можно заключить с ними мирный договор. Но они нарушают его тотчас после подписания. Нет у них нашего отношения к клятве: коли дал слово, умри, но выполни! Наоборот, им бы обмануть, обвести вокруг пальца, солгать, но получить возможность напасть и поживиться добычей.
– Но, может быть, династический брак...
– Нет у них ничего святого! Женятся на русских княжнах, выдают замуж своих дочерей – и тут же идут на Русь и грабят!
– Тогда выход один: идти в степь и бить! – уверенно проговорил Мстислав.
– Вот-вот! То же самое и я стараюсь внушить князьям. Соединиться и ударить общими силами. Загнать половцев за Дон, а может, и за Волгу! Так, как поступил в свое время дед мой, князь Ярослав Мудрый. Он вывел русское войско в степь, в решающем сражении разбил печенегов и прогнал их к морю. После этого поражения они так и не смогли оправиться и совершенно прекратили нападения на Русь. Вот и нам сейчас надо повторить поход моего деда!
– Но что князья? Неужели они не понимают этого?
– Нет! Как ни странно, но после стольких неудач, череды предательств и измен со стороны половцев продолжают верить им и надеются обезопасить Русь мирными договорами. Прошлым летом пригласил великий князь послов всех половецких ханов на реку Золотчу. Выговорил им все русские обиды, напомнил нарушения договоров и предложил съехаться всем ханам и русским князьям, чтобы утвердить вечный мир...
– Ханы, конечно, не отказались?
– В том-то и дело, что не только не отказались, но прибыли почти в полном составе! – Мономах встал в сильном волнении, прошелся по горнице. – Не надо представлять половецких ханов какими-то недоумками, глупыми людьми! Это – хитрые и коварные люди, очень хорошо осведомленные обо всем, что творится на Руси. Они прекрасно знали, что мне удалось склонить многих князей к походу в степь, все было готово для этого похода. Но Святополк разрушил планы. Великий князь вновь породил у наших правителей несбыточные мечты о том, будто с половцами можно заключить вечный мир и зажить спокойно. Князья отказались от военного похода и явились в город Саков на переговоры с половцами...
Мономах остановился у окна, смотрел на раскинувшиеся перед ним новгородские постройки и не видел их. Перед его глазами стояли многочисленные шатры русских князей и богатые юрты половецких ханов. Здесь были и Шарукан, и Боняк, и Аепа, и Алтунопа, и еще один Аепа, и еще ханы помельче. Тихие, улыбчивые, угодливые, входили они в шатер великого князя, говорили с притворными улыбками, слегка кивая головами в такт речи. Будто и не было жестоких набегов, не они черным палом шли по Русской земле, оставляя после себя дым пожарищ и трупы мирных жителей...
– Начались переговоры со взаимных обвинений друг друга, – сказал Мономах, продолжая стоять у окна. – Мы корили их в несоблюдении договоренностей, они нас – в срыве сроков передачи им подарков, которые пересылали им, чтобы не нападали на Русь...
И вновь Мономах увидел увертливые, настороженные глаза хана Боняка, его быстрые рысьи движения. Сколько раз пытался Мономах встретиться с ним в открытом бою, сколько раз гнался по пятам, но ускользал этот хитрый и увертливый хищник, заметал следы, исчезал на бродах. Чесалась рука, чтобы выхватить меч и полоснуть по нагловато прищуренным глазам и гадливой ухмылке...
– Два дня шли переговоры, – говорил Мономах, и в легкой дрожи голоса угадывал Мстислав волнение отца, вновь переживавшего встречи с коварным врагом. – Порешили, что во веки веков будут хранить мир и русские князья, и половецкие ханы, не порушат чужих рубежей, а откроют их для торговых и доверенных людей правителей. Вот уже скоро год, как тихо на южной границе, ушли в степь даже половецкие разъезды, которые постоянно виднелись на краю поля, прекратились нападения на купеческие караваны, вздохнули облегченно села и города...
– Может, и правда, установится вечный мир на границе с кочевниками?
Мономах недолго молчал, потом стал говорить уверенно и убежденно:
– Вечного мира со степняками не будет никогда. Мир половцам не нужен. И дело не в воинственном характере половцев. Нет, тут дело совсем в другом. Все кочевники живут разбоем, нападениями на соседние страны. Что они имеют у себя? Юрту, телегу для перевозки добра, несколько лошадей и какое-то количество скота. И – все. Но этого ханам недостаточно для богатой, роскошной жизни. А именно такую жизнь хочет вести каждый правитель. Но где же взять обилие ценного имущества и драгоценностей, как можно получить много богатства? Только грабя земледельческую и ремесленную Русь. Один набег на Русь дает хану больше богатства, чем вся дань с подданных. Во время набегов они забирают с собой изделия ремесла, утварь и выгребают весь урожай, снятый с полей. Увозят все подчистую. Все, что создано тяжелым трудом русов.
Мономах отошел от окна, присел за стол и, глядя в глаза Мстиславу, вдруг заговорил быстро, горячо, с горечью в голосе:
– А сколько русов они уводят в плен? Полных сил парней и мужчин, красивейших девушек и женщин! За какие бешеные деньги продают они их на невольничьих рынках крымских городов, в Византии и даже в Египте! Мучаются наши соотечественники в неволе, испытывают страшные унижения, трудятся на непосильной работе... Реками текут деньги в сундуки ханов и их вельмож! Разве откажутся когда-то добровольно половцы от этого дарового богатства? Никогда! Только силой, только мощным ударом разгромив их вооруженную силу, можно принудить к миру! Чтобы они боялись не только нападать, но даже думать о набеге на Русь! Вот чего добился Ярослав Мудрый, разгромив печенегов. Вот к чему мы должны стремиться в настоящее время в борьбе с половцами!
Мстислав с трудом выдерживал взгляд отца. В нем были и гнев, и боль, и воля могучего духом человека, и Мстислав невольно поддался его притягательной силе, и поэтому выдохнул горячо:
– Я с тобой, отец! В любое время рассчитывай на меня!
Неделю отдыхал Мономах у сына. Потом прискакал гонец из Киева, от великого князя Святополка с известием, что половецкий хан Боняк вторгся в пределы Переяславского княжества, ограбил волость и пошел дальше к городам на реках Суле и Псел.
– Я был прав, – говорил Мономах, поспешно собираясь в путь. – Половцы после заключения мира в Сакове получили год передышки, раскололи намечавшееся единство русских князей и ныне, по осени, как обычно, на сытых конях ринулись на Русь.
– Неужели князья и на этот раз будут верить слову половецких ханов? – спросил Мстислав.
Мономах пожал плечами, ответил неопределенно:
– Поживем, увидим.
В Киеве Святополк встретил переяславского князя у своего дворца, озабоченно проговорил:
– Боняк свободно гуляет по русским землям. Я собрал рать Киевского и Смоленского княжеств. Подходят силы из Суздаля, Ростова, Турова, Пинска. Но, видно, пешцы не годны для похода. Не угнаться им за ханом Боняком. Забирай конников всех княжеств и попытайся перерезать пути старому и коварному врагу, отбей полон и верни награбленное богатство.
На площади стояли конные дружины. Его переяславцев не было. Как сказал Святополк, они по пятам преследуют степняков. Благодаря им стало известно, что Боняк неожиданно повернул на Переяславль. Цель удара была ясна: захватив главный пограничный город и другие крепости на границе, половцы перекрывали все пути из Киева в степь и становились полными хозяевами южнее столицы; следующий удар они намеревались, как видно, нанести по Киеву.
В этих условиях Мономах не стал ждать подхода всех войск, а решил ударить по кочевникам, зайдя им в тыл. Музыканты проиграли выступление, рать переправилась через Днепр и углубилась в степь. По пути в нее влились переяславцы, среди них была сотня Ярия. Приходилось двигаться в пыли, но прошел дождичек, стало легче дышать. Кони скакали рысью, не останавливаясь, и скоро вышли к Переяславлю. И тут слева из перелеска на них вывалилась половецкая конница. Встреча для обеих сторон оказалась неожиданной, и те и другие так спешили, что не выслали дальней разведки. Произошло короткое замешательство. Но половцы растянулись на многие версты, им мешали наполненные награбленным добром телеги, в направлении главного удара у русов оказалось преимущество, и враг стал заворачивать коней обратно.
Но тут вперед войска выскочил Мономах. Ярий видел его белый, окаймленный золотым шитьем плащ, развевавшийся от стремительной скачки, поднятый меч, блестевший на солнце, из-под копыт боевого коня взлетали ошметки чернозема. Следом за ним хлынула лавина конников. Ярий почувствовал, как по всему его
