каждом звуке, адвокаты со строгими и проницательными лицами, мисс Мэри и, конечно же, незаменимый Бантер. Рассказ миссис Граймторп был прост. Со дня разговора с лордом Питером ее не оставляли муки совести. Она улучила минуту, когда ее муж напился в «Славе Господней», оседлала лошадь и отправилась в Стэпли.
— Я не могу молчать. Пусть лучше мой муж убьет меня — хуже уже не будет. Пусть лучше я предстану перед Господом, чем его повесят за то, чего он никогда не делал. Он был добр, а я была так несчастна, и, надеюсь, его жена не станет слишком на него сердиться, когда ей станет все известно.
— Нет-нет, — откашливаясь, промолвил мистер Мерблес. — Извините меня, мадам. Сэр Импи…
И адвокаты зашептались, отойдя к окну.
— Видите ли, она и так сожгла все корабли, явившись сюда, — заметил сэр Импи. — И сейчас мы должны решить — оправдан ли риск? В конечном счете мы ведь не знаем, каковы улики Уимзи.
— Нет, именно поэтому я и склонен предъявить эту свидетельницу, несмотря на риск, — ответил мистер Мерблес.
— Я ничего не боюсь, — решительно перебила их миссис Граймторп.
— Мы высоко ценим это, — ответил сэр Импи. — Но прежде всего мы должны учитывать степень риска для нашего клиента.
— Степень риска?! — воскликнула Мэри. — Но ведь это доказывает его невиновность!
— Можете ли вы под присягой подтвердить время, когда его светлость Денвер изволил прибыть в Граймерову Нору, миссис Граймторп? — продолжил адвокат.
— На кухонных часах было четверть первого. У нас очень точные часы на кухне.
— А покинул он вас?..
— Пять минут третьего.
— Сколько времени при быстрой ходьбе требуется, чтобы добраться до охотничьего домика?
— Ну, около часа. Там бездорожье, да еще подъем.
— Миссис Граймторп, вы не должны позволить обвинению сбить себя с толку в этих вопросах. Потому что они будут пытаться доказать, что у герцога было время убить Каткарта или до того, как он отправился к вам, или после возвращения. А согласившись с тем, что в жизни герцога было нечто такое, что он хотел сохранить в тайне, мы предоставляем обвинению недостающую улику — мотив для убийства того, кому эта тайна могла стать известной.
Наступила Гнетущая тишина.
— Позвольте мне спросить вас, мадам, — промолвил сэр Импи, — были ли у кого-нибудь подозрения на ваш счет?
— Мой муж догадывался, — хрипло ответила миссис Граймторп. — Я уверена в этом. Он всегда знал, но не мог доказать. А в ту ночь…
— В какую ночь?
— В ночь убийства — он расставил для меня ловушку. Он вернулся из Стэпли ночью, надеясь застать нас и убить. Но он слишком много выпил в Стэпли, перед тем как отправиться, и провел ночь в канаве, иначе вы расследовали бы наше с Джералдом убийство.
Услышав имя своего брата, произнесенное таким образом да еще такими устами, Мэри ощутила странные чувства и вне всякой логики вдруг поинтересовалась:
— А мистера Паркера нет?
— Нет, моя дорогая, — укоряюще ответил Мерблес, — это не дело полиции.
— Я думаю, лучшее, что мы можем сделать, — заметил сэр Импи, — это предъявить свидетельницу суду, а потом каким-то образом организовать охрану этой дамы. А тем временем…
— Она поедет со мной к маме, — решительно заявила мисс Мэри.
— Моя дражайшая леди, — возразил мистер Мерблес, — это будет несколько неудобно в сложившихся обстоятельствах. Я думаю, вряд ли вы отдаете себе отчет…
— Так и мама сказала, — резко ответила мисс Мэри. — Бантер, вызовите такси.
Мистер Мерблес беспомощно махнул рукой, зато сэр Импи, казалось, испытывал явное удовольствие.
— Бесполезно, Мерблес, — промолвил он. — Время и беды укротят эмансипированную девушку, но никакими силами невозможно остановить эмансипированную пожилую даму.
Из дома вдовствующей герцогини и позвонила мисс Мэри Чарлзу Паркеру, чтобы рассказать ему новости.
17
КРАСНОРЕЧИВЫЙ МЕРТВЕЦ
Je connaissais Manon: pourquoi m'affliger tant d'un malheur que j'avais du prevoir.
Бушевавшая всю ночь буря разогнала тучи, и на следующее утро погода стояла ясной и свежей и в просветах между облаками мелькало голубое небо.
Проведя час в спорах и пререканиях, заключенный со своими советчиками предстал перед судом, и даже непроницаемое лицо сэра Импи было залито краской между буклями парика.
— Я ничего не скажу, — упрямо повторял герцог. — Это бесчестно. Конечно, я не могу помешать вам вызвать ее, раз она настаивает — чертовски благородно с ее стороны, — заставляет меня ощущать себя еще большей свиньей.
— Давайте остановимся на этом, — промолвил мистер Мерблес. — Это произведет хорошее впечатление. Пусть идет на скамью подсудимых и ведет себя как истинный джентльмен. Им это понравится.
Сэр Импи, просидевший до утра над своей речью, лишь кивнул.
Первая свидетельница этого дня явилась полной неожиданностью. Она назвала себя Элайзой Бриггз, но сообщила, что более известна под именем мадам Брижитт с улицы Нью-Бонд, где она работает как парфюмер и косметолог. У нее широкая аристократическая клиентура обоих полов, к тому же у нее есть отделение в Париже.
Покойный являлся ее клиентом в течение многих лет как в Лондоне, так и в Париже. Она делала ему массаж и маникюр. После войны он обратился к ней по поводу небольших шрамов, полученных им в результате ранения шрапнелью. Он был очень внимателен к своей внешности, и если вы называете это тщеславием у мужчин, что ж, значит, он был тщеславен. Сэр Вигмор Ринчинг не стал допрашивать свидетельницу, и благородные лорды остались в полном недоумении, что все это значило. После этого сэр Импи Биггз наклонился вперед и, выразительно похлопывая папку указательным пальцем, начал:
— Милорды, дело представлялось нам настолько очевидным, что мы не сочли необходимым предъявлять алиби… — Но в это мгновение из легкого столпотворения у дверей вырвалась фигура судебного офицера, который с возбужденным видом кинулся к сэру Импи и вручил ему записку. Сэр Импи прочел ее, покраснел, окинул взглядом собравшихся и, отставив папку и сложив поверх нее руки, произнес неожиданно громким голосом, который проник даже в тугоухого герцога Вилтширского:
— Милорды, я счастлив сообщить, что наш недостающий свидетель здесь. Я вызываю лорда Питера Уимзи.
Все головы одновременно повернулись, и все устремили взгляды на неряшливую, грязную фигуру, которая двигалась вдоль длинного зала. Сэр Импи Биггз передал мистеру Мерблесу записку и, повернувшись к свидетелю, который отчаянно зевал в промежутках между улыбками, расточаемыми им налево и направо, потребовал, чтобы тот был приведен к присяге.
Показания этого свидетеля выглядели следующим образом:
