Как и было принято, новый великий князь совершил передел столов в пользу своего рода. Он посадил сыновей в ближайшие к Киеву города: в Переяславль – Ростислава, в Белгород – Бориса, в Канев – Глеба; Андрею достался Вышгород. Со сложным чувством въезжал он в него. Конечно, это был первый город, отданный ему во владение, – до этого Юрий Долгорукий противился попыткам сыновей завладеть каким- нибудь уездом. Ему льстило, что Вышгород был всего в двух десятках верст от Киева, всегда на виду у великих князей, пользовался их особым вниманием и расположением, правители его участвовали в совещаниях властителя страны и влияли на принятие его решений. Но в то же время это был чужой для него город, с незнакомыми людьми и своими сложившимися порядками. И облик его был иной: дома с четырехскатными, а не двухскатными крышами, как в Суздале, слышался своеобразный говор, отличный от северного, да и природа совсем иная. Нет, не легло на сердце Андрею выделенное отцом владение. Душой и мыслями он рвался в родные края.
Однажды, когда находился по делам в Киеве, к нему подошел пятидесятилетний мужчина, хлопнул кулаком по плечу, сказал с нагловатой прямотой:
– Так ты Андрей? Вон, оказывается, какой! Давай знакомиться.
Выпуклые, с холодным блеском глаза уперлись в лицо Андрея тягучим немигающим взглядом, жесткие губы маленького рта пытались состроить приветливую улыбку, но весь его облик вызывал недоверие и настороженность.
Видя, что Андрей молчит, незнакомец представился:
– Князь Галицкий Владимирко. Союзник твоего отца. Слыхал о таком?
Они стали прохаживаться по великокняжескому дворцу. Владимирко говорил глуховатым, отчужденным голосом:
– Изяслав не смирился с поражением. Он вновь копит силы в своем Владимире-Волынском. Русские князья не очень настроены его поддерживать, но у него родственные связи со многими правящими дворами Европы: Швеции, Дании, Норвегии, Германии, Венгрии и Польши. Пока он обратился за помощью к Венгрии и Польше. Наши внутренние распри теперь становятся частью общеевропейской жизни, это приведет к еще большему ожесточению междоусобных войн.
– Но, может, венгерский и польский короли останутся в стороне и не станут вмешиваться в наши дела? – робко возразил Андрей.
– Какое там! Для них это прекрасная возможность пограбить чужую страну и отхватить от нее кусок пожирней. К тому же Изяслав приходится им родственником, а это подходящий предлог для вмешательства. Четыре года назад сестра Изяслава, Ефросинья, стала женой венгерского короля Гезы. Я знаю эту умную и властную женщину, она полностью подчинила себе своего юного супруга. Так что жди в скором времени на Руси венгерские войска.
– Ну а у поляков каков предлог ввязаться в наши распри?
– Польский король Болеслав Кудрявый женат на племяннице Изяслава. Удержаться на престоле ему очень помогли войска Мстиславичей. Теперь он постарается их отблагодарить.
– И себя не забыть, – вздохнув, добавил Андрей. – Стало быть, снова поднимать войска?
– Я за этим и приехал к твоему отцу. Но есть у меня кое-какие задумки, может, удастся избежать большой войны. Только нужны большие деньги.
– Земля Суздальская – богатый край.
– Мы ведь тоже не лыком шиты! – вдруг оживился Владимирко, и глаза его весело блеснули. – Может, дошли до тебя слухи, что жена моя – венгерская принцесса, дочь почившего в бозе короля Стефана Второго. Я помогал венграм бить польские войска, да и венгры не отказывали мне в помощи. Так что если явиться с богатыми подарками к здравствующему королю Гезе, да не поскупиться при этом, может, и передумает он относительно поддержки Изяслава.
Владимирко помолчал, потом продолжал:
– Дошли также до меня слухи, что император византийский Мануил готовится к войне с Венгрией из-за сербских земель. А он мне приходится родственником. Византия – это тебе не какое-нибудь княжество, и даже не Польша или Венгрия. Это великая страна с мощной армией. И если венгерский король войдет в противостояние с ней, то это надолго, и ему будет не до Изяслава…
Андрей слушал, затаив дыхание. Вот ведь какие дела! Оказывается, князья Южной Руси перероднились с правящими дворами чуть ли не всей Европы и Византией, участвуют в военных разборках между ними, знают их намерения, используют в своих интересах. А они сидят в своем медвежьем краю и знать ничего не знают, ведать не ведают…
Союзники не стали ждать прихода иностранных сил. Юрий из Киева, а Владимирко из Галича двинулись в поход на Изяслава. И тут выяснилось, что на севере Польши восстали пруссы, и король вынужден был направить туда свои войска. Началась война между Византией и Венгрией, и король Геза тоже покинул Изяслава. Волынский князь остался лишь со своими родственниками.
Андрей вел свое войско следом за половцами и отрядом воеводы Бориса Жидиславича; его брат Ростислав двигался за ним. Подошли к городку Муравицы, что в тридцати верстах от крепости Луцк. Остановились на ночь. Андрей как обычно проверил караулы, улегся спать. Неожиданно послышался какой- то сильный шум, в палатку ворвался гридь:
– Беда, князь! Изяслав всеми силами напал на половцев и Жидиславича, они спасаются бегством!
Андрей выскочил наружу. В ночной темноте виднелись толпы воинов, не разбирая дороги, они мчались мимо; всадники нахлестывали лошадей, пешие бросали оружие и снаряжение и улепетывали что есть мочи. Андрей пытался было остановить некоторых из них и спросить, из-за чего паника, но от него отмахивались и скрывались в темноте.
Прискакал Ростислав, крикнул, не слезая с коня:
– Чего медлишь, брат? Поднимай своих людей и поспешай, пока Изяслав не нагрянул!
– Тебе что известно о нападении противника? – спросил его Андрей, стараясь разобраться в обстановке.
– Да ничего, кроме того, что наше войско бежит и мы остаемся стоять одни! Налетят волыняне, в капусту всех изрубят! Поспешай за мной!
И он умчался в ночь.
Андрей сел на коня, проехал немного вперед. Половцы и русы пропали в степи, кругом установилась тишина. Впереди, там, где должен был быть противник, никакого движения. Проснулись и стояли в ожидании его воины. Что делать? Отходить назад или подождать до выяснения обстановки? Пожалуй, второе лучше. Но все же следовало разузнать, что творится перед войском. И Андрей отправил в разные стороны разъезды.
Они вернулись довольно скоро. Противника нигде не было. Тревога, скорее всего, ложная. Андрей выставил усиленные караулы, далеко в степь выдвинул засады, а воинам приказал отдыхать. Сам не сомкнул глаз.
Ночь прошла спокойно. С восходом солнца начали возвращаться половцы и воины из отряда Жидиловича. Вид у них был смущенный и сконфуженный. Дружинники Андрея открыто насмехались над ними:
– Сами остановились или кто-то задержал?
– В штаны небось наклали, вояки!
– Чем-то от вас попахивает…
8 февраля 1150 года, в день святого мученика Стратилата, дружина Андрея вышла к Луцку. Сражение уже началось, лучане отстреливались от наступавшего противника. Андрей тотчас оценил обстановку: если ударить всеми силами, можно смять и разгромить врага под стенами города, а потом на его плечах ворваться в крепость. Он гикнул и понесся вперед, дружина последовала за ним. Неприятель, не выдержав стремительного удара по оборонительному валу, бежал в город. Андрей с двумя дружинниками бросился преследовать бегущих. Но те, увидев, что их всего трое, повернули назад и окружили смельчаков. Андрей отбивался от наседавших всадников, наносил удары, бросал коня то в одну, то в другую сторону, оборонялся и нападал. Во время этой лихой схватки конь его был ранен двумя копьями, третье воткнулось в переднюю луку седла. С крепостной стены немецкие наемники метали в него стрелы и камни, а один из них, спустившись вниз, пытался поразить рогатиной, но, как пишет летописец, Андрея «Бог сблюде». Он уже готовился проститься с жизнью, но израненный конь вынес его из схватки. Князь похоронил спасителя на
