l:href='#n_s.359' type='note'>[359]. Значит, бессмертие души (не безусловное, конечно, ибо абсолютно бессмертен только Бог) постулируется моральным принципом. Вероятно, это различие бессмертности человека и Бога навеяно апостолом Павлом: 'Царь царствующих и Господь господствующих Единый, имеющий бессмертие' (1 Тимоф. VI, 15–16). В этом Юстин будет влиять и на своего ученика Татиана Асирийца[360].
Из только что приведенного отрывка может создаться впечатление, что Юстин сторонник временных загробных мук: 'подвергаются наказанию, доколе Багу угодно, чтобы они были наказаны. 'Но наряду с этим находим и совершенно противоположные утверждения. Так: 'души их будут соединены с теми же телами и будут преданы вечному мучению, а не в продолжение только тысячи лет, как говорил Платон'[361]. 'Диавол будет послан в огонь…, чтобы мучиться бесконечный век'[362]. Кроме того, и во второй Апологии он говорит о 'наказании неправедных людей в вечном огне'[363], а в 'Диалоге' указывается про 'червя и неугасающий огонь'[364].
Второе пришествие Христово связано с воскресением тел и наказанием грешников. Смерть не есть 'состояние бесчувствия, ибо это было бы выгодно для всех злодеев… Души и по смерти сохраняют чувство[365]. В том, что души не умирают, убеждают нас некромантия, вызывание душ умерших, предсказания, оракулы и писания отдельных языческих писателей (Эмпедокл, Пифагор, Платон и др.). 'Мы веруем и надеемся получить опять умершие и в землю обратившиеся тела наши, утверждая, что нет ничего невозможного для Бога'[366]. Но как? Аргументация ведется от таинственного процесса зарождения человека от малой капли семени. Трудно понять и разумно обосновать тождество человеческого семени и уже готового, сформировавшегося человека, и это не легче, чем понять образ воскресения разложившегося тела. Неверие происходит оттого, что вы не видели еще воскресшего мертвеца'[367] . Для всемогущества Божия возможно и это.
Об образе Божием Юстин Философ не богословствует; он только мимоходом упоминает, что Адам есть 'тот образ, который Бог сотворил и он был обителью дыхания Божия'[368].
Немало внимания посвящено им вопросу о богопознании. Душа имеет способность богопознания. Бога и человека нельзя познать так же, как мы можем знать музыку, арифметику, астрономию и т. под. 'Божество не может быть видимо глазами, как прочие живые существа; Оно может быть постигнуто только умом, как говорит Платон'[369].
Однако, познание это связано с особыми нравственными требованиями. 'Око ума таково и для того дано нам, чтобы мы могли посредством него, когда оно чисто, созерцать то истинно сущее, которое есть источник всего того, что постигается умом, которое не имеет ни цвета, ни формы, ни величины, ни другого чего-нибудь видимого глазом, но есть существо тожественное себе, высшее всякой сущности, неизреченное, неизъяснимое, единое прекрасное и благое, внезапно проявляющееся в благородных душах по причине их сродства и желания видеть Его'[370]. 'Мы можем умом нашим постигать Божество и через то уже блаженствовать', так как душа наша 'божественна и бессмертна' и есть часть того верховного Ума'[371].
И хотя св. Юстин в своем 'Диалоге' утверждает, что души у всех живых существ одинаковы, но дар богопознания сообщен не всем. Не только животные бессловесные лишены этого дара, но и из людей немногие видят Бога, а только те, которые жили праведно и сделались чисты чрез праведность и всякую добродетель[372].
На этих отрывочных мыслях, однако, не построить сколько-нибудь удовлетворительную гносеологию.
Юстин Философ, кроме того, поставил, но не развил интересную тему: 'Что мы сотворены в начале, это было не наше дело; но чтобы мы избирали следовать тому, что Ему приятно, Он посредством дарованных нам разумных способностей убеждает нас и ведет к вере' [373]. В этих словах заключена мучительная проблема свободы человека. Не по своей воле, не свободно, но человек должен был принять свою свободу. Это является одним из самых острых противоречий в антропологии.
ТАТИАН АССИРИЕЦ
Этот ученик св. Юстина Философа не дал ничего интересного в области антропологии. Он во многом повторяет своего учителя буквально, часто перефразирует и почти не самостоятелен. Всегда при чтении его 'Речи против эллинов' больше чувствуется его озлобленность варвара против утонченного аристократизма культурной нации, чем творческий пафос и стремление самому вникнуть в глубины откровений и вопрошать. Он диаметрально противоположен своему учителю по умонастроению и это проявляется во всем стиле думать и защищать христианство.
Для уяснения его взгляда на человека интересно обратиться к его космологическим воззрениям. Он, решительно восставая против учения о совечности Богу материи[374] , понимает мир, как состоящий из материи и духа, причем этот дух воспринимается им, как нечто вещественное, в чем нельзя не усмотреть стоического влияния. Дух этот он видит всюду: 'Дух есть в звездах, в ангелах, в растениях, в водах, в людях, в животных, и хотя он один и тот же, но он имеет в себе различия[375]. В космологии его чувствуется некоторый привкус дуализма: он различает два вида вещества, худшее и лучшее. Это объясняет его уклон в энкратизм. В нем чувствуется как бы предвозвестник будущего сирийского направления монашества.
В учении о человеке Татиан высказывает следующие идеи. Человек есть 'образ бессмертия Божия'[376] и создан, чтобы быть бессмертным. До создания человека были созданы ангелы. Каждый из этих видов творения создан свободным, не будучи по естеству добр, что свойственно только одному Богу. Характерен его моралистический взгляд даже и на само Божество. У людей есть свобода выбора, свобода воли. В грехопадении человек, воспротивившись Божиему закону, последовал за сатаною. Будучи создан, как образ Божий, образ Его бессмертия, человек, по отделении от него духа, стал смертным.
Бог бессмертен, а человек, получив 'частицу Бога', получил также вместе с этим и бессмертие[377]. 'Душа сама по себе не бессмертна, мужи эллины. Она смертна, но она может и не умереть. Если она не знает истины, то и умирает вместе с телом, и оживает только вместе с воскресением тела. В человеке есть и Дух Божий, Который соединен с душею'[378].
Татиан различает два рода духов. Один он называет душою, другой же 'больший, чем душа, есть образ и подобие Божие'[379]. Человек создан частью из материи, а частью из того, что выше материи. Вся материя, как уже сказано, пронизана внутренне материальным духом. Человек отличается от других живых существ способностью речи и познавания Бога[380].
Душа человека не проста, но состоит из многих частей, множественна. Дух Божий соединен с душою и сообщает человеку с бессмертием и ведение истины. Человек двойствен, будучи создан из души и тела. Таким образом, Татиан дихотомист. Плоть для него является 'узами души'. Тело 'содержит душу'. Если человек содержит себя наподобие храма, то в нем обитает Дух Божий. Человек не только разумное животное, способное к познанию и к науке, но человек и только человек является образом и подобием Божиим[381].
В грехопадении человек, воспротивившись закону, пошел за диаволом. Люди подчинились демонам, а эти последние показали людям начертания созвездий, по которым стали определять судьбу. Но судьба не имеет никакого значения для христиан[382].
Грех произошел не от принуждения или от судьбы, а от свободы. 'Мы не созданы, чтобы умереть, но умираем сами по своей воле. Нас погубила свобода и свободные, мы стали рабами; вследствие греха мы продались. Богом ничего не создано плохого; но мы сами проявили' зло. Но проявив, мы можем и снова отвергнуть его[383].
Человек может покаяться и стать лучше. Воссоединение с Духом Святым и есть спасение. Демоны же лишены и этой надежды[384]. Они будут наказаны строже людей[385]. Нельзя не отметить с удовлетворением, что Татиан
