высоком берегу Стыри.
Остальное войско так и не поддержало Андрея. У братьев его и воевод не хватило того полководческого видения боя, которым обладал Андрей; тем самым была упущена возможность захватить Луцк с ходу. Пришлось приступить к осаде. Шесть недель стояло войско Юрия Долгорукого под стенами крепости. Лучане терпели крайнюю нужду, но не сдавались. На помощь им выступил Изяслав, но путь ему преградил Владимирко. Тому пришлось просить мира.
За мир с Изяславом стоял и Владимирко. Дело в том, что не в его интересах было распространение власти Юрия Долгорукого на западные земли Руси; там хотел чувствовать хозяином сам Владимирко.
Стал уговаривать отца на замирение с Изяславом и Андрей. Отличаясь безрассудной отвагой, он одновременно обладал редким миролюбием и часто повторял: «Мир стоит до рати, рать до мира».
20 марта был заключен мир. Киев остался за Юрием Долгоруким, а Владимир-Волынский – за Изяславом.
ХI
О Юрии Долгоруком говорили, что он «вельми прилежал о веселии со женами и любил много пить и есть». Как видно, Глеб пошел в него. Он получил во владение Пересопницу, находившуюся вблизи границы Волынской земли, и должен был стеречь Изяслава Мстиславича, не давая тому возможности неожиданно напасть на Киев.
Въехав в город, Глеб тотчас предался пирам и гулянкам. У него появилось неисчислимое множество друзей, которые смотрели ему в рот, по каждому случаю хвалили и возносили его и исполняли все прихоти. Живший в Суздальском крае под строгой опекой отца, здесь он получил полную волю, делал, что хотел, и поступал, как желалось.
Дни и ночи проходили в пьяном угаре, он потерял счет времени и был обескуражен, когда в горницу к нему вбежал воин с дальней заставы и сообщил, что на город идет с войском князь Изяслав Мстиславич.
– Как же он может идти, если разбит и разгромлен? – недоуменно спросил он воина.
– Не могу знать, – ответил тот и добавил: – Только войск у него имеется в большом числе.
С затуманенной головой Глеб выскочил во двор, побегал туда-сюда, потом вернулся к себе и приказал позвать сотников. Было раннее утро, те тоже как следует не проспались после вчерашней попойки, воспаленными глазами растерянно и недоуменно глядели на него. Один из них, Гавриил, длинный и нескладный, пробормотал недовольно:
– И чего поднимать ни свет ни заря?
– Изяслав идет на нас, вот и тревога! – раздраженно ответил Глеб и в двух словах обрисовал сложившееся положение.
– Что делать будем? Запремся в крепости или навстречу пойдем? – спросил он в заключение.
Сотники долго молчали, потом Гавриил задал вопрос:
– А много с ним войска?
– Гонец сообщил, что предостаточно.
– Откуда?.. Недавно побили под Луцком… Не мог он так быстро оправиться после поражения! – загомонили сотские.
– Я тоже так думаю, – поддакнул им Глеб.
– Тогда чего думать? Идем навстречу и нападем внезапно! – решительно рубанул рукой Гавриил.
– Правильно! Отбросим от своих границ, будет что доложить князю Юрию! – поддержали его другие.
Так и порешили.
Сборы были суматошные, но быстрые. Побросали на телеги щиты, панцири, кольчуги и другое снаряжение. Все рассчитывали, что враг далеко и оно не понадобится; оседлали коней и выехали за ворота города.
Сразу после Пересопницы дорога ныряла в кленовую рощу, а когда из нее выехали, то прямо перед собой увидели большое войско, стоявшее в полной боевой готовности. Послышались растерянные голоса:
– Кто такие?
– Откуда явились?
– Неужто Изяслав?
Да, это был Изяслав. Он довольно быстро оправился от поражения и собрал значительные силы. Его волынцы не участвовали в сражении под Луцком: там всю тяжесть осады выдержали горожане во главе с братом Изяслава – Владимиром Мстиславичем. Кроме того, к нему прибыла помощь из Венгрии и Польши. С этими-то полками совершенно неожиданно он и появился под Пересопницей.
У Глеба из головы тотчас вылетел весь хмель. Он сразу понял весь ужас своего положения: из-за своей самонадеянности и беспечности он не выслал дозорных, думая, что силы Изяслава еще далеко, все снаряжение его дружины лежало на телегах, которые тянулись где-то далеко сзади, воины оказались лицом к лицу с противником, по сути, незащищенными и не готовыми к бою. Вступать в сражение – значит обречь на истребление всей дружины… «Что делать?» – металась у него в воспаленной голове мысль. И тут, не найдя ничего лучшего, он развернул коня и ускакал в Пересопницу, бросив на произвол судьбы своих воинов.
Изяслав полонил целиком всю дружину Глеба вместе с обозом и подступил под стены Пересопницы. Город защищать было некому. И тогда Глеб вышел из ворот и поклонился Изяславу, сказав:
– Аки мне Гюрги отец, тако мне и ты отец, а яз ти ся кланяю. Ты ся с моим отцом сам ведаешь, а мене пусти к отцю.
Изяслав встретил Глеба приветливо, пригласил отобедать. Из Пересопницы князья вместе двинулись к Дорогобужу, а потом Глеб вернулся к отцу.
Но сам Изяслав не пошел на Киев. Он двинулся южнее, в область «черных клобуков». Торки, берендеи и печенеги, расселенные по реке Рось, были недовольны Юрием Долгоруким, который в 1150 году не стал защищать их от набега злейших врагов – половцев. Теперь они с радостью поддержали Изяслава. Силы его сразу же возросли в несколько раз.
Появление волынского князя под Киевом было полной неожиданностью для Юрия Долгорукого. К тому же оказалось, что прихода Изяслава ждут и киевляне, недовольные тем, что большинство государственных должностей в княжестве захватили суздальцы. Юрий вовремя не оценил угрозы, не обратился за помощью к своим союзникам и остался лишь со своей дружиной. Ему не оставалось другого выхода, как покинуть столицу. В начале июня 1150 года в Киев вошел Изяслав.
Андрей, узнав о происшедших событиях, с дружиной переправился через Днепр и явился в Любеч, где остановился отец. Нашел он его в конюшне, где тот готовил коня к выезду.
Они молча обнялись. Юрий, пряча глаза, спросил:
– С отрядами Изяслава стычек не было?
– Обошлось.
– Располагай дружинников. Скоро снова на Киев.
– Надо ли?
– Что так?
– Пустыми считаю эти походы на юг.
– Вон как! И что тебя в них не устраивает?
– Да я уже говорил: нечего делать в Южной Руси. Она вся разорена и разграблена. Не проходит года, чтобы какой-то князь не затеял войны за дележ власти или волости. Вдобавок вдоль и поперек прошли ее половцы, где набегами, а где по приглашению русских князей.
– Ты забываешь, какой величественный Киев стоит. Скоро он будет спорить с самим Царьградом!
– Ненавижу Киев! Показное богатство, а вокруг разоренные селения, пепелища, печные трубы, одиноко глядящие в небо…
– Как ты резок!
– Но я прав. Киев держится на дани, которую собирает с подвластных земель. Какие богатства мы отправляем каждый год великому князю! Сколько идет из Новгорода, Рязани, Смоленска, Чернигова, Волынщины!
