Джим Лефтвич был простым американским парнем, родом из Айдахо, одного из центральных американских штатов. Родился он в городке, в котором было всего две улицы и около четырех тысяч жителей - но его жители были настоящими патриотами Америки и очень любили то место, где они живут и ту страну, в которой они живут. Ничто не могло поколебать этой наивной, но очень искренней любви: за Демократическую партию здесь почти никто не голосовал.
Отец Джима был фермером, довольно успешным, потому что он выращивал кукурузу и продавал ее на биотопливо. Джим мог остаться на ферме и помогать отцу, тем более что дел на ферме всегда хватало - но вместо этого он пошел на призывной пункт и завербовался в морскую пехоту США - ему очень хотелось быть морским пехотинцем. После года службы на территории Джибути - кэмп Лемоньер, единственная американская военная база на африканском континенте - его перебросили в Афганистан в провинцию Пактия. Это было страшное, по-настоящему страшное место. Рядом 'дырявая' пакистанская граница - а на той стороне поселения, где сторонниками Талибана являются все жители до последнего и лагеря подготовки. Среди полицейских и солдат афганской армии талибам симпатизирует каждый пятый. Горы, покрытые лесами, быстрые ручьи и горные тропы, которые нужно патрулировать и на которых смерть поджидает на каждом шагу - им приходилось идти в foot patrol, потому что лишь десять процентов дорог в этой провинции были пригодны для прохождения американской бронетехники. Джим пробыл в Афганистане целый год, за это время заслужил Бронзовую звезду, Пурпурное сердце, был ранен и контужен, заслужил благодарность от командования. Когда он вернулся домой - мать не узнала его, а отец был в шоке. Война уже была в его крови, он постоянно находился там, на этой войне. Он падал на землю, когда прогоревший глушитель какого-нибудь старого пикапа издавал резкий хлопок, он кричал по ночам, а некоторые ночи не мог спать вообще, он вел машину, машинально бросая ее с одной полосы на другую, чтобы не стать легкой добычей для ракетчика с РПГ. Он отравился войной и не мог больше жить в реальном мире, он подал рапорт на досрочное возвращение в Афганистан и пробыл там еще год, получив еще одну контузию - а потом, поняв, что не сможет вернуться домой, завербовался в частную охранную компанию и отправился в Ирак.
Последний месяц он охранял здесь какого-то министра, какого именно он так и не запомнил, потому что ему не было до этого дела. Всего лишь еще один араб в цветастом платке - шемахе, низенький, полноватый, с черными глазами навыкате и липкими, нечистыми руками. Араб этот был вдобавок и половым извращенцем - он содержал гарем из маленьких мальчиков, и иногда это вызывало у Джима желание засунуть в рот министра гранату и выдернуть чеку. Сегодня он был старшим смены - то есть он отвечал и за клиента и за восемь телохранителей (считая его самого), которые охраняли его. Утром они сели: министр в свой новенький бронированный Мерседес - видимо, должность позволяла воровать столько, что хватало не на старый, а на новый - а они сели в машину сопровождения. Это был выпускаемый серийно пикап Форд Ф550 с дизелем Камминс, кабиной 'Кинг Кэб' с двумя рядами, съемной 'капсулой' сваренной из листов брони и с турелью для пулемета ПКМ, специальными шинами с вставками и полностью бронированным капотом и кабиной. Девять с половиной тонн, броня держит очередь из АКМ в упор - черт знает скольким воинам 'иракского фронта' такие вот машины спасли жизнь при подрывах и нападениях. Сегодня министр выступал в парламенте (процедуры демократии здесь соблюдались истово, иракцы были большие любители поговорить), потом он должен был до конца рабочего дня переместиться в здание правительства рядом, а потом он скажет, куда надо ехать. Пройдет день - и все охранники получат по семь-восемь сотен долларов, а Джим - полторы штуки, потому что он старший смены. Рискуя жизнью, он за два месяца зарабатывал столько, сколько отец зарабатывал за год тяжелого труда. И это его устраивало - возврата в мирную жизнь он уже не видел.
Итак, они пробились к Парламенту (восточнее его была главная стоянка такси зеленой зоны Багдада, машин от этого было много), Мерседеса поставили под навес и прикрыли лежащими тут кевларовыми покрышками - если неподалеку произойдет взрыв, Мерседес не повредит осколками. Сами же они стояли на стоянке для les miserables, где было полно Субурбанов, Тойот Ланд Круизер и таких вот пикапов и где собрались несколько десятков 'псов войны', солдат удачи, чтобы потрепаться за жизнь, пока заняты клиенты.
Солдаты удачи делились по кучкам в зависимости от национальностей - в Ирак приезжали зарабатывать деньги со всего мира. Отдельно кучковались славяне - было очень много сербов из Сербии и Сербской Краины*, болгар, были и русские, их язык был схож, и они могли понимать друг друга без переводчиков. Отдельно кучковались англоязычные - американцы, британцы (многие из которых прошли САС) и южноафриканцы, которых тут тоже было полно - они говорили по-английски и никого больше в свою компанию не принимали. Все остальные - либо сидели по машинам, либо сбивались в мелкие группки по три - четыре человека, пытались объясниться на плохом английском, потому что английский был международным языком наемников.
Когда Джим подошел к 'своим', стоящим у бронированной Тойоты с эмблемами 'Эринис' - британский контрактор, которого все знали по кличке 'Сахиб', бывший оперативник САС, отличившийся в Боснии и самом начале в Ираке - рассказывал очередную историю, в которой непонятно чего было больше - то ли правды, то ли лжи...
- Так вот... И заходим мы в эту долбанную хибару - а там, скажу я вам, хибары получше чем здесь. Заходим вчетвером, потому что в тех краях надо было держать ушки на макушке. А там какой-то ублюдок кричит - я муслим, я муслим, не стреляйте!
- И вы стали стрелять?
- Конечно, нет, какого черта. Тогда мы стреляли в сербов.
- И дострелялись.
- Дай доскажу. В этот раз - это в пятом году было - нам поступила информация о том, что в нашем секторе какой-то ублюдок организовал лабораторию по производству фугасов из неразорвавшихся снарядов. Причем этот ублюдок - говорит не на арабском языке, по крайней мере, наш информатор ни черта не понимал, что он говорит.
- Они тут все тупые...
- Ты будешь слушать или трындеть?! - разозлился британец
- Все, молчу, молчу - примирительно сказал южноафриканец из бывшего спецбатальона Буффало.
- Так вот. Потом нам удалось установить, что эти ублюдки обосновались в гараже в районе Аль- Джабайла. Кто-нибудь был в Басре?
- Я был... - сказал американец, относительно которого было известно, что он входил в состав сто двадцать первого спецотряда, охотившегося за верхушкой иракского сопротивления - это рядом с железнодорожным вокзалом, чуть ниже его, на самом берегу реки. На том берегу реки - зеленка, куда лучше не соваться. Там сыро, чертовски много растительности и предельно хреново.
- Соображаешь - уважительно сказал британец
