возбуждение от предстоящего боя, рука непроизвольно нащупывала меч, готовая в любой момент вырвать его из ножен…
Когда вражеские лодки приблизились и стали различимы их очертания, Андрей поразился их необычному виду. Они были высокими, с надстроенными крышами вроде плавучих домиков. И тут он понял все: Изяслав вновь обошел их с отцом: каждую лодку он не только укрепил высокими бортами, но и кровлей, превратив, по существу, в плавучие крепости. И как он не смог додуматься до этого! Теперь каждая стрела, пущенная Изяславовым воином, поразит его бойцов, а стрелы суздальцев застрянут в этих самых крышах! Что делать? Выход только один: как можно быстрее сблизиться и пустить в ход мечи и копья!
Лодки противника подошли на небольшое расстояние, из домиков вылетела туча стрел, среди его воинов послышались крики и стоны; как ни пытались они укрыться, стрелы сверху поражали их в незащищенные места и выводили из строя; Андрей видел это и кипел от досады, что не мог им ничем помочь. Он стоял на носу лодки и кричал, хотя и знал, что немногие его слышат:
– Вперед! Сближайтесь! Быстрее гребите! Готовьте багры, хватайте кошки! Нападайте, бейте!
Наконец лодки сошлись. Послышались глухие удары деревянных бортов друг о друга, звон металла, азартные крики… Началось невиданное до сих пор на Руси сражение на воде. Тут уж кто кого – у кого больше хватит умения и сноровки, крепче окажется выдержка.
Опытным взглядом Андрей заметил, что лодки неприятеля юрко шныряют между посудинами, нападают где хотят и как хотят, а его насады кажутся неповоротливыми, медлительными, неуклюжими. Приглядевшись, он понял, в чем дело: Изяслав на каждую плавучую крепость посадил по два воина с веслами – одного на носу, а другого на корме, и теперь лодку можно было, не разворачивая, направлять в любую сторону: нос превращался в корму, а корма – в нос.
И Андрей с горечью осознал, что проиграл это сражение. Он еще продолжал руководить своими воинами, выискивал слабые места в построении противника, но было ясно, что Изяславовы воины одолевают и ему не прорваться…
Вечером в палатку к Юрию пришли военачальники. Тут были и Святослав Ольгович, и его двоюродный брат Владимир Давыдович, и племянник Святослав Всеволодович, а также половецкий хан Севенча Бонякович, сын злейшего врага Руси «шелудивого» Боняка, некогда едва не захватившего Киев и много воевавшего с Владимиром Мономахом и Мстиславом Великим; теперь он стал союзником Юрия Долгорукого. Князья пришли озадаченные, хмурые, только хан посверкивал на всех хитроватыми веселыми глазками: в любом исходе войны ему все равно заплатят, да еще при случае половцы пограбят русские селения!
Юрий попросил Андрея рассказать о причинах неудачи на Днепре. Тот изложил все как есть. Наступило тягостное молчание.
– Стало быть, новой попытки и не стоит предпринимать? – наконец спросил Юрий.
– Да, тут нам оборону противника не взломать.
– Тогда надо попытаться в другом месте, – вмешался Святослав Ольгович.
– Где?
– Спуститься вниз по течению Днепра…
– Изяслав не даст. Увидит наше движение по реке и нападет сбоку, тут уж нам наверняка не устоять!
– Тогда что же делать? Отказаться от переправы? Но ведь это – поражение в войне!
В бытность великим князем Юрий несколько раз выезжал на Левобережье, хорошо познакомился с местами, поэтому предложил:
– Здесь вдоль Днепра тянется длинное Долобское озеро, старица. Кругом леса, заросли кустарников. Можно незаметно проплыть, а потом перетащить лодки в речку Золотчу, она впадает в Днепр ниже Киева.
– Но наверняка за каждым нашим шагом наблюдают разведчики Изяслава, – сказал Владимир Давыдович. – Уж они постараются известить своего князя. Вряд ли таким способом нам удастся обмануть противника.
Все понимали, что князь прав, поэтому подавленно молчали.
– А давайте возьмем его двойным обманом! – вдруг оживился Андрей.
– Что значит – двойным? – озадаченно спросил Юрий.
– А вот что. Пройдем по Долобскому озеру к Золотче, как ты говорил, отец, и снова нападем на лодках. Изяслав подумает, что мы здесь решили переправиться, а в это время конница устремится дальше на юг, к Зарубскому броду, где и преодолеет Днепр!
– Ай, башка! – восхищенно зацокал языком Севенча Бонякович. – Ай славно придумано!
Остальные тоже поддержали замысел Андрея.
На сей раз удалось обмануть Изяслава – все войско Юрия оказалось на правом берегу Днепра. Тем самым оно могло угрожать становищам черных клобуков на реке Рось, и они покинули киевского князя.
Изяслав вынужден был отступить и сосредоточил свои силы возле стен Киева. Скоро вернулись к нему берендеи, торки и печенеги со своими вежами (становищами), стадами и скотом. Но вреда от них оказалось больше, чем пользы: тотчас они «пакость великую сотвориша»: села возле столицы пожгли, монастыри разграбили, огороды вытоптали.
Войска Юрия расположились по реке Лыбедь. Андрей подскакал к отцу – подшлемник сбит на затылок, глаза шальные, – прокричал:
– Отец, поддержи меня всеми силами! Я собью черных клобуков, а за ними побегут остальные!
– Чего ты так спешишь? – урезонил его Юрий. – Надо осмотреться, прикинуть.
– Черные клобуки только начали занимать позиции, через час будет поздно!
– Ну делай, как хочешь…
Андрей сам повел своих дружинников в бой. Его резвый конь вырвался далеко вперед. Небольшая группа воинов врубилась в разрозненный строй черных клобуков, продавила его глубоко вовнутрь. Но степняки тотчас опомнились и стали окружать небольшой отряд Андрея, грозя сомкнуть кольцо. Однако подоспели дружинники, ударили половцы, все закружилось, завертелось… Вокруг Андрея пали его телохранители, он один рубился среди вражеских всадников. Над ним не раз взлетал аркан, но он чудом сумел уклониться. Однако было ясно, что он вот-вот будет взят в плен, его и не убивали по той причине, что за князя могли получить богатый выкуп. Но в последний момент к нему прорвался один из половцев, схватил его коня за уздцы и, как пишет летопись, вывел из боя.
Натиск Андрея не был поддержан всеми войсками. Юрий действовал крайне нерешительно. Воины перестреливались через реку, только кое-где пытались перейти вброд, но были отбиты. Вечером началось отступление.
Колебания Юрия объяснялись ожиданиями галицкого князя Владимирко. Тот уже шел к нему на соединение. Юрий остановился на реке Руте, разбил лагерь. От противника его отделяло болото, за ним он и собирался отсидеться.
Однако Изяслав знал о приближении Владимирко и решил навязать сражение прежде, чем тот подойдет. Он умело обошел силы суздальского князя и отрезал путь к отступлению. Юрий был заперт между киевским войском и болотом, битва стала неизбежной.
Появление воинов Изяслава было неожиданным, и в стане Юрия начались колебания. Это увидел Андрей. Сначала он, как пишет летопись, подскакал к половцам и произнес перед ними горячую речь, а потом «вьеха в полк свой и укрепи дружину свою». Когда же началась битва, молодой князь снова первым устремился на врага и врубился в его ряды. В пылу схватки под ним ранили коня в ноздри, так что он начал метаться из стороны в сторону и перестал слушаться хозяина. Но Андрей не выходил из боя и продолжал сражаться: шлем слетел с него, развевались лишь длинные черные волосы, а щит был разбит. Однако и на сей раз «Божьим заступлением и молитвой родителей своих» он был «сохранен без вреда».
Изяслав знал, что половцы никогда не отличались стойкостью и не годились для длительного, правильного сражения, и на них он направил свой главный удар. Те не выдержали и побежали. За ними последовали черниговские князья, а потом и Юрий со своими полками.
Бегство оказалось очень тяжелым. Пришлось спасаться в той болотистой местности, возле которой Юрий по недальновидности остановился лагерем. Многие завязли в нем и погибли. Потери оказались столь большими, что его войско перестало быть боеспособным.
ХII
