? Ладно, ? загорелась она вдруг каким-то новым интересом, ? рассказывай тогда сначала, как ты хочешь маму. Это-то ты сможешь выразить. Только чур ? как на духу. Хорошо?
? Хорошо, постараюсь… Понимаешь, это не всегда одинаково бывает. Особенно начало.
? Давай все начала, какие вспомнишь.
? Ну, тогда во-первых, ? это по жизни сейчас чаще всего, ? когда мы вместе ложимся спать. От нее почти всегда очень приятный запах ? на меня он действует, как звоночек на песиков Павлова. Груди сильно заводят ? как они выпирают и качаются под ночнушкой. А если голенькие, так вообще. Кожа, когда дотронусь. В любом месте. Но особенно ? грудь и шея. И, конечно, если дотронусь рукой между ног. Вот. Это чаще всего главное из того, что действует на меня даже тогда, когда она сама еще не хочет. Нет, еще есть главное ? ее движения или, точнее ? поведение тела. Как она укладывает или встряхивает волосы, поправляет ночнушку, как ложится, ? она всегда что-нибудь подправляет у меня, то подушку слегка, то простыню, то волосы, то на теле что-нибудь как бы лишнее найдет и смахнет пальцами, и все это так осторожно, чтобы я как бы и не заметил. И обязательно улыбнется. Она так вообще всегда делает. А когда еще и сама уже хочет, тут вообще, столько всякого дополнительного появляется, не перескажешь. Я это сразу угадываю, как бы она ни маскировалась. Для меня ее желание ? самый сильный возбудитель. Особенно замаскированное.
? Теперь другие начала. Когда не перед сном. А потом о своем вожделении расскажешь.
? Ну, часто все то же самое, но не перед сном и не в постели.
? А еще?
? Иногда просто случайное воспоминание обо всем таком. Даже вне ее присутствия. Но при вспоминаниях чаще все-таки тут же всплывают какие-то детали самого… соития. Это еще сильнее действует.
? А еще?
? Еще когда… на нее смотрят мужчины. Знаешь, таким взглядом, особенным. Завожусь тогда с пол- оборота.
? Встает?
? Сейчас получишь по носу за такие слова, ? шутливо покачал пальцем. ? Нет. Не обязательно. Просто целый день потом перед глазами эти взгляды, а вечером я ее так отрабатываю, что она аж визжит.
Фу ты, ну ты, что он такое несет? Отрабатываю. Чертова Флора.
? Это от ревности. А еще?
? И по-другому бывает. Когда сам замечу какую-нибудь очень привлекательную незнакомку. На улице, или еще где-нибудь. Именно незнакомку.
? Да? ? удивилась она. ? А хочешь все равно маму?
? Тебе это странно?
? Конечно. А незнакомку, что, не хочешь?
Он задумался.
? Может, и незнакомку как-то. Но все равно мысли возвращаются к маме.
? Хорошо. Примерно ясно, ? заключила она. ? Теперь о вожделении. Тоже с начала.
? Ну, сначала появляется… такое шевеление вот здесь, где диафрагма. Как будто она как бы сама приподнимается. Вне зависимости от дыхания. Но и с дыханием тоже что-то связано, здесь, выше, возле ключиц. А уже потом ниже все идет, по животу, туда, в глубину, к самому крестцу. Только потом все к мошонке приходит.
Он снова задумался, но она не стала его торопить, только выставила к нему личико во внимательном ожидании.
? Нет, знаешь, я забыл о самом главном. Воображение. Оно само собой возникает. Это, собственно, не столько сознательное, сколько бессознательное воображение, то есть, наверное и не воображение, а такое состояние тела, которое… близко к тому, что бывает, когда уже соединяешься… Как бы внутри проигрывается заранее то, что должно произойти на самом деле… не столько в осознаваемом воображении, сколько во всем теле, как непосредственное переживание. Ну, и сознательное тоже. Присоединяется или с самого начала приходит. Или не поймешь, что раньше… Наверное, по-разному ? когда как.
Она села, поудобнее пристроилась к подушке, поджав к груди обтянутые ночнушкой коленки, обняв их руками и уткнувшись в них подбородком. И молча так сидела, вникая в его слова.
? Знаешь, я как-то однажды попробовал сознательно вызвать в себе такое чувство к одной женщине. Очень симпатичной и очень, как говорится, сексапильной. И она мне, в общем, нравилась. Так вот. Она сидела прямо напротив меня, на диване. Я трусы ее нечаянно увидел, ? между коленками промелькнули. Ну, и стал представлять, какая она под одеждой, воображать, как она раздевается, и как я ее раздеваю, и как трогаю за все ее части, ну и как все остальное делаю…
? И что?
? И ничего. Ну, почти ничего. Так, какие-то мимолетные, тут же ускользающие ощущения. А через несколько минут и забыл вовсе о ней.
? Воображение телом… ? задумчиво произнесла она после полуминутного молчания. ? Значит, телом, а не сознанием?
? Ну, видимо, так.
? А меня?
? Тебя? С тобой все иначе. Я до того случая вообще тебя никак так не воображал, ? ты же моя дочка, мне ничего такого и не могло вообразиться, ? ни в сознании, ни в теле. А теперь… конечно, воображаю. И сознанием, и телом. Только совсем иначе. Если это и вожделение, то совсем другого рода…
? Среднего, да? ? хихикнула она в коленки.
? Нет. Не знаю. Хотя… может и среднего, ? тоже улыбнулся он ее неожиданной реплике, вдруг показавшейся ему весьма многозначительной.
? Ой, я перебила. Давай, дальше.
? Если вдруг находит на меня, и я подумаю так о тебе, то это… это как запретный восторг… проникающий все тело и часть сознания… он идет из самой нижней глубины и всегда снизу вверх, никогда не наоборот. И как бы поднимает все тело… так высоко, что дух перехватывает от страха, ? кажется, что такой высоты в нормальной природе не бывает… выше собственной собственности… выше всего себя в ощущении того, что ты ? это я и есть, воплощенный еще и женщиной… во времени мира, ? не в моем личном, а именно во времени мира… чтобы увидеть или узнать что-то там, впереди, за пределами собственной жизни и смерти.
Он замолчал, не умея продолжить, ? не знал слов, какими мог бы выразить то, чего еще не сказал.
? А воображение предстоящего процесса?
? Это воображение чего-то другого, что знает только мое тело, и что совсем не знакомо моим мыслям и моему сознанию, но незнакомо так, что вызывает в нем не желание узнать неведомое, а наоборот, страх оказаться осведомленным…
? И ты выбрал страх?
? У меня не было другого выхода, доченька.
? А часто на тебя… находит?
? Нет. Не успею подумать, как во мне просыпается какой-то далекий родственник, ? кто-то из моих предков, ? не умеющий ни говорить, ни слушать, но ясно дающий понять, что ты запрещенная, что если я это стану делать, то могу узнать какую-то страшную тайну, которую людям не положено знать.
Она удивленно подняла не него глаза, будто осененная какой-то догадкой, потянулась к нему, приложилась грудью к его груди, и тихим, таинственным шепотом спросила:
? Может, это они там как раз об этом и разговаривают?
? Да. Может быть.
? А с мамой?
? У нас с мамой такого никогда раньше не было. Только вот совсем недавно… что-то подобное случилось. Один раз. Я еще не понял ? что. Но это не так было, совсем по-другому.
? Как это? ? удивилась она. ? Совсем не разговариваете? А что же вы там делаете?
Он с не меньшим удивлением уставился на нее, будто соображая, что же они с мамой там на самом
