Наговорившись с 'предками', Сережка стал звонить своему лепшему дружку, а тот, оказывается, сидел дома, ждал его звонка и обижался, что он так долго не звонил.
Он тут же стал поторапливать бабушку ? его дружок Стасик жил в ее дворе, там они и подружились с трехлетнего возраста.
Вслед за ними улетела Светланка, тоже к подружкам, смешливым сестричкам-близняшкам Ане и Маше, ее одноклассницам.
Виктор и Ирина остались одни, перебирали по памяти услышанное, радовались, что все, слава Богу, благополучно…
? Ты заметил, как изменилась мама за эти дни? ? спросила потом Ирина. ? Совсем помолодела, щеки розовые, радостная вся. А как на тебя смотрела… как на благодетеля святого…
? Ладно тебе.
? Ну не злись, не злись… Я так рада за нее.
А потом вдруг переметнулась мыслями на Катьку.
? Слушай, она мне так понравилась. Такая хорошенькая. Сколько ей лет?
? Не знаю точно. Двадцать два-двадцать три. Так наверное. Спрошу.
? Не злись, ? прижалась она к нему, ? я так хочу тебя ревновать… по-настоящему, как ты тогда… страдать, мучиться… терпеть… Я уже немножко ревную.
? Мазохистка. Будешь ревновать, не стану ничего рассказывать.
? Ты что? Нам так нельзя. Я уже не ревную, правда. Ты так и не сказал, какого цвета трусики у нее были…
? Белые. Чисто белые. Как твои. Только свободные внизу, с напуском, так это называется?
? Те же, наверное, что и сегодня на ней. Под брюками. Давай мне такие брюки купим, а?
? Давай. Тебе будет здорово.
? А удобно в моем возрасте?
? В каком еще возрасте? Тебе же не пятьдесят. Совсем юная еще.
? Светланке купим. С получки. А я примерю и посмотрим…
? Рано еще Светланке сверкать задницей. В таком виде это место не только взгляды притягивает… Джинсовые ей купим. Перед школой. А завтра на лагерь шорты. И Сережке.
? Она у меня мои в лагерь просит. Представляешь, они на нее уже почти как раз. Даже не почти. Давай дадим. А то влетим завтра… гривен на триста пятьдесят. В общем зачете.
? На Анголенко съездим. Там дешевле, чем на Вознесенке.
? Слушай, а давай я попрошусь ? Катькины примерю. Как ты смотришь?
? В магазин пойдем и примеришь. Что, я ей так и скажу: дай штаны померить?
? Зачем? Просто пригласи в гости. Я сама скажу. Где это Светка задевалась? Поздно уже. И Сережку надо уже забирать. Ты поедешь?
Ехать не пришлось. Позвонила Елена Андреевна и сообщила, что он останется у нее.
? А он Вам… не будет мешать?
? Нет, ? улыбнулась она в трубку, ? у меня от сегодня большой перерыв. На целых три дня. По техническим причинам.
А потом тихо добавила:
? Спасибо, Витя… За все…
Светланка заявилась в полдесятого. Точно как обещала. Довольная. Нарассказывалась.
? Вы уже в постель?
? Завтра с утра на рынок поедем. Шорты тебе купим.
? Я мамины хочу. Они уже поношены. И обтягивают.
? Обтягивают. А ей что?
? А ей новые. Сережка у Лены? Класс. Как он мне надоел…
И шмыгнула в ванную. Из-за двери еще прокричала:
? И две ее футболки ? те, балдежные, тоже уже мои. Мы договорились.
? Может и трусы тоже?
Она приоткрыла дверь и, высунув только голову, кокетливо заявила:
? А трусы завтра купим. Целую пачку. Мамины мне не подходят.
Засмеялась и тут же прихлопнула дверь, чтобы не получить по носу. Выражение ее лица вдруг напомнило ему другой случай, годичной давности…
На каждого члена семьи у них теперь отдельная комната. Когда Виктор за праздничным новосельным столом гордо сказал эту фразу, Светка взяла и ляпнула:
? Одна в запасе.
? В каком смысле?
? Моя.
И прыснув смехом прямо в тарелку, схватилась и убежала, чтобы не получить по носу. Только тогда все поняли двусмысленность фразы. Даже Сережка ухмыльнулся. И им с Ириной пришлось смеяться, не выдержали.
Все три комнаты в их квартире были раздельными и они с Ириной занимали самую большую, которая по площади почти равнялась двум детским и находилась по коридору напротив их. Каким-то само собою разумеющимся образом они в своей семье считались за одного члена. Что-то вроде папа-мама. Одно и то же. В большинстве самых разных разговоров дети их не делили надвое: это вы, вроде как одна сущность, а это мы, вроде как две сущности ? разные, а вы одно и то же.
По сути это так и было для них.
Светка однажды его спросила:
? Папа, ты в других людях тоже умеешь так… растворяться? Как в маме.
? Что ты имеешь в виду?
? Ничего плохого, ? испугалась она его грозного тона. ? Я просто хотела сказать… вы с мамой, как один и тот же человек ? ты слушаешься ее, а она еще больше слушается тебя. Вы такие взаимопослушные…
? Ну, это не совсем так.
? Перестань. Я же вижу. Ты вроде как растворился в ней… и руководишь ею изнутри нее, тем самым, чем растворился.
? Ну ты и философ…
? А она в тебе так раствориться не умеет. Я вижу. Может это потому, что ты кончаешь прямо в нее?
Он чуть не ляпнул в ответ, что она тоже иногда в него кончает, но только вытаращил на нее глаза:
? Светка!
? Чего Светка? Что я, маленькая? Уставился, как на новорожденную. А я вами очень горжусь. Ты бы слышал, как другие родители качают друг другу права. Умора. Придурки какие-то. А ты такой… что тебя просто невозможно не слушаться. Ты и чужих людей можешь так приручать? Научи меня, а? Или для этого нужно иметь… ну, быть мужиком?
? Не обязательно.
? Тогда научи.
? Да я и так вроде учу… стараюсь…
? Ловлю тебя на слове.
А совсем недавно, почти перед отъездом в деревню, она вдруг спросила:
? Папа, а если вдруг мама тебе изменит?
? В каком смысле?
? Ну, в прямом. С другим мужчиной…
? С чего ты взяла?
? Ну, а вдруг ей захочется… мало ли… всякое бывает. Что тогда будет?
? Отшлепаю ее по заднице.
