Они познакомились давно – но он по-прежнему любил ее и испытывал чувство вины от того, что она вынуждена жить так, как живет сейчас. Ничего… сегодня все должно закончиться.
Они посмотрели друг другу в глаза – понимали друг друга уже без слов, как супруги, прожившие много лет вместе. Джохар показал рукой на дорогу:
– Иди, погуляй…
Алла пошла к кустам на противоположной стороне дороги. Было раннее утро, туман, клочковатый, как мокрая вата, лип к машинам, к кустам, к нему самому. Он вспомнил номер, который нигде не записывал, включил аппарат, убедился в том, что он работает, спутник над ним, все нормально, и начал набирать номер. На пятой цифре чемоданчик взорвался, и президента отбросило взрывом от аппарата. Алла Дудаева, которую отбросило взрывом в придорожную канаву, выбралась из грязи, спотыкаясь, бросилась к мужу, крича во весь голос, подбежала – но тот был уже мертв.
Было слишком поздно…
Через два дня после этого автомобиль генерал-лейтенанта ФСБ Заможного на ровной дороге потерял управляемость и сорвался с моста – генерал ехал к себе на дачу, трупы вырезали из искореженной машины автогеном. Он был уже не нужен, более того – он был опасен, потому что слишком много знал, и заговорщики обрубали концы. Часть его функций в аппарате ФСБ была передана капитану госбезопасности Илье Проносову.
Российская Федерация, Дагестан
Город Хасавюрт, Железный рынок
22 июня 2015 года
Полковник Владимир Александрович Чернов вышел из дома, который снимал в пригороде, в семнадцать тридцать, но было еще светло, потому как было лето. Он был одет не в форму, а так, как одевается здесь обычный «мирняк» средней руки, пытающийся выглядеть «круто». Черная кожаная куртка, черные джинсы Diesel, все – Турция, а не Китай. Полицейские очки на нос и черная футболка с надписью «Аллах Акбар!» на арабском. У полковника было два пистолета – «стечкин» в кобуре под мышкой и «макаров» в кармане, оба взведены и сняты с предохранителя, что делать было ни в коем случае нельзя.
Полковник незаметно выглянул на улицу, заметил стоящую в начале улицы белую «Газель». Проносов следил за ним постоянно, искал – на чем взять.
Чернов маханул через соседский забор, прижался к земле, прислушиваясь. У соседей была собака, но сейчас она еще была на привязи. Волком метнулся он к забору, там была калитка – сделана специально для тех, кто скрывается. В калитку он проскользнул на соседний участок, заросший и неухоженный.
Этот участок принадлежал людям, у которых сын стал ваххабитом. Сына убили в горах год и несколько месяцев назад, после чего семья, в которой не осталось ни одного живого мужчины, снялась и уехала отсюда. Этот дом тоже теперь принадлежал Чернову, он купил его на свое полковничье жалованье, благо сейчас платили реально много – он за все время службы не мог припомнить, когда личному составу так много платили – а дома здесь стоили недорого. Этот дом он купил на имя некоей бабушки ста четырех лет, заплатив взятку в Регистрационной палате Дагестана[39]. Так делали здесь многие, запреты государства оборачивались лишь новой волной коррупции, потому что такой в России был народ. Например, когда ФСБ запретила нормально продавать сим-карты для мобильных телефонов, ввела недельную проверку личности, потому что боевики любят говорить меж собой с телефонов, а не с раций и мобильный телефон чаще всего используется как часть инициирующего механизма фугаса – моментально возник бизнес по регистрации и продаже сим-карт на стариков, и на любом базаре только свистни и заплати пару тысяч – тебе продадут карту, зарегистрированную хоть на Владимира Владимировича. Зарегистрировав дом на подставное лицо, полковник нарушил закон – но сделал он это не ради личной выгоды, а по служебной необходимости.
Полковник подкрался к гаражу, оглядываясь как волк, проверил все «контрольки», которые оставил, – чисто. Тем не менее он и дверь гаража открыл не за ручку, а за веревку, привязанную к ней, и машину внимательно осмотрел, перед тем как в нее сесть. Минировать машины здесь были большие мастера, способов было великое множество, начиная от гранаты в стеклянном стакане и заканчивая взрывчаткой, интегрированной в структуру кузова и упакованной так, что не учует никакая собака – именно так в прошлом году взорвали Дом Правительства.
Автомобиль полковник тоже купил с рук и подержанный, документы оформил на подставное лицо. Это был «ВАЗ-2112», одна из самых популярных здесь моделей, с зачерненными по кругу окнами и заниженной задней подвеской, так что машина как бы волочилась задом по асфальту. Полковник не стал клеить вызывающее «Аллах Акбар!» на лобовое стекло, зато в салоне висели дорогие деревянные четки и небольшой медальон на цепочке, на котором была изображена обвитая колючей проволокой рука со сжатыми пальцами и вытянутым указательным, еще там была арабская вязь. Это означало «Нет Бога кроме Аллаха!» и было одним из символов ваххабитов. Наличие подобного медальона в машине могло кончиться очень худо.
Выведя машину на улицу, полковник внимательно огляделся, затем запер дверь гаража. Никого не было…
Следующие полчаса он крутился по городу Махачкале, чтобы стряхнуть возможный «хвост», если таковой все же есть. Проехал по проспекту Али-Гаджи Акушинского, свернул на Магомеда Гаджиева, потом на Дахадаева. «Хвоста» не было, поэтому полковник дворами выбрался на Орджоникидзе, идущую параллельно побережью и железнодорожной ветке, и поехал из города.
В город Хасавюрт, сильно разросшийся за последние двадцать лет и превратившийся из просто областного центра в один из центров региональной политики, он въехал примерно в двадцать ноль-ноль, по пути отметив, что наладить нормальное несение службы на КП так пока и не удается. Явно ваххабитскую машину остановили только один раз, и все это закончилось пятью сотнями рублей – хоть бы больше брали, себя не уважают, право слово. Проблема, за решение которой отвечал и он в том числе, не решалась никак – даже когда на посты поставили русских, а не дагестанцев, ничего не изменилось. Дагестанцы своих пропускали просто так, чужих – за деньги, а могли и вовсе не пропустить – а русские пропускали всех, и за одну и ту же сумму. Когда на посты поставили русских – дагестанские менты начали жаловаться, что они обваливают цены…
Город Хасавюрт – так получилось – находился на самой границе с Ичкерией, в девяностые годы мятежной, в нулевые – тайно воюющей, а в десятые – претендующей на объединение всего региона под своим крылом. Лет двадцать назад, когда Ичкерия получила независимость, но при этом никто не желал работать – в Хасавюрте возник крупнейший рынок региона, где можно было купить все, что угодно, и знаменитый «Круг». «Круг» – это было место, где меняли и выкупали похищенных, место на самой административной границе. Там был русский блок-пост с бронетранспортерами, и солдатам платили за прикрытие этим самым бронетранспортером, место считалось очень козырным. В назначенное время со стороны Чечни и со стороны Дагестана подъезжали кавалькады джипов, разбегались и залегали снайперы, обеспечивающие обмен, – у кого не было, мог нанять русских, потом на обе стороны шли заложники, служащие гарантом честности обмена, только потом «большие люди» встречались в центре этого «Круга» и начинали обговаривать условия обмена или выкупа. Однажды на «Круг» «тереть базар» приехал большой человек, русский вор в законе, сиживавший еще в Белом Лебеде[40], понтов – немерено. Терку с чехами он выдержал ровно десять минут, психанул, теряя лицо, а сев в машину – начал звонить «корефанам» и отдавать приказы «чтобы всех чехов на кичманах опетушили сегодня же». С большим трудом вора удалось урезонить, а об обмене все-таки договорились местные, более привычные к таким теркам переговорщики.
Потом, когда Чечню «замирили» – Хасавюрт все же не потерял своей привлекательности как торговый центр. В Чечне правил клан Кадыровых, и никому нельзя было ничего делать, не договорившись с Кадыровыми и не заплатив им, а кто рисковал – мог стать жертвой нападения ваххабитов, которые, по слухам, все еще шастали по лесам. В итоге цены в Ичкерии были довольно высокими, и если кто хотел купить что-то подешевле – тот садился в машину и ехал на хасавюртовский базар, потому что в Дагестане было тридцать два языка и диалекта, и такую республику подмять под себя одному клану было просто невозможно.
