Мехти щупал карманы шаровар, ища папиросы.
— Вот черт, забыл переложить коробку из других брюк.
— Могу угостить, — улыбнулся Карранти.
Он полез было в карман своих галифе, где лежала пачка с пленкой, но тут же отдернул руку. От Мехти не укрылось это движение. Из правого кармана Карранти достал другую пачку.
Взгляд Мехти на миг задержался на пачке. Она вся была испещрена женскими ножками… Это были сигареты убитого Карранти американца.
Карранти приподнял брови: он был слишком опытен, чтобы не заметить взгляда Мехти. Пачка, видимо, была знакома разведчику.
— Кажется, порядочная дрянь, — произнес Карранти.
Они закурили. Мехти оставался невозмутимым.
— Это сигареты твоего гостя, — небрежно сказал Карранти. — Он оставил их на столе, когда я его допрашивал.
Мехти вынул сигарету изо рта и начал вертеть ее в руках.
— Может, отравленные? — с тревогой в голосе спросил он.
Карранти рассмеялся.
— Кури, кури, — похлопал он его по плечу. — Он их сам курил. Устраивайся поудобнее, вон газеты на столе. Как-никак — свежие, позавчерашние. Я вернусь сейчас, покушаем вместе.
Мехти кивнул, прошел к столу, взял газеты. Карранти бросил на стол пачку, запер ящик стола на ключ и вышел.
Чутьем натасканной ищейки Карранти чувствовал, что Мехти неспроста оставлен в штабе. Это был первый случай, когда полковник Сергей уходил на операцию без своего молодого друга.
Карранти нашел Ферреро в подвале виллы, ответил на несколько вопросов о расходе винтовочных патронов и мин за прошлую неделю и вернулся к себе.
Мехти сидел за столом и, покуривая, водил пальцем по строкам итальянской газеты. Он даже покраснел от натуги.
Стаскивая куртку, Карранти незаметно оглядел комнату. Ему было достаточно одного беглого взгляда, чтобы безошибочно определить, что Мехти приставлен следить за каждым его шагом.
Все было на месте, но подушка на кровати лежала чуть левее, чем прежде, и угол простыни не выступал уже из-под одеяла. Пустая папка, нарочно оставленная им на столе, была сдвинута с места. На камине покоились два томика Данте: бумажная закладка валялась на полу.
Пользуясь отсутствием Карранти, Мехти не преминул обшарить комнату. И — выдал себя…
Итак, у командования бригады зародились какие-то подозрения. И Мехти должен был или подтвердить их, или опровергнуть. Что ж, это очень опасный молодой человек. Но он может безнаказанно взрывать дома и мосты, беспечно прогуливаться по Триесту и одурачивать тупоголовых нацистов; его же, Чарльза Беннета, одного из самых дорогооплачиваемых агентов Федерального разведывательного бюро, Мехти не удастся одурачить! Карранти считал Мехти прозорливым и умным разведчиком, он не раз открыто высказывал свое восхищение проведенными им смелыми и в то же время «чистыми» операциями. Карранти не мог не видеть в нем достойного сильного противника. Но преимущества были сейчас на стороне Карранти. Он знал о Мехти почти все, Мехти не знал о нем ничего. К тому же Карранти обладал более богатым опытом. «Мехти воспитывался как разведчик, а не как контрразведчик, — размышлял Карранти. — И нелегко ему придется со мной… Он беззаветно храбр, но слишком наивен — этот молодой человек, неуклюже обыскивающий кровати и письменные столы».
Карранти сел на кровать и стащил с себя сапог.
— Поскользнулся у крыльца. Теперь болит, — объяснил он.
— А вы в теплую воду поставьте, говорят, помогает, — посоветовал Мехти. При появлении Карранти он поднялся из-за стола.
— Пройдет и так. Да что ты встал? Садись, садись. У вас в Баку бывает такая мерзкая погода? — показал Карранти на окно.
— У нас свыше трехсот солнечных дней в году, — вздохнул Мехти.
— А паленту у вас едят?
Палента была местной крестьянской едой, — грубо размолотая кукурузная мука заливалась водой или молоком и кипятилась. В зависимости от достатка хозяев, каша заправлялась и маслом. Этой пищей не гнушались и партизаны бригады.
— Есть нечто похожее, — сказал Мехти, — только у нас это называется хашил. А молдаване готовят ее по-своему и называют мамалыгой.
— А в общем, это одно и то же: бурда! — весело сказал Карранти.
Время было выиграно. Он уже знал теперь, что ему делать. Пачка сигарет продолжала лежать на столе, и он решил применить свой излюбленный прием. Нужно сбить противника с толку, проявив к нему доверчивость: занять его внимание пустяками, задать ему загадку, и пока он будет поглощен разгадкой, самому заметать следы. Сейчас ему должны помочь сигареты. У него, у Карранти, в кармане лежит пачка сигарет, в одной из которых спрятана кассета. И уж если сам Карранти заговорит о том, что в сигаретах иногда прячут кассеты, то Мехти наверняка запутается: решит, что Карранти хочет отвлечь его этими паршивыми сигаретами и, конечно, ему и в голову не придет, что именно в сигаретах нужно искать интересующие их доказательства. Карранти же только этого и надо: приблизив противника к истине, он тем самым отдалит его от нее.
Карранти взял со стола сигареты.
— А знаешь, Михайло, — задумчиво произнес он, — после допроса я предложил нашим ребятам хорошенько обыскать твоего гостя, но не подумал о сигаретах.
— Об этих?
— В сигаретах очень часто бывают скрыты интереснейшие сведения, — пояснил Карранти. — Нам в штабе армии попадались такие.
Он достал из ящика ручную лупу и тщательно обследовал одну из сигарет, потом размял ее, высыпал на стол табак и проверил каждую крошку.
— А мы уже выкурили несколько! — сокрушенно сказал Мехти.
— Да, поторопились, — кивнул Карранти.
Он собрал со стола табак и обрывки бумаги и выкинул все в камин.
— Страшного ничего, конечно, нет, но надо было все-таки просмотреть пачку, хотя бы для успокоения совести. Люблю аккуратность.
Карранти поправил повязку на лбу. Мехти явно любовался начальником штаба.
— Как внимательны вы к каждой мелочи! — не удержавшись, восхищенно сказал Мехти.
Карранти, как человек, не любящий лести и не привыкший к ней, пропустил его слова мимо ушей.
— Ну что ж, попросим, чтобы нам принесли покушать. Нет возражений? — но тут же, будто спохватившись, Карранти досадливо щелкнул пальцами. — Оказывается, чрезмерная аккуратность имеет и свои неприятные стороны. Мы искрошили все папиросы и остались без курева.
— Я принесу свои, — сказал Мехти.
— Что ж, неси, — согласился Карранти.
Мехти направился было к двери, но Карранти остановил его.
— Собственно, зачем тебе лишний раз бегать? — сказал он и стал натягивать на ногу сапог. — Пойдем на кухню, там пообедаем, а заодно возьмем и табаку.
Предложение было вполне разумным, и Мехти стоя терпеливо ждал, пока Карранти кончит возиться с сапогами и накинет на плечи куртку.
В кухне, помещавшейся почти рядом с комнатой Карранти, стоял оглушительный треск сырых дров.
Над двумя громадными котлами поднимались облака вкусно пахнувшего пара.
Повар — худой, костлявый, сварливый старик — покрикивал на подростка в болотных сапогах. Это был Сильвио. Он сегодня дежурил по кухне и никак не мог угодить повару. Старик был не в духе: он скорее согласился бы готовить обед под пушечными выстрелами, чем под выстрелы этих мокрых, не желавших разгораться дров.
