Я его внимательно оглядела. Что ж, он не был блондином. Уже хорошо. На его яйцеобразной голове сияла огромная лысина. Я подумала: должно быть, он умный. И потому, что лысый, и потому, что следователь. Мой взгляд остановился на очках. Кажется, мы друг друга поймем. Как слабовидящий слабовидящего. Жаль, что он не рыжий. Очень жаль.
– Садитесь, Кузнецова, – предложил он, поскольку я все еще стояла.
– Куда?
– За стол, напротив меня.
Я села. Мой взгляд упал на ботинки, начищенные до блеска. Стол был такой же, как когда-то в учебных классах моей родной школы: четыре ножки и крышка. Я так и подумала: «крышка», не столешница. Опустив глаза долу, я видела его брюки от колена, с идеальными стрелками, и блестящие ботинки. Пока он не открыл папку и не поправил очки. Услышав шелест страниц, я перевела взгляд на его лицо.
Теперь я видела его глаза. Скажу сразу: он меня не любил. Уже не любил. И вряд ли когда-нибудь полюбит. Как человека с огромной нежной душой. Другой любви мне не надо ни от кого, кроме моего высокого блондина.
– Ну что, Диана Сергеевна. Я ознакомился с вашим делом.
Сердце мое упало. И? Я так и сказала:
– И?
И поставила в конце жирный знак вопроса.
– Факты – упрямая вещь. Против фактов, как говорится, не пойдешь. Хотя в деле есть странности. Скажите, Диана Сергеевна, зачем вы позвонили в милицию? – Он посмотрел на меня с интересом. Это была не любовь, но уже нечто.
– Я говорила: под окнами выла машина. Я не могла уснуть. Я хотела, чтобы отключили сигнализацию.
– А, по-моему, вы хотели скрыть следы преступления. Откуда бы на багажнике и на дверных ручках взяться вашим отпечаткам пальцев? Действовали вы грамотно, орудие убийства тщательно протерли. Я имею в виду нож. Но поскольку находились в состоянии аффекта, запутались, забыли, чего касались, а чего не касались. И придумали историю с воющей под окнами машиной. Может быть, сами же и включили сигнализацию. А?
– Но если бы я убила, почему же не избавилась от улик? От ножа и документов?
– Вы не ожидали, что мы так быстро выйдем на съемную квартиру и установим личность потерпевшего. Вы ведь изъяли у него документы. Только карманы пиджака проверить забыли. А там оказался счет на оплату коммунальных услуг. Это был, быть может, единственный ваш прокол.
– Быть может… – эхом откликнулась я.
– Простите, что вы сказали?
– Так. Мысли вслух.
– А хотите, я вам расскажу, как все было?
– Попробуйте.
Мне вдруг стало интересно. Ну-ка, ну-ка? Насколько его фантазия богаче моей? И есть там место для белой лошади?
– Вы женщина молодая, интересная. И одинокая. Когда-то были замужем, но не сложилось. Последовал развод. Возможно, в вашей душе появилась обида на всех мужчин. И вот через много лет вы встречаете женатого человека…
– Это я уже слышала, – с нетерпением перебила я. – О том, как в состоянии аффекта убила его ножом.
– Вот как? Хорошо. Я расскажу продолжение истории. Вы встретились в пятницу вечером, как обычно. Любовник сказал вам нечто, что сильно вас расстроило. Вспыхнула ссора. Вы его убили. Посмотреть на вас, так все становится понятно. Рыжеволосая девушка, высокого роста, темпераментная. Затаившая в душе глубокую обиду на изменников. Ну, случилось. Бывает. Возник вопрос: что делать с трупом? В тюрьму вам, как я уже понял, не хочется. Вы решили отвезти тело за город и выбросить где-нибудь в лесу. Или в реке утопить. Повесить на шею камень – и концы в воду. Но было уже темно, а вы близоруки. И водительского стажа маловато. Вы побоялись ехать ночью, да и подозрение можно навлечь. В багажнике-то труп! Да и машина не ваша. Вы решили переждать до утра. Отдохнуть, хорошенько все обдумать. Изъяли у любовника документы, орудие убийства предусмотрительно прихватили с собой. Чтобы впоследствии от него избавиться. Вы подъехали к дому в одиннадцать часов вечера. Было уже поздно. Вы надеялись, что никто вас не увидит. Оставили машину с трупом под окном и поднялись в квартиру. А ночью вас вдруг охватила паника. Это бывает. Осмыслили случившееся и запаниковали. Мысль о том, чтобы везти за город труп, показалась вам слишком смелой. Да еще и на чужой машине! Вы подумали, что труп надо подсунуть сотрудникам милиции. Авось пронесет. Не будут же они подозревать человека, который сам напросился в свидетели? Вы ведь хотели поутру потихоньку избавиться от улик. Поехать на квартиру, которую снимал ваш любовник, и уничтожить следы своего пребывания в ней. Ведь там еще оставались ваши вещи. И фотография. И халат. Возможно, что ночью вы упустили это из виду, поскольку вас в первую очередь волновал труп. А потом уже все остальное. Утром вы, возможно, спохватились. И хотели уже ехать. Но мы вас опередили. Потому что вы допустили оплошность: забыли про счет. Вы рассчитывали, что мы долго будем устанавливать личность убитого. Поскольку выходные, и все такое. Милиция, мол, не разбежится. Ведь так?
– Нет, не так. Здесь вы ошибаетесь. Я приехала домой не в одиннадцать часов вечера, а в три часа ночи.
– Диана Сергеевна, зачем вы упорствуете? Ведь вас же видели! И вы это знаете!
– Интересно, кто меня видел?
Неужели же повезло? Я думала, что за занавесками на темных окнах «сообщества трех панельных домов, предназначенных под снос» никто не прячется. Ан нет! Мое торжество видели! Какое счастье!
– После того как вас отвезли в отделение, старший оперуполномоченный Александр Мельников и оперуполномоченный Олег Зубов вернулись и опросили жильцов вашего дома. Кое-что интересное они узнали. В деле имеются показания Иванцовой Марии Федоровны, проживающей по адресу…
– Ах, баба Маша! С четвертого этажа! У нее еще маленький белый пудель! Маняша! Так зовут пуделя!
– Именно. Около одиннадцати часов вечера пудель попросился во двор, и свидетельница отправилась его выгуливать. Она видела, как дому подъехал синий «Фольксваген»…
– Баба Маша разбирается в марках машин? – удивилась я. – Вот уж не думала!
– Ей показали фотографию, – терпеливо пояснил следователь. – И она без колебаний сказала: да, именно такая машина и подъехала к подъезду. В одиннадцать часов вечера. Из нее вышли вы и направились в подъезд. Свидетельница очень удивилась. Она ведь знает, что у вас нет машины.
– Я ей что-то сказала? Бабе Маше?
– Она была довольно далеко, в районе детской площадки. И подумала, что кричать не стоит, даже если очень хочется узнать, откуда у девушки, работающей секретаршей, вдруг появилась машина-иномарка. Да и вы не обернулись.
– Почему же она так уверена, что это была именно я?
– Потому что она встречает вас почти каждое утро. И знает, как вы одеваетесь, когда идете на работу.
– И как же я одеваюсь?
– На женщине, которая вышла из синей машины, было болоньевое пальто бордового цвета с разводами, как утверждает свидетельница. И сапоги-унты.
– Это пальто из плащевой ткани, – машинально поправила я.
– Свидетельница не колебалась ни секунды, Диана Сергеевна. Она так и сказала: «Из машины вышла Даночка. В таком же пальто и сапогах, в каких утром уехала на работу».
– Верно. Утром мы столкнулись у подъезда. Прекрасно это помню. – Я даже наморщила лоб. – Я вышла из дома, как обычно, в половине девятого. Хотя шеф уехал в командировку, в Гонконг, и наши сотрудники на работу не торопились. Кое-кто позволил себе опоздать. Но я человек пунктуальный. Я вышла из подъезда, и тут ко мне подбежала Маняша. И стала меня обнюхивать. Потом она тявкнула, а баба Маша
