1913 г.
Добыча нефти с 338 млн. пудов в 1895 г. до 560 г. в 1914 г.
Добыча соли с 85 млн. пудов в 1895 г. до 121 млн. в 1913 г.
Посев сахарной свеклы с 289 тыс. десятин в 1894 г. до 729 тыс. в 1914 г.
Выработка сахара с 30 млн. пудов в 1894 г. до 104,5 млн. в 1914 г.
Площадь посева хлопка со 150 тыс. десятин в 1894 г. до 675 тыс. в 1914 г.
Сбор хлопка с 3,2 млн. пудов в 1894 г. 15,6 млн. в 1914 г.
Производство хлопчатобумажных тканей с 10,5 млн. пудов в 1894 г. до 21 млн. в 1911 г.
Добыча золота с 2576 пудов в 1895 г. до 3701 пудов в 1914 г.
Добыча меди с 395 тыс. пудов в 1895 г. до 1878 тыс. в 1915 г.
Добыча чугуна с 73 млн. пудов в 1895 г. до 254 млн. в 1914 г.
Выплавка железа, стали с 70 млн. пудов в 1895 г. до 229 млн. в 1914 г.
Производство марганца с 12 млн. пудов в 1895 г. до 55 млн. в 1914 г.
Золотой запас Государственного банка увеличился с 648 млн. пудов в 1894 г. до 1604 млн. в 1914 г.
Торговый флот с 492 тыс. тонн в 1894 г. до 778 тыс. тонн в 1914 г.
Бюджет страны с 1,2 млрд. в начале царствования до 3,5 млрд. в конце.
Бюджет министерства народного просвещения с 25,2 млн. руб. в 1894 г. до 161,2 млн. в 1914 г.
Число учащихся в средних учебных заведениях с 224179 чел. в 1894 г. до 733367 в 1914 г.; в высших с 13944 в 1894 г. до 39027 в 1914 г.; в низших с 3275.362 в 1894 г. до 6416.247 в 1914 г.
И население Империи выросло на 60 млн. чел. за 20 лет. По подсчетам Д. И. Менделеева, к 1985 г. численность населения Империи должна была увеличиться до 560 млн. чел.
Налоги в Российской Империи были самыми низкими в мире (9,09 руб. на одного жителя; для сравнения в Австрии 21,47, во Франции 22,25, в Германии 22,264, в Англии 42,61).
В 1913 г. урожай злаков в России был н на треть выше урожая злаков в Аргентине, Канаде и США, вместе взятых.
В 1914 г. более 80 % пахотной земли в Европейской России принадлежало крестьянам.
В 1903 г. была принята программа ликвидации безграмотности населения, рассчитанная на 20 лет. К середине 1915 г. из 426 уездных земств 414 вступили в переговоры с министерством народного просвещения о введении всеобщего начального обучения.
В 1904 г. средняя заработная плата рабочего Пути-ловского завода составляла 43 руб. 46 коп., при стоимости в Петербурге печеного хлеба — 2 коп. за фунт (0,41 кг), мяса — 4 руб. 77 коп. за пуд (16,38 кг). Один из героев рассказа И. С. Шмелева «Рождество в Москве» говорит: «…ткач в месяц рублей 35–40 выгонял, а хлеб-то был копеечка с четвертью фунт, а зверь-селедка пятак, а ее за день и не съесть в закусочку». В 1901 г. «Московские ведомости» описывали грибной рынок, открытый на набережной Москвы- реки в начале Великого поста: «Средние сорта белых сушеных грибов продаются по 1 руб. 25 коп. — 1 руб. 50 коп. за фунт, плохие сорта — 60 коп., сушеные черные грибы — по 30 коп. Соленые белые грибы — 50 коп. за фунт, соленые грузди — 20 коп., рыжики — 10–14 коп.» В 1935 г. Н. А. Варенцов в воспоминаниях писал: «Ведро молока можно было купить по 40 копеек, а в данное время 40 копеек стоит стакан; яйцо стоило раньше 1 копейку, а теперь 1 рубль, и все остальные продукты в таком же роде».
Конечно, для советских историков статистика, когда она говорит не то, что им нужно, — это лженаука. Но вот в январе 1914 г. французский экономист Э. Тэри проанализировал положение российской экономики и сделал следующий вывод: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 по 1912 г. Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом отношении».
Дон-Аминадо (А. П. Шполянский) в воспоминаниях описывал картину начала июля 1914 г.:
«Иллюминация, фейерверки <…> Пехотные полки мерно отбивают шаг: кавалерия, артиллерия, конная гвардия, желтые кирасиры, синие кирасиры, казаки, осетины, черкесы в огромных папахах; широкогрудые русские матросы, словно отлитые из бронзы.
Музыка гвардейского экипажа, парадный завтрак на яхте «Александра».
Голубые глаза русского императора.
Царица в кружевной мантилье, с кружевным зонтиком в царских руках.
Великие княжны, чуть-чуть угловатые, в нарядных летних шляпах с большими полями.
Маленький цесаревич на руках матроса Деревенько.
Великий князь Николай Николаевич, непомерно высокий, худощавый, статный, движения точные, рассчитанные, властные.
А кругом министры, камергеры, свитские генералы в орденах, в лентах, и все это залито золотом, золотом, золотом <…>
Сила-то, сила какая! Богатыри, великаны!
Есть на кого опереться, крепкой верой понадеяться, как за каменной горой от беды укрыться».
«Только теперь<…>, — писал уже в эмиграции И. Сургучев, — мы понемножку протерли глаза и стали отдавать себе отчет: «Черт возьми! Да почему мы, собственно, были так недовольны Россией? Что, собственно, в ней, по сравнению с Европами, было плохого?» Если даже согласиться с митрофанами, что свободы было мало, то уж, черт возьми, независимости-то у нас было много. Правительство ошибалось? Ошибалось. Бывали бездарные министры? Бывали. Но, брат мой, страдающий брат, выдь на Волгу и укажи мне такую обитель, где правительства не ошибаются и где все министры — с гением на челе. Полиция била в участках? Била. А укажи мне такие великие декорации, где полиция по головке гладит мордомочителей. Но суд наш — лучший в мире, и на глазах русской Фемиды повязка была не из марли, а из голландского полотна! Жизнь была дешева, просторна, работай, кто хочет, русский ты или иностранец, не спрашивали. А железные дороги? А волжские пароходы? А университеты? А наука? А печать? <.. > А деньги? А мой батюшка — рубль?»
В 1914 г. началась Первая мировая война — крайне вовремя, как и все в этой истории. Конечно же, и ответственность за эту войну возлагают на Государя. Между тем, все, что сделал Государь, — это заступился за Сербию, когда Австрия грозила ей войной и сербский королевич-регент Александр обратился к нему за помощью. «Господи, милостивый русский царь, какое утешение!» — говорил со слезами председатель Совета министров Сербии. После того как Австрия начала мобилизацию, Государю оставалось только принять ответные «меры предосторожности», т. е. тоже объявить мобилизацию. Как и говорил Государь, иначе «мы стояли бы безоружными против мобилизованной Австро-Венгерской армии»». Германия, придравшись к русской мобилизации, заявила, что «принимает вызов» и объявила России войну. Государь потом объяснял Наследнику: «Нападать сзади на человека беззащитного подло. Предоставь это немцам!» «Ныне, — говорилось в манифесте 20 июля 1914 г., — предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих Держав». «Россия, — говорил в Думе министр иностранных дел Сазонов, — не могла уклониться от дерзкого вызова своих врагов, она не могла отказаться от лучших заветов своей истории, она не могла перестать быть великой Россией».
После первого года войны положение на фронте было плачевным. Четыре месяца русская армия отступала; общие потери превышали 4 млн. чел. Катастрофически не хватало снарядов и ружей. Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич пытался свалить всю вину на измену, главным образом на полк. Мясоедова (здесь Великому князю невольно помог Гучков), а у Государя спрашивал, не заменит ли он его более способным человеком.
28 октября 1914 г. Великий князь Андрей Владимирович писал в дневнике: «Когда Государь был у нас в Седлеце, 26 октября в 8 ч. вечера, то из разговоров за столом и затем частной беседы Рузского с Государем было видно, что он вовсе не в курсе дела. Многое его удивляло, многое интересовало. Рузский представил ему карту с боевым расписанием. Когда Рузский уходил, Государь вернул ему карту, на что Рузский сказал: «Ваше величество, не угодно ли сохранить эту карту?» Эго мелочь, конечно, но характерно то, что он три дня был в Ставке, и там ему общего план войны не указали (да был ли он, вот еще вопрос?). А боевого расписания и подавно ему не дали, а то не обрадовался бы он так, когда Рузский ему отдал карту. Что Государю говорили в Ставке, — думается, что ничего. Да и не ему одному ничего не говорят, но и Верховному Главнокомандующему тоже.
