— Великий князь! — вдруг воскликнул молодой воин. — Кажется, это не русское войско! По одежде больше похожи на мадьяр!
Олег пригляделся, и холодок пробежал по его спине: действительно, это была легкая конница венгров. Она заходила русам в бок и, помедли он немного, могла снести все его правое крыло. Хуже всего было то, что никаких свежих сил у Олега не было, приходилось заворачивать пехотинцев, ослабляя другие участки обороны. Все это грозило разгромом и крахом.
Все же удалось в короткий срок перестроить войска, теперь это был треугольник, одна сторона которого была обращена к уличам и тиверцам, а другая — к венграм.
Удар венгерской конницы был сильным, русы стали пятиться. Постепенно отступление начало перерастать в бегство, то там, то здесь образовывались бреши, которые нечем было заполнять. Олег с бледным, неподвижным лицом сидел на коне посредине своих войск, склонив голову на грудь, исподлобья наблюдая, как гибнут его воины.
Сражение было проиграно. Единственное, что могло спасти русские подразделения от полного разгрома, это наступающая ночь. Уже солнце клонилось к закату, огненно-красное, словно напитанное свежепролитой кровью павших воинов. Надо выдержать еще некоторое время, выстоять, во что бы то ни стало, и тогда ночная темнота заставит противника прекратить сражение и отойти. За ночь можно будет оторваться от противника на безопасное расстояние, а потом удалиться за реку Буг, в причерноморские степи.
Краем глаза Олег видел, как напротив него сражался Одинец. Меч его был в крови, щит разбит, панцирь порван в нескольких местах, но каким-то удивительным образом этот хитрый и, оказывается, храбрый князь оставался жив и невредим. Он отчаянно бился в самой круговерти схватки, изредка громко выкрикивая:
— Князь Олег! Выходи на поединок, князь Олег! Не будь трусом!
Олег отмалчивался. Он не был трусом. Он доказал это всей своей жизнью. Но ему было ясно, что его случайная гибель будет означать только одно: полное истребление и гибель всех русских сил.
И вдруг что-то изменилось. Сначала Олег даже не понял, что случилось. Почему-то ослаб напор врага. Затем в его рядах началось замешательство. И, наоборот, русы, приободрились и с какой-то новой, неизвестно откуда взявшейся силой стали нападать на противника. Он понял только тогда, когда вокруг него все стали кричать:
— Радовил! Войско Радовила! Мы спасены!
Со стороны теряющего свои силы красного светило стремительно надвигалось свежее войско воеводы Радовила, полдня проблудившее неизвестно где и только теперь в решающий момент появившееся на поле сражения. Оно с такой силой ударило в спину врагу, что сразу обратило его в бегство. Только наступившая темнота прекратила преследование неприятеля.
Не успело войско отдохнуть после кровавого сражения, как пришло известие из Киева: столица осаждена венгерским воеводой Алмушем, а к нему на помощь спешат хазары.
Тотчас был снаряжен гонец к печенежскому хану Боняку, тот со своей ордой просочился через владения Хазарского каганата и кочевал в причерноморских степях. Олег просил его пройтись набегом по хазарским землям, разграбить и разорить их западную часть. Сам же, не теряя времени, двинулся на Русь. При первом известии о его приближении Алмуш бежал к Карпатам.
Венгры длительное время доставляли массу хлопот своим соседям, не признавали заключенных мирных договоров, использовали любую возможность для внезапного вторжения. В то время это был самый беспокойный и опасный своей непредсказуемостью враг Руси. И Олег решил нанести по нему решительный удар. Он снова не спешил. Подобно удаву, десятилетие медленно и методично копил силы, вел длительные переговоры с соседями, постепенно сжимая смертельное кольцо. Ему удалось объединить вокруг себя печенегов, гузов, тиверцев, уличей и дунайских болгар.
Наконец началось общее наступление. Венгры отчаянно оборонялись. Они кидали свою легкую конницу то против одного, то против другого противника, одерживали победы и терпели поражения. Но союзники неумолимо сжимали кольцо. И, наконец, поняв, что их дело проиграно, венгры навсегда ушли в Паннонию. Хотя после этого они еще продолжали совершать набеги на своих соседей, прорывались даже в Италию, Германию, Францию и Византию, но на Русь больше не нападали ни разу, видно крепко запомнили тяжелую руку Олега.
Последнее время Олег все чаще пребывал в тяжких раздумьях о судьбах созданной им огромной державы, простиравшейся от Финского залива до Днепровских порогов. Каково место Руси в мире, каким образом она должна проявить себя, добиться признания и уважения со стороны ближних и дальних стран?
Постепенно он приходил к выводу, что укрепление влияния Руси в мире будет способствовать еще более тесному объединению племен вокруг Киева, что эти два вопроса — повышение влияния Руси в мире и укрепление ее единства, — являются одной большой задачей, разрешение которой в сильной степени укрепит Русь.
Он видел, что страна может расползтись на племенные объединения, словно изъеденная червями шкура. Древляне на своем вече приняли решение, чуть ли не вдвое уменьшить дань Киеву. Многочисленное племя кривичей вдруг повысило пошлины на провозимые через их земли товары. Что касается Новгорода, то он с самого начала ревниво следил за усилением влияния Киева и при удобном случае старался подчеркнуть свое независимое положение. Случись какая-нибудь заваруха в стране, не замедлят отложиться и Новгород, и северяне, и тем более древляне, находившиеся в постоянной вражде с полянами.
Эту опасность Олег видел с первого момента создания Руси. Он понимал, что только какое-то большое дело смогло бы увлечь за собой все племена, всех жителей державы — от князей, бояр до горожанина и пахаря. Таким делом могла быть только борьба с внешним врагом. Он вновь и вновь рассматривал и всесторонне разбирал отношения с соседними странами, чтобы прийти к какому-то решению.
Русь установила близкие отношения с Волжской Булгарией. С ней иногда случались военные стычки из-за влияния на финские и славянские племена, но они не доходили до крупных войн. В военном отношении эта страна не представляла опасности, она была слаба, ресурсы ее ограничены, поэтому булгарские цари опасались ввязываться в серьезные конфликты с Киевом.
Сложнее было с Хазарией. Некогда могучая держава, она постепенно, но неуклонно двигалась к упадку. Уже удалось вырвать из-под ее влияния полян, кривичей и некоторые финские племена. Борьба шла с переменным успехом, но в целом Русь одолевала.
За полудикими литовскими племенами располагалось Польское королевство, но оно было далеко, прямых столкновений с ним не было, за этот угол страны можно было не опасаться.
Главным вопросом были взаимоотношения с самой могущественной державой мира — Византией. Хитрые и изворотливые ромеи, славившиеся своим коварством и лживостью, плели интриги между различными странами и пародами, натравливали их друг на друга, а иногда направляли свои первоклассные войска и могучий флот, чтобы добиться своего. С таким государством надо было держать ухо востро.
Из бесед жрецов и сказителей старинных преданий Олег знал, что несколько столетий назад правитель Руси Кий с почетом был принят византийским императором. Потом он со своей дружиной ходил на Дунай, основал городок Киевец, намереваясь, как видно, закрепиться на дунайской земле. Однако это не устроило ромеев и они вытеснили его в пределы Среднего Приднестровья — на Русь.
В 810 году объединенные силы славян, ильмеров и жмуди под руководством новгородского князя Бравлина Второго пошли от озера Ильмени к Днепру, перезимовали в Киеве, а потом обрушились на византийские владения в Крыму. Десять дней осаждали они главную крепость — Сурож и, взломав железные ворота, овладели им.
Битва на суше сопровождалась нападением русов на черноморские владения Византии. Воины Бравлина захватили и разграбили город Амастриду и его окрестности. Так Бравлин Второй собрал воедино чуть ли не все славянские земли — от Балтики до Черного моря.
В Суроже он принял христианство. Это, по-видимому, оттолкнуло от него языческих князей, и завоевателю пришлось возвратиться в Новгород. Огромная держава распалась.
В 866 году Аскольд, князь киевский, собрал значительное войско и напал на Византию. Император Михаил Третий с главными силами армии и флота был в походе против арабов. Столица оказалась почти
