помнить, как чуть не подставился, как обложил меня, и я стану каждодневным напоминанием о том, что хочется поскорей забыть. Я с огромной радостью отдавала свои способности тебе и фирме, потому что ты был надежным тылом, классным руководителем и партнером. Я не смогу тебе больше так доверять. Прости.
— Давай напьемся, Исла! — предложил он, от безнадеги скорее.
— Это уже ничего не изменит, — вздохнула Инга, словно вагоны разгружала, так напереживалась.
— Не изменит, но скотство житейское притушит! Я вот думаю, что заявление твое хочу подписать, а не могу, на тебе ведь большая часть клиентской базы. Получается, что я тебя сегодня уже второй раз предаю.
Она отмахнулась от всего сразу: и от предательств, и от откровений его, теперь уже запоздавших.
— Значит, уйду без клиентской базы. Новую наработаю.
— Ты? — спросил он грустно. — Ты наработаешь. Факт. Куда пойдешь? Ведь тебе одна дорога: к конкурентам, ты же в строймонтаж не двинешь. Тебя уже сколько раз пытались переманить? Три? — и сам себе ответил: — Три. Перекупали, старались, а ты отмахивалась и внимания не обращала.
Она усмехнулась невесело — поздненько ты соображать начал, господин Заварзин, мог бы на пару часиков раньше об этом вспомнить. Борис заценил ее усмешку, понял. Подобрался, став вновь жестким, волевым бизнесменом.
— Я тебя отпущу, Инга. Ты права, нам трудно будет дальше работать. Передашь Коле дела-проекты, клиентов мне лично. Заплачу за три месяца и премиальные. И пристроить тебя помогу, пущу среди цветочников слушок, что боюсь, как бы не ушла, вроде намекала. Пусть они посоревнуются за тебя, зарплаты и бонусы побольше предложат. Да и ты выбирать сможешь.
Ну, понятно — горячий привет! Отступные за оказанное неудобство и ошибку, более ни на что не рассчитывай. Вот так, почти буднично, по-семейному — развод после скандала на кухне. Ну что ж, спасибо и за малое. По-хорошему, он не должен бы так ее отпускать — она слишком досконально была в курсе всех дел, секретов и особенностей конторы, чтобы переходить к конкурентам. Но Борис демонстрировал сейчас этим своим «помогу» уверенность в том, что она его не продаст.
Кстати, считай, подарок большой, что можно так спокойно, достойно уйти.
Знаете ли, законы бизнеса ведь еще никто не отменял. И дикий рынок тоже.
— Спасибо, — поблагодарила она, — пойду дела передавать.
Борис лишь махнул рукой, перебирая бумаги на столе, и, только когда она взялась за ручку двери, сказал по-человечески искренне:
— Жаль. Ужасно жаль, Инга!
— Да, — согласилась она, — ужасно.
— Вы сильно переживали? — спросил Стрельцов.
— Знаете, нет, — вспоминала она. — Конечно, первые дни, пока сдавала дела, во мне все кипело от обиды. Но я перешла в ту фирму, которая мне нравилась своими идеями, направлением, и работаю с удовольствием в ней уже пять лет. У нас гораздо больший спектр интересов и производство свое, цветы от луговых до экзотических выращиваем, да и в должности, и в деньгах я выиграла. И надо признаться, мне здесь лучше, чем на предыдущей работе, больше возможностей для роста и творчества. Да и урок я получила на всю жизнь: дистанцироваться как от начальства, так и от подчиненных, никаких дружб задушевных, это только мешает и усложняет работу.
— А что с бывшей фирмой? — все спрашивал с интересом Стрельцов.
— Работает. Но без особого роста, почти на тех же позициях, что и пять лет назад. То есть, как ни странно, можно считать, что мне очень повезло, моя-то фирма за эти годы поднялась и развилась значимо и уверенно, вошла в тройку крупнейших.
— А барышня та, Оксана?
— Не знаю. В цветочном деле ее нет, по крайней мере, в тех фирмах, которые мне известны. Но такие девочки, как вы понимаете, никогда не пропадут и жизнь свою устроят по лучшему раскладу. Не удивлюсь, если она в Рублевском гетто королевствует.
— Да уж, такой ярко выраженный типаж, — поддержал Игнат и вдруг опомнился: — Инга, вы ж, наверное, спать хотите, время-то уж позднее?
— Да нет, — прислушавшись к своим ощущениям, поняла она. — Я сова по натуре. Люблю ночами работать, читать. Вот с ранним подъемом у меня полная беда, можно сказать, ежеутренняя пытка. Это вам, Игнат, спать необходимо, вы же намучились как, да и напереживались.
Обменялись они этикетными поклонами в вербальном исполнении, выказывая обоюдную учтивую заботу.
— Вот я как раз спать точно не хочу, — заверил Стрельцов. — У меня перепутались все часовые пояса, да и днем я выспался за всю командировку сразу.
— В таком случае, — предупреждающе посмотрела на него Инга, — ваша очередь рассказывать о своей работе. Дмитрий Николаевич говорил, что вы в Институте мостостроения работаете.
— Точно. В Институте мосто- и дорожно-транспортного строения.
— Так вы строитель или архитектор? — с неподдельным интересом принялась выяснять Инга и вдруг спохватилась: — Игнат, вы есть хотите?
— А давайте! — подумав, согласился Стрельцов. — Только, чур, ничего не разогревать и не готовить. Я там какой-то закусон купил и бутылочку вина, давайте под разговор-то?
— А и давайте! — поддержала с воодушевлением Инга, вставая с дивана.
Игнат тоже поднялся и прошел вместе с ней в кухонную зону, участвовать:
— Я помогу накрыть.
— Вы помогайте и рассказывайте, — порулила процессом Инга. — Так архитектор или строитель?
— Ни то и ни другое. Я начальник объединенных отделов научно-технической экспертизы.
Инга сунула ему в руки бутылку и штопор.
— Экспертизы чего?
— Материалов, конструкций, сооружений, изделий, проектов, почв-грунтов, ритма жизни водоемов, геологических особенностей районов, научных экспериментов, анализа флоры-фауны в местах строительства и многого, многого другого.
— Ничего себе! — восхитилась она.
Стрельцов отнес бутылку и бокалы, что она ему дала, на стол, вернулся, получил в руки блюда с разложенными на них деликатесами разнообразными, отнес-поставил. Инга протянула ему тарелки, ножи- вилки, плетенку с хлебом и сама, прихватив еще пару тарелочек со снедью, следом за ним направилась к столу.
Все. Сели. Стрельцов налил вино в бокалы и предложил:
— Может, раз у нас такие разговоры ночные, перейдем на «ты»? Тем более что мы, как утверждает Анфиса Потаповна, родственники.
— Легко! — поддержала Инга.
Они чокнулись, закрепив договоренное, обойдясь без пошлого брудершафта, отпили по глотку и, обнаружив, что оба прилично проголодались, принялись активно наполнять свои тарелки. А Инга подгоняла вопросами, без запинки душевной, влегкую, перейдя на единственное число в обращении:
— И как ты себе такую профессию выбрал?
— Так же, как ты, еще в детстве.
Все игрушки, попадавшие маленькому Игнату в руки, проходили тут же испытания на излом. Нет, не в тот же момент, сначала мальчонка машинку покатает, сосредоточившись на процессе, колесики покрутит, а уж после приступит к детальному раскурочиванию агрегата с тщанием, от усердия сдвинув бровки.
