Мужи апостольские
Как во всей святоотеческой литературе не было дано цельной системы антропологии, так тем менее можно искать ясно выраженного учения о человеке в писаниях апостольских мужей. Сама атмосфера первохристианства не благоприятствовала и не побуждала к постановке проблемы о человеке. Эпоха эта характеризуется вообще богословской нечувствительностью. За исключением св. Игнатия писатели этого времени являются мало отвлеченными умами, не богословами и не мистиками. В произведениях этого времени преобладает пастырско-моральный оттенок. Это в большинстве послания увещательного характера. Стоящий несколько особняком по своим оригинальным эсхаталогическим схемам 'Пастырь' Ермы, благодаря своей апокалиптичности, не располагает богословствовать о человеке. Тогда скорее пророчествовали или проповедовали о близости паруссии, чем любомудрствовали. Простота и ясность Евангелия уже отсутствовали у писателей этого времени, но у них не было еще выработано метода и систематичности богословских построений посленикейской эпохи. Их сотериологические воззрения далеко отстают от прозрений ап. Павла и еванг. Иоанна, но не достигли до мистических дерзаний св. Григория Нисского или Максима Исповедника. У них совершенно отсутствует философский синтез, даже в такой элементарной мере, как у Юстина философа и Иринея. Нечего, конечно, и предвосхищать смелых построений Оригена.
Христианская богословская мысль зарождается на пересечении двух линий: еврейской традиции Ветхого Завета и философских наследий древнего мира. В первохристианской литературе были уже затронуты главнейшие вопросы антропологии: душа, образ Божий, сыновство Богу, воскресение и прославление целого человека, т. е. не одной только его душевной субстанции, но и тела.
В области психологии первохристианское сознание идет очень неуверенно, как бы ощупью. Характерным является для этой эпохи так наз. 'Письмо к Диогнету'. В нем дается нам такое сравнение души в теле с положением христиан в мире: (гл. VI): 'Что в теле душа, то в мире христиане. Душа распространена по всем членам тела… Душа, хотя и обитает в теле, но не телесна… Душа, будучи невидима, помещается в видимом теле… Плоть ненавидит душу и воюет против нее, ничем не будучи обижена, потому что ведь наша душа только запрещает ей предаваться удовольствиям… Душа любит плоть свою и члены, несмотря на то, что они ненавидят ее… Душа заключена б теле, но сама содержит тело… Бессмертная душа обитает в смертном жилище… Душа претерпевает голод и жажду и становится лучше…'[317]. Вопрос о происхождении души и ее природе в писаниях апостольских мужей не ставится вообще.
Образ Божий. Первый, кто из ранних христианских писателей обращается к этому вопросу, был св. Климент Римский. Он говорит (I ad. Corinth. c. XXXIII, 4–5): 'После всех других, Бог Своими святыми и непорочными руками создал человека, самое превосходнейшее и величайшее по своему уму (существо), как начертание Своего образа; ибо Бог сказал: 'сотворим человека по образу и подобию нашему'[318].
Слова 'по Своему уму' встречаются не во всех древнейших редакциях, почему в издании Funk- Bihlmeyer их не находим. Из этого отрывка можно заключить, что для Климента Римского образ Божий в человеке заключается в уме. Он и самое христианство понимает, как 'бессмертное ведение'[319] и 'познание славы имени' Христова'[320].
Не выясняя, что есть образ Божий, о нем упоминает и 'послание к Диогнету'[321].
Идея сыновства, так ясно выраженная в проповеди ап. Павла и ев. Иоанна, значительно потускнела в писаниях мужей апостольских. Так, хотя св. Климент и называет Бога Отцом, но это больше в смысле 'Отца, Творца и Зиждителя мира и всех людей', чем в смысле усыновления и единства в полноте таинственного тела Церкви[322].
Говорится о христианах, как 'сынах Божиих' у псевдо-Варнавы [323], но тоже без раскрытия этой идеи.
Несколько больше находим у Игнатия Богоносца. Хотя он и не говорит самого слова 'усыновление', 'сыновство', однако, он знает, что надо 'достичь Бога'[324] или 'достичь Иисуса Христа'[325]. Это не только чисто нравственное уподобление, это мистика непосредственного единения с Богом[326]. Христиане суть по посланию к Траллийцам 'ветви Креста'[327].
Для св. Игнатия эта мистика богообщения, а, следовательно, и обóжения осуществляется в том, что христианин есть храм Христа. Это совершенная традиция ап. Павла. Надо, чтобы Христос 'жил в нас, и чтобы мы были храмы Его, и чтобы Он был в нас, Бог наш'[328]. Таким образом, христиане становятся 'богоносцами'[329], и они имеют часть с Богом[330]. Достигается это стяжанием Святого Духа, 'чтобы было единение плотское и духовное'[331].
Об этом состоянии духовного совершенства говорит и псевдо-Варнава[332]. Христиане делаются 'духовными', 'совершенным храмом Богу'. Воплощение Сына Божия понимается им исключительно сотериологически[333].
Вообще же мысль ап. Павла о том, что наше тело есть храм Св. Духа повторяется неоднократно в разбираемых памятниках[334].
Вера в воскресение и личное бессмертие ясно выражается в памятниках после-апостольского времени. 'Дидахи' говорит о бессмертии и бессмертном начале[335]. Псевдо-Варнава знает воскресение[336]. Св. Климент ищет доказательств 'будущему воскресению' в смене дня и ночи, в произрастании растения из согнившего семени, в восстающем из пепла Фениксе[337]. О воскресении пишет св. Игнатий Траллийцам[338] и Ефесянам, поучая о том, что 'евхаристия есть лекарство бессмертия, не только предохраняющее от смерти, но и дарующее вечную жизнь в Иисусе Христе'[339].
Прославление тела, высказанное еще ап. Павлом в его проповеди воскресения, затрагивается и в писаниях апостольских мужей.
Св. Климент Римский пишет: 'да спасется во Христе целое наше тело'[340]. Так наз. 'второе послание Климента' учит о получении возмездия во плоти[341]. Эта плоть может получить жизнь к нетление, благодаря соединению с нею Св. Духа'. При этом 'соединение' означено словом χολληθέντος от глагола χολλάω – склеиваю, слепляю [342].
Эта вера в прославленную плоть имеет в этом памятнике интересную связь с учением о так наз. 'предсуществовании Церкви'. Из этой екклезиологической темы могут быть сделаны интересные выводы и для учения о человеке. Церковь и Христос представляются, как женщина и мужчина. 'Эта плоть есть вместообраз духа. Поэтому, никто, кто растлит вместообраз, не причастится подлинного. Если мы говорим, что тело есть Церковь, а дух Христос, то обесчещивающий тело, бесчестит Церковь. Таковый не причастник духа, Который есть Христос'[343].
Интересное место занимает в этом отношении 'Пастырь' Ерма, произведение, как указывалось, скорее профетико-апокалиптическое, чем богословский трактат. В нем, тем не менее, можно найти очень определенное верование в светлое предназначение плоти человека. Как и разобранные памятники, он учит об обитании Св. Духа в плоти, и всякая плоть, в которой Св. Дух обитает, будет оправдана[344]. так как 'Бог обитал в этой плоти, то, таким образом, прославится Господь, Который в тебе обитает'[345]. Дух есть источник жизни человека[346]. И 'все семя наше будет обитать с Сыном Божиим'
