подступала к лагерю, пугая своей таинственностью, загадочностью и неизвестностью. Иногда глухо ухал в лесу филин или коротко кричала какая-то птица. А тут еще рассказы один другого страшнее.
– Слышали про волка, который не так давно бродил возле Новгорода? – спрашивал Мстислав.
– Это который двух человек загрыз?
– Вот-вот!
– Ну и чего?
– Говорят, это оборотень! Волхв в волка превратился!
– Да что ты!
– Вот и что! Обозлился волхв на всех христиан, заделался волком и давай охотиться за нашим братом!
Города и их окрестности давно приняли христианство, но в непроходимых лесных чащобах многие продолжали верить языческим богам, а религиозные требы совершали жрецы – волхвы.
– Разве может человек оборотиться волком? – спрашивал Воимир.
– В кого угодно! Может свиньей или лисицей стать. Для него это – раз плюнуть, – отвечал всезнающий Вавула.
– Но как они это делают? Тайна, наверно, большая?
– Тайны нет. Надо найти в лесу пенек, на котором любят сидеть леший или кикимора, положить шапку, перепрыгнуть через него три раза, произнести заклинание, и станешь волком!
– Заклинание бы узнать...
– Проще простого! Набрать побольше драгоценностей или денег и купить у волхвов. Они богатство любят, расскажут.
– Кто отвергнет богатство? Я бы тоже с удовольствием забрал.
– Ишь чего захотел. А кукиш не хочешь?
– Да ладно вам! Тоже мне, нашли, из-за чего вздорить. У самих вошь на шнурке, а тоже мне, – урезонил их Ярий.
– Ты больно богатый!
– Какой есть! Я про другое. Кто из вас видел лешего или кикимору, когда они сидели на пеньке?
Наступило недолгое молчание. Наконец Вавула произнес медленно:
– Сколько живу, ни разу не встречал.
– А я, кажется, видал! – сказал Воимир. – Иду как-то лесом, а в глубине чащи зеленые глаза горят... Ну, думаю, леший! Кому еще быть?
– Но ведь не на пне же!
– Нет...
– То-то и оно! А нам надо, чтобы они на пенечке сидели.
– Вместе или порознь?
– Чего – вместе или порознь?
– Сидели-то!
– Леший и кикимора, что ли?
– А кто же еще?
– Да какая разница? Главное, чтобы сидели.
Оказывается, никто их на пне не видал.
– Выходит, не удастся нам волками побывать, – удрученно сказал Вавула.
– Ну и слава Богу, – ответил Воимир. – Станешь волком, а как обратно заделаться человеком, не знаешь. Надо очень, всю жизнь по лесу голодным мотаться!
Друзья с ним согласились, человеком жить все-таки лучше!
– Человека домовой охраняет. А волка кто? – спросил Ярий.
– Домовой наш защитник. Главное, не обидеть. А то он может отомстить, – добавил Вавула.
– Это верно. Наведет порчу на скот или самих людей, бед не оберешься.
– А у нас однажды дедушка-домовой помог пожара избежать, – сказал Вавула.
– Это как?
– Очень просто. Истопили мы печь, спать легли. А огненные угли и высыпи на пол. Пол затлел, дым пошел. Вот-вот пожар мог начаться! А тут домовой во сне подошел к папе и говорит: «Просыпайся, хозяин, а не то сгоришь!» Вскочил отец – и правда: еще немного – полог бы загорелся, он возле печки сушился. Никто бы не выбрался. Вот у нас какой заботливый домовой!
– А я как-то шел по полю вечером, уже солнце за край неба скрывалось, и вижу – среди жнивья русалки забавляются, – рассказывал Ярий.
– Девушки, наверно, гулять вышли, на них такое находит, – проговорил недоверчиво Воимир.
– Не-е-ет! Я бы сразу отличил. Русалки были прозрачные, будто хрустальные.
– Если были русалки, то они тебя до смерти бы защекотали!
– Они и пытались защекотать. Как кинутся ко мне, как окружат! А я не растерялся, сорвал веточку полыни и перед собой выставил. Одна из них и спрашивает: «Что у тебя в руках?» Я ей сразу под нос сунул веточку и говорю: «Полынь вонючая». Она отпрянула назад да как крикнет громко так: «Прячьтесь под тын!» И все разом исчезли.
– Эх ты, лапоть! – в сердцах сказал Вавула. – Встреча с ними приносит несметные богатства, а ты проворонил!
– Или большие несчастья, – добавил Мстислав. – Так что ты, Ярий, правильно сделал, что сумел от них оборониться.
И так из вечера в вечер, история за историей...
Две недели продолжалось плавание. Наконец показалась Ладога. Жаль было расставаться с плотом, который им казался чуть ли не одухотворенным существом. Они поднимались по крутому берегу и все оглядывались: что-то с ним будет? На него уже налетели мальчишки, облепили со всех сторон. Самый бойкий встал у кормового весла, громко прокричал:
– Я объявляю себя кормчим! Приказываю слушаться всем моим приказам! Сейчас поплывем в тридевятое царство, в тридесятое государство!
– Куда правишь, куда правишь, кормчий? Дурак ты, а не кормчий! Давай лучше я буду кормчим! – напирал на него другой мальчишка.
Плот продолжал путешествие, но теперь по сказочным путям-дорогам.
VI
Мстислав вернулся в Новгород в каком-то странном возбуждении. Его не покидало предчувствие наступления чего-то радостного, светлого, необычного в жизни. Ему и город казался изменившимся: и дома и терема выше и красочнее, и себя он чувствовал повзрослевшим и более зрелым.
На другой вечер после приезда к нему пришел Ярий.
– Чего в горнице засиделся? Пойдем на луга! Сегодня весь город собирается в честь праздника Чаши Велеса.
– По Дарине своей соскучился? – улыбнулся Мстислав.
– И по ней тоже.
Легкий человек этот Ярий. Кажется, ничем его не проймешь, всегда весел, всегда в настроении. Вот и сейчас стоит возле порога, улыбается во весь рот, а глаза добрые, словно весь мир хочет полюбить. Недаром девчонки к нему ластятся.
– Хорошо, пойдем, – согласился Мстислав. – Все равно спать рано. Да и не хочется.
На берегу Волхова собрались и стар и млад. Степенно ходили под ручку пожилые, бегали детишки, хороводилась молодежь.
– Вон твоя Дарина стоит, – снисходительно проговорил Мстислав.
Дарина была крупной, упитанной девушкой, на полголовы выше Ярия. Мстислав не раз видел, как она командовала им, а тот с удовольствием подчинялся. На недоуменный вопрос друга отвечал:
– Умная и основательная она у меня. С такой не пропадешь!
– Жду, жду тебя, где прохлаждался? – встретила она Ярия строгим голосом.
– За Мстиславом заходил. А у князя всегда есть дела! – заливал Ярий, как видно побаиваясь гнева Дарены.
