Долго плыли, выглядывая рыбное место. Наконец Вячеслав скомандовал:
– Пристаем! И крутизна берега подходящая, и водоросли видны!
Сразу за яром начинался небольшой пляж, к нему и пристали. Надежно закрепили плот. Вячеслав вынул удочки, раздал всем. Лески были из конского волоса, крючки ковались умелым кузнецом.
– А на что будем ловить? – тотчас спросил бойкий Ярий.
– На берегу червей добывать придется, – сделал предположение Мстислав.
– Э нет, – возразил Вячеслав. – Наживку я припас заранее. В огороде червей накопал. Их у меня там неисчислимо! А положил я их под помост, поближе к воде, где прохладно. Так что сохранились они у меня в лучшем виде!
Раздав наживку, он вдруг проговорил жалобно:
– Только чур, не смеяться, если ничего не поймаем. Мне и так из-за сеточки попало.
Вячеслав, оказывается, был очень ранимым душой человеком.
Вавула и Ярий направились к крутому берегу, а остальные вошли по пояс в воду, где росли водоросли. Мстиславу не раз приходилось рыбачить на Волхове и даже пару раз выезжали на Ильмень. Поэтому он привычно насадил червячка и закинул в небольшое пространство воды между водорослями. Не успел приладиться, как поплавок нырнул в воду. Он потянул за удилище, и сердце его затрепетало от рыбацкого азарта: на крючке трепыхалась рыба. Он рванул на себя добычу и прижал к груди. Это был довольно приличных размеров окунь.
– Поймал? – спросил его Вячеслав, еще не успевший забросить свою удочку.
– Окуня! – торжествующе объявил Мстислав и показал его всем. – Какой жадный попался, крючок с наживкой аж в желудок заглотил!
– И у меня окунь попался! – закричал восторженно Воимир.
– Не кричи, рыбу распугаешь, – предупредил его Вячеслав и тут промолвил удивленно:
– Глянь! И у меня на крючке окунь!
Рыба пошла дуром. Они уже перестали удивляться, только успевали класть добычу в мешочки, которые висели у них на боку.
Иногда ловились ерши. Их Вячеслав не любил, ворчал добродушно:
– Вот не везет. Опять сопливый попался...
Через час сказал:
– Сматываем удочки. У нас с вами полведра, да еще Вавула с Ярием наловили, наверно. Хватит на уху!
Пристроились на краешке воды, вынули ножи, стали чистить каждый свой улов. Скоро подошли Ярий и Вавула. Поймали они меньше, но рыба их была много крупнее, в основном лещи и подлещики.
Кашеварить стал Вячеслав. Сначала отварил мелочь – ершей, пескарей, и выбросил в реку.
– Это для навара, – пояснил он.
Потом запустил крупную рыбу, кинул горсть пшена, соли. Вдоль реки поплыл одуряющий запах. На него явилась старая собака, улеглась поодаль, грустными глазами стала наблюдать за людьми.
– Наверно, где-нибудь человечье жилье, – предположил Вавула.
Уха сварилась быстро. Половником каждый зачерпнул себе столько, сколько хотел, присели в сторонке от костра, стали хлебать. Одной чашки не хватило, налили еще по одной. Остатки отдали собаке. Она неторопливо, с достоинством стала есть. Закончив, улеглась на песочке, взглядом сторожа действия людей.
– Вот у нас и добровольный охранник появился, – сказал Вячеслав. – Пока она рядом, можем спать спокойно. Ни один зверь не подойдет.
Целых четыре дня стояли на этом месте. Питались почти одной рыбой. Ее и варили, и жарили, и сушили, и солили. Наконец поплыли дальше.
– Я бы чего-нибудь такого особенного съел, – произнес Вавула, сидя на скамеечке и задумчиво глядя вдаль.
– Чего бы этакого такого? – поддразнил его Воимир.
– Сам не знаю. Но так надоели и рыбная и мясная пища! Эта солонина поперек горла стоит.
– Не видно, чтобы стояла! – с притворным возмущением проговорил Ярий. – Чашка у тебя всех больше, жрешь все без разбора и еще жалуешься!
Действительно, у Вавулы чашка была необъемных размеров, он наливал ее с краешком, съедал полностью и еще просил добавки. Сам он был высоким и тощим, кожа до кости. И друзья удивлялись:
– И куда в тебя помешается столько? Прямо можно сказать, что не в коня корм!
– А чего бы тебе хотелось съесть? – спросил его участливый Вячеслав. – Может, кабанчика поджарить?
– Не отказался бы и от кабанчика. Может, организуем охоту на кабана?
– Я вам поохочусь! Я вам поохочусь! – пригрозил дядька. – Я за ваши жизни в ответе перед вашими родителями. А вы тут про кабана заговорили. Шутки с ним плохие, клыками животы пропорет, будете знать!
– Ты же сам первый про кабана заговорил, а теперь мы стали виноваты! – удивленно и обиженно проговорил Ярий.
– Ладно, ладно, разговорились. Беритесь за весла, поворот впереди.
Назавтра Вячеслав встал с восходом солнца, потихоньку выбрался из палатки и ушел в лес. Вернулся с мешком грибов. Присел возле воды, почистил, в большой сковороде нажарил с луком и маслом. Сел возле костра, ожидая когда проснутся его подопечные.
Первым высунул из палатки продолговатую голову с длинным носом Вавула, поглядел вокруг совиными глазами и спросил:
– Это чем таким вкусным пахнет?
– Подойдешь – узнаешь, – ответил Вячеслав.
– Чую запах жареных грибов! – проговорил Воимир. Он уже сидел рядом с Вавулой. Личико у него кругленькое, щечки пухленькие, глаза голубые, с виду – чистый ангел.
– Угадал! – поощрительно поддержал его Вячеслав. – Умывайтесь и с ложками побыстрее к костру.
Жареными грибами объедались. Вавула хлебом подчистил сковородку, покачиваясь от переедания, направился к речке, наскоро вымыл ложку и, тут же ткнувшись в песок, снова уснул.
На обед Вячеслав сварил грибной суп, в котором были лишь вода, грибы и соль. Но это было такое объедение, что ребят от котелка было невозможно за уши оттащить.
После обеда стал задувать ветер, повеяло прохладой, запахло дождем. В это время откуда ни возьмись к ним прибежала молодая, лет тридцати, женщина, стала причитать:
– Ай, ай, беда! Только сено раскидала, а тут дождь собирается! Насквозь промочит, сгубит все сено! А мужики, как назло, на другой луг ушли. Помогите, не дайте пропасть добру!
Вячеслав только мигнул, как все повскакали и помчались к лугу. Там кто вилами, кто вручную стали сгребать душистое, высушенное сено и складывать в стожки. Только управились, как хлынул ливень. Все спрятались под навесом, который когда-то был сооружен сельскими жителями.
– Спасибо вам, милые, спасибо, хорошие, – распевно говорила женщина, любовно глядя на путешественников. – Уж я вас отблагодарю, уж так я вас отблагодарю!
И верно, в течение трех дней, пока они стояли на берегу, носила она им по две крынке парного молока, оставляла возле палаток, а сама торопливо уходила: летом жителю села время на вес золота!
Молоко они и пили, и ели с ягодами, которые собирали в лесу, а однажды сварили молочную пшенную кашу. Добрая попалась женщина!
Последние дни плавания прошли спокойно. К плоту привыкли, виды на природу прискучили и стали казаться однообразными. Зато после ужина не сразу разбредались по палаткам, а окружали костер и вели неспешные разговоры, рассказывали случаи из жизни или разные истории.
Вечера выдавались удивительно тихими. На небе ни облачка, Волхов словно замирал. Ни волн, ни ряби, стальная гладь воды. Только изредка всплеснет рыба да вздохнет вырвавшийся откуда-то из глубины бурун. И снова тишина.
Взгляды людей приковывало пламя костра, живое, подвижное и переменчивое, а потому всегда привлекательное, взгляда не оторвать. Вечер незаметно сменялся ночью, темнота сгущалась и вплотную
