– И не надо! Но развода я тебе не дам!
XVIII
Церковные и княжеские уставы Древней Руси разрешали развод в случаях ухода одного из супругов в монастырь, или прелюбодеяния жены, или если муж имел от любовницы детей, или если жена пыталась отравить или другим способом убить мужа, или наводила на дом мужа вора. Ни один из этих случаев для Андрея не подходил. Но он знал также, что муж и жена могли оставить друг друга самовольно, без официального развода («роспуст»), но тогда священники уже не венчали их, и на них налагался штраф за «сором»: князьям и боярам – 300, простому народу – 12 гривен. Можно было пойти по такому пути, но в этом случае Верхуслава считалась бы его любовницей, но не женой, что налагало на нее всеобщее осуждение и посрамление, и на это он никогда бы не согласился и не пошел. Оставался один выход: обратиться за разводом в церковный суд при суздальском епископате.
А дела церковные в княжестве складывались довольно своеобразно. Еще в далеком 1156 году, когда Андрей сбежал от отца из Вышгорода, ему пришлось вступить в борьбу с тогдашним епископом ростовским Нестором, который стремился насадить среди паствы новое правило о постах. Русские люди не хотели отказываться есть мясо, если церковные праздники совпадали с постным днем (среда и пятница). Но именно на этом настаивал Нестор. Андрей поддержал паству, и Нестор вынужден был уехать в Киев.
Такая же участь постигла и епископа Леона, грека. Ко всему прочему тот занялся неприкрытым грабежом и лихоимством как церквей и монастырей, так и мирян.
Тогда епископом народ избрал Феодора, которого летопись иногда называет Феодорцем. Местом пребывания его был Суздаль. Это неслучайно. Суздаль к этому времени превратился в сравнительно большой город, центр густонаселенного хлебородного «ополья». Он славился своим богатством. Город был обнесен валами еще при Владимире Мономахе, который построил и кремль. Помимо деревянных церквей в Суздале был воздвигнут величественный собор Успения Богородицы. Большой, превосходно украшенный снаружи, внутри он был расписан фресками, наделен драгоценной утварью. Подобный храм был великолепным украшением епископии.
Феодор с самого начала стал поддерживать свою паству в вопросе соблюдения постов, вступив тем сам в противоречие с киевской метрополией. Более того, князь Андрей и епископ Феодор создают новые общерусские праздники. Так, 1 августа 1164 года они торжественно учреждают праздник Святого Спаса, подчеркивая значение местной святыни – иконы Владимирской Божией Матери, охранявшей владимирцев и князя Андрея во время войны с булгарами. Описание праздника Святого Спаса во Владимире было оформлено в виде литературного произведения – проложной статьи 1 августа 1164 года. Нашел он отражение и в местном летописании. Между тем в Константинополе и Киеве в этот день тоже отмечался праздник Спаса, но только посвященный совсем другому событию. Андрей и Феодор вели разговор о том, чтобы выделить Владимир в отдельную от Киева метрополию и действовали в этом направлении в полном согласии. Поэтому Андрей, затевая разговор с Улитой, рассчитывал на поддержку и взаимопонимание епископа Феодора.
Церковного суда пришлось ждать долго, больше месяца. Наконец Андрей был вызван в Суздаль, в терем епископа. Там его провели в просторную палату с высокими потолками и окнами; стены ее были покрыты росписями и мозаикой святых, в высоком сводчатом потолке царил Бог Саваоф с ангелами; на противоположной от двери стене висело большое изображение Иисуса Христа с суровым, даже гневным взглядом. Под ним стоял стол, покрытый бордовой скатертью с вышитыми крестами. За столом сидели три человека. Посредине восседал Феодор, круглолицый, с окладистой бородой, глаза веселые, ласковые, с прищуром; он явно был доволен, что князь оказался на некоторое время в его подчинении, и это неприятно задело Андрея. «Неужели епископ что-то задумал? – с тревогой думал он. – Вроде не должен. Не двуличный он человек. Жадный до богатства, это есть. Но коварства я пока в нем не наблюдал».
Справа от Феодора виднелся епископский наместник по Ростову Клим, маленький худенький старичок с испитым лицом и острым взглядом сереньких глаз. Андрей знал этого тщедушного, иссушенного человека с проницательным, леденящим взглядом и остерегался иметь с ним дело: такие люди бывают очень непредсказуемы.
И, наконец, третьим членом суда был архимандрит наместник Антоний, он был представителем епископской власти в Кснятине. Это был высокий, большеглазый, суровый на вид человек, отличался честностью и прямотой, мог постоять за человека или, наоборот, осудить кого-то, невзирая на богатство и положение.
В стороне с пером в руке сидел дьякон, видно, намереваясь записывать слушания по ходу дела. Между тем Феодор перемолвился несколькими словами с наместниками и стал говорить быстро и напористо; слова его, будто шарики, тотчас заполнили все помещение:
– Открываем работу высокого церковного суда. Сегодня слушается дело суздальского князя Андрея и княгини Улиты о разводе. Живут они в браке тридцать четыре года, имеют троих сыновей – Георгия, Мстислава и Изяслава. У меня первый вопрос: скажи, князь, почему не явилась на суд супруга твоя, Улита?
– Не пожелала, святейший. Долгий путь не каждому под силу.
Задвигался на своем месте, сгорая от нетерпения, Клим, наклонился вперед, словно хотел еще поближе рассмотреть Андрея, спросил скрипучим голосом:
– Ответь мне, князь Андрей, по своей воле ли вы поженились или вас заставили родители?
– По своей воле.
– И по любви?
– Да, мы любили друг друга.
– А не было ли между вами вражды оттого, что батюшка твой, Юрий Долгорукий, когда-то казнил отца Улиты?
– Нет, никогда. Степан Кучка совершил государственное преступление, за что понес заслуженное наказание. Его дети это хорошо понимают, и ни разу между нами не возникало ссоры на этой почве.
– Так-так-так, понятно. У меня пока вопросов нет.
– Зато у меня есть, – вмешался Антоний и спросил суровым голосом: – Коли соединили вы судьбы добровольно и по любви, прожили такое долгое время, что же заставляет тебя, князь, рвать семейные узы? Может, живешь с другой женщиной?
«К чему они всю эту канитель затеяли? – с раздражением думал Андрей. – Разве не знают, как жил и живет князь? Наверно, каждая собака в Суздале осведомлена о всех мелочах княжеского дворца. Поиздеваться, что ли, задумали?»
Но ответил:
– Нет, я не живу с другой женщиной.
– Так в чем причина?
– Мы перестали делить с ней одну постель.
– И все? Может, возраст к тому привел, что спите отдельно?
– Нет, не возраст. Мы не терпим друг друга.
– Вон как! Тогда, может, жена совершила прелюбодеяние?
– Этого не было.
– Послушай, князь, – вмешался Феодор. – Поводом для развода может быть случай, когда жена ходит к чужим людям, без мужня слова гуляет и пьет или опрочи своего дома спит, когда муж в отлучке. Может, было такое?
– Не замечал, и мне никто не передавал.
– Тогда у меня пока нет вопросов.
Андрею казалось, будто его выворачивают наизнанку, у него даже ощущение появилось тошноты. Ему хотелось плюнуть и уйти, громко хлопнув дверью. Но он понимал, что в этом случае ему никогда не соединить своей судьбы с Верхуславой, поэтому сдерживал себя и терпел. «Может, на этом они закончат», – с надеждой подумал он, но тут, склонив над столом птичью головку и искоса поглядывая на Андрея, проскрипел Клим:
– Я хочу спросить. Знаешь ли ты, Андрей, что обряд венчания является таинством, которое совершается на небесах, и нарушить брак может только Господь Бог?
– Да, знаю.
