Наследница

поинтересовалась у стояка, насколько это возможно.

— Установить — нет проблем. Другое дело, не зафонил бы этот жучок, когда принципал опять намылится в консульство. Или его решат в «Консервах» проверить сканером те же бендеровцы. Мое мнение, не надо спешить. Потерпите несколько дней, а мы покатаемся с этим Колей, понаблюдаем, соберем на него чуть-чуть компры. Глядишь, созреет для вербовки. И не понадобятся никакие жучки.

— Лады. Так и поступим. Наблюдайте. — Тамара отбросила телефон и вновь схватилась за пульт. По телевизору в этот вечер, словно специально, по всем каналам гнали сплошную изжогу.

— Сегодня в десять ноль-ноль, — докладывал один из телохранителей на следующий день, — принципал встретился возле кардиоцентра с двумя господами, которые подъехали на «мерседесе» с дипломатическими номерами. Втроем провели в больнице один час двадцать минут. После этого Николай ездил на Дегтярную улицу, в коммерческий банк «Северо-Запад». Там пробыл без пяти минут два часа. А сейчас он снова в «Консервах».

— Как считаете, эти двое с дипломатическими номерами из испанского консульства? — Прижав телефонную трубку плечом к уху Тамара с газеты, сложенной уголком, ссыпала в поллитровую банку заварку и накрыла шанеру пластмассовой крышечкой. — Могут это быть, скажем, нотариус и переводчик?

— Вполне, — ответил стояк. — Даже, скорее всего.

— Значит, в ближайшее время следует ожидать отъезда Коли в Испанию.

«Но сначала я с ним встречусь и поговорю».

— Наблюдайте, ребята. Сразу звоните, если что, — закончила разговор Тамара и сразу же набрала номер Магистра: — Миша, любимый. Как живешь? Регулярно?.. Хорошо, как-нибудь пересечемся, проверю… Что, хоть сейчас? Нет, сейчас не могу. Терпение, зайка. У тебя есть, что мне рассказать?

Что рассказать, у Магистра как раз и было. Всего четверть часа назад он вышел из палаты толстухи.

— Похоже, здоровье Светлане Петровне ты подпортила основательно. Довела до инфаркта. В больничке она теперь застряла надолго, — сообщил Миша. И высказал просто восхищающее своей «оригинальностью» предположение: — Хотя, думаю, Свете все это в масть. Лазарет ей как нельзя кстати, чтобы выиграть время, зашубиться от тебя хотя бы на месяц.

— Ха, открыл Америку, милый! — расхохоталась Тамара. — Что-нибудь интересное Толстая Задница рассказала?

— Просила подыскать покупателей на свой дом со всей обстановкой и «мицубиси». Готова уступить все за две трети цены. Пообещала десять процентов комиссионных. Кроме того, сватает мне «Простоквашино». Тоже по дешевке.

— Та-а-ак, — довольно потерла руки Тамара. — И чего ты?

— А чего я? За две трети цены скину ее джип и коттедж хоть сегодня. А «Простоквашино» мне не нужно и даром. Там слишком грязно.

— Согласна, — кивнула Тамара и, пока не остыла, аккуратно сцедила шанеру в кружку. Шумно втянула в себя первый глоток.

— Чего там хлебаешь?

— Чифирь. Миша, любимый, ты уж расстарайся для Светланы Петровны. Загони и ее дом, и машину. Всё равно, ни копья ни за то, ни за другое она не получит. Это твои фишки, Магистр. Тебе и карты в руки. Усек?

Еще б не усек!

Магистр довольно хрюкнул.

— И чуть какие-нибудь изменения, какие-нибудь новости, сразу звони. Хорошо, Миша?

— Может, сегодня пересечемся? Не по делам, просто так.

— Терпение, зайка. — На Тамариных губках мелькнула стервозная улыбочка. — Адью, ненаглядный.

Она отложила трубку и принялась за шанеру. Чифирить в одиночку — отстой, но что поделаешь, если Энглер сейчас с головой погружена в изобретение издевательств над заточенным в бойлерной дядькой Игнатом. Пока не натешится, про подругу можно забыть. И искать себе какое-нибудь другое общество.

«А не настала ли пора поближе познакомиться с Колей? — Тамара еще раз шумно отхлебнула из кружки. — Почему бы и нет?» — И она опять потянулась к телефону.

— Коля?.. Привет. Это Тамара… Что, удивлен? Интересно, и чего в этом такого, что я от скуки решила с тобой поболтать. И рассказать кое-что любопытное… Нет, не по телефону. Я знаю неплохой ресторанчик на Московском проспекте. У тебя есть планы на вечер?

Они договорились на восемь вечера, и Тамара, бросив взгляд на часы, с тоской подумала о грандиозных вечерних пробках и поспешила в свою комнату наводить макияж.

Раньше она видела Николая только издали, но ни разу не обменялась с ним ни единым словечком, если не брать в расчет сегодняшний телефонный разговор. По сути Тамара не знала об этом мордовороте ничего. И вот теперь предстояло понять, что это за человек, насколько реально привлечь его на свою сторону и, вообще, имеет ли смысл пытаться вести с ним дела. Итак, первое впечатление, сложившееся после первых десяти минут общения в небольшом итальянском ресторанчике с толстухиным спутником жизни: симпатичный мужик, приятный в общении; весьма простоватый (этакий колхоз от сохи с четырьмя классами церковно-приходского училища), даже, более того, наивный, еще не изживший в себе веру в человеческую порядочность; скорее не лидер, а исполнитель, предпочитающий играть вторым номером. Одним словом, после поверхностной прокачки Николай показался не таким уж плохим человеком. Вот только, первому впечатлению Тамара никогда не доверяла.

«За этим пролетарием необходим глаз да глаз, — подозрительно наблюдала она за комично воюющим со спагетти Николаем. — Не исключено, что он хороший актер. Но если так, тогда даже не просто хороший, а гениальный».

— Итак, Коля, ты в курсе, что Светлана Петровна спекулирует правами на усыновление, предлагает, скажем так, на продажу детишек, которых ей доверило государство?

— Естественно, в курсе. — Спагетти никак не желали накручиваться на вилку, к тому же они были издевательски длинными. Но Николай не сдавался. — Ты хочешь сказать, что это противозаконно? Так я это знаю. И не вижу ничего кошмарного в том, что Светлана слегка облегчает банковские счета благополучных буржуев. Зато сироты без проблем получают отличных приемных родителей за границей. А что ждет их здесь? Детский дом? Интернат? Тюрьма или притон наркоманов? Нет, как ни пытайся меня убедить, но я полностью одобряю то, что делает для этих детишек Светлана.

— Я с тобой в этом солидарна. Благое дело — участие в судьбах несчастных сироток. А то, что вся эта деятельность сопровождается банальными взятками — так куда же без этого в продажной России? Но, Коля, усыновление — это лишь аверс. Теперь перевернем монетку… Ты в курсе, что такое трансплантология? — задала неожиданный вопрос собеседница, и Николай удивленно пожал плечами.

— Ну… это типа замены человеческих органов. Когда, скажем больную печенку меняют на здоровую.

— Правильно мыслишь, — кивнула Тамара. — Теперь скажи мне, откуда берут эту здоровую печень для пересадки?

— У мертвяков. — Николаю наконец удалось накрутить на вилку спагетти, и то, что ему сейчас предстояло отправить в рот, размером не уступало теннисному мячу. Проклятый кабак! Куда проще питаться в шашлычных! — Не понимаю, к чему ты об этой… трансплантологии?

— К тому, милый Коля, что в нее упирается весь бизнес Светланы Петровны. Спекуляция правами усыновления — это так, криминальная ширма, чтобы было что сунуть легавым, когда они начнут потрошить «Простоквашино». Основная же статья дохода «Доброго Дела» — незаконная торговля трансплантантами. Которые, между прочим, извлекаются у живых и здоровых детишек…

— Чего ты несешь? — раздраженно произнес Николай. Сомнений не было: о донорских органах из «Простостоквашина» он и слыхом не слыхивал.

Сомнений не было и в том, что он не скоро поверит тому, что сейчас собирается со всеми подробностями рассказать ему эта смазливая стерва, которая своим шантажом довела Светлану до кардиоцентра. Предстояло угробить на это немало сил и времени.

«Зато, когда поверит, станет совершенно ручным, — решила Тамара. — Игра стоит свеч».