Герой дня
Вставать-вставать! Эти сказанные нараспев слова вторглись в пьяные сновидения Лу, где в который раз прокручивались недавние события: вот он вытирает пот со лба Люси, сует в рот Пуду выпавшую соску, отводит свесившиеся туда пряди волос Люси, прижимает к себе обмякшее тело жены и опять — к Люси — вытереть пот с горячего лба девочки, Пуд снова выплевывает соску. Улыбка Рут, когда он сказал, что любит ее.
Прямо у себя под носом он чувствует запах кофе. Наконец он открывает глаза и вздрагивает в испуге от представшей ему картины, больно ударяя свою и без того больную голову о бетон стены.
Свыкнуться с увиденным ему удается не сразу. Утренние пробуждения проходили у него по-разному, иногда перед его открывшимися глазами возникало нечто отрадное, но чаще — наоборот. Теперь это была кружка кофе у самого носа, но чаще всего Лу просыпался под журчание воды в унитазе — это был как бы сигнал к подъему. Иной раз появления в спальне таинственной особы, спустившей воду в унитазе, приходилось ждать раздражающе долго, и бывало, правда нечасто, что Лу старался поскорее выбраться из постели и спешил убраться из дома, лишая тем самым незнакомку удовольствия сунуться в спальню.
Однако в то утро после первого раздвоения Лу Сафферна пробуждение его в корне отличалось от обычного, потому что перед ним предстал мужчин одного с ним возраста; мужчина этот протягивая ему кружку кофе, и на лице его застыло довольное выражение. Что было, конечно, совершенно невиданно и удивительно. Но удивление, по счастью, умерялось тем, что мужчиной этим был не кто иной, как Гейб, и, как быстро, к своему облегчению, обнаружил Лу, оба они, и он и Гейб, были полностью одеты, и звука спускаемой воды тоже не было слышно. С раскалывающейся головой и привкусом дохлых мышей во рту Лу оглядел помещение, осваиваясь в нем, как осваивается в зале, где ему предстоит выступить, кандидат в президенты во время предвыборного марафона.
Находился он в подвале, на что ясно указывали бетонные стены и расстояние до сочившегося влагой потолка с огромными свисающими с него проводами. Лежать Лу было жестко, хотя под ним и был спальный мешок. Шея затекла, так как спал он в неудобной позе, упираясь головой в бетонную стену. Над ним до самого потолка громоздились металлические полки — тяжелые, серые, холодные и унылые, они напоминали подъемные краны, заслоняющие дублинский небосклон в районах новостроек. Голая лампочка слева не столько давала свет, сколько целила своими слепящими белыми лучами непосредственно в голову Лу, словно из дула пистолета. С мрачной очевидностью явствовало, что находится Лу в подсобке Гейба на подвальном этаже. Стоя над Лу, Гейб протягивал ему дымящийся кофе. Картина знакомая — зеркальное отражение того, что было неделю назад, когда Лу остановился возле Гейба на улице и предложил ему кофе. Только на этот раз зеркало отражало все в искаженном виде, потому что, когда Лу смог оценить расположение фигур, он увидел, что внизу теперь был он, Лу, Гейб же находился над ним и выше.
— Спасибо. — Он взял кружку и обхватил ее холеными пальцами, согревая их на теплом фарфоре. Его пробрала дрожь — ну и холодища же тут!
Первые слова, которые он произнес, вышли хриплыми, а сев, он почувствовал себя так, будто мир с грохотом обрушился ему на голову, а похмелье, длившееся второй день подряд, убеждало, что к преимуществам, которые принес с собой возраст, — а таковых было немало, взять хотя бы нос, который с годами стал не так выделяться на лице, — оно, похмелье, уж никак не принадлежало.
— Между прочим, кто-то пообещал мне электрообогреватель, и я еще не теряю надежды! — осклабился Гейб. — Ладно, не утруждайте себя, как я слышал, синий цвет губ в этом сезоне как раз самый писк моды.
— О, простите, я поручу это Элисон, — пробормотал Лу и отхлебнул черного кофе. Теперь, когда сумбур первых впечатлений улегся и он понял, где находится, он мог расслабиться и даже выпить кофе. Но первый же глоток поставил его лицом к лицу с другой проблемой.
— Какого черта я здесь делаю?
Он уселся получше, изготовившись поймать любую подсказку. Одет он был во вчерашний костюм, теперь измятый, испещренный странными, но весьма красноречивыми пятнами на рубашке и пиджаке. Строго говоря, куда ни кинь взгляд, все вокруг него было грязно и замызгано.
— И чем это воняет?
— Думаю, это от вас. — Гейб улыбнулся. — Я нашел вас ночью на заднем дворе офиса, где вас рвало в мусорный бак.
— О боже! — прошептал Лу и прикрыл лицо руками, но тут же в замешательстве поднял взгляд: — Но я же ночью был дома с Рут и Люси. Им было плохо, а как только они уснули, проснулся Пуд. — Лу устало потер себе виски. — Неужели мне все это приснилось?
— Никоим образом, — весело отвечал Гейб, подливая кипятку себе в кружку с растворимым кофе. — И это все было с вами тоже на самом деле. Суматошная выдалась ночка, не помните?
Лу не сразу ясно припомнились все события прошлой ночи, но натиск воспоминаний о самом главном — таблетке, раздвоении, — вдруг нахлынувших на него, был столь оглушителен, что за ним, как градины после бури или как монетки из прохудившегося кошелька, посыпалось остальное.
— А эта девушка, которую я встретил?.. — Он осекся, желая и одновременно не желая узнать ответ. Какой-то частью сознания он был уверен в своей невиновности, в то время как другой его частью он готов был выволочь все наружу и надавать пощечин себе самому за то, что вновь поставил под удар прочность семейных уз. Его прошиб холодный пот, что добавило новый оттенок в исходившую от его тела сложную смесь запахов.
Гейб, не мешая ему некоторое время покрываться испариной, мелкими глотками попивал кофе — так мышь потихоньку, сладострастно пощипывает вкусный кусочек сыра.
— Вы встретили девушку? — с невинным видом спросил он и удивленно раскрыл глаза.
— Ну… да, хм… в общем, это не так важно, но… Я, разве был один, когда вы меня нашли, а? — Один и тот же вопрос, но выраженный другими словами. И то и другое одновременно.
— Ну конечно, вы были один. Но скучно вам не было — казалось, вы вполне довольны, оставшись наедине с самим собой, но что-то бормоча о девушке, — подколол его Гейб. — Похоже было, что вы ее потеряли, позабыв, где ее искать. Однако в мусорном баке вы ее не нашли, хотя, если порыться в нем и счистить вашу рвоту, возможно, на дне и может оказаться ваша избранница.
— А что я сказал? Не в точности, а говорил я что-нибудь о том, что… ну, вы понимаете… черт! Если я что себе позволил, Рут убьет меня! — Глаза его наполнились слезами. — Ну и кретин же я, дубина стоеросовая!
Он раздраженно пнул ящик, стоявший в изножье спального мешка. Из уважения к чувствам Лу Гейб перестал улыбаться.
— Вы ничего себе с ней не позволили.
— Вам-то откуда это знать?
— Знаю.
Лу пристально поглядел на него — опасливо, с любопытством, недоверчиво и одновременно всецело доверяя ему. Гейб был сейчас для него всем — родным отцом и похитителем его души, который нравился ему все больше и больше, единственным человеком на свете, понимавшим его положение — которое сам же и создал. Опасная взаимосвязь.
— Гейб, нам и вправду надо серьезно поговорить об этих таблетках. Я больше не хочу их принимать. — Он вынул из кармана пузырек. — То есть прошлая ночь была, конечно, необыкновенной, во многих смыслах настоящим откровением. — Он устало потер глаза, вспомнив пьяный голос в телефоне. — Я что хочу сказать, меня сейчас тоже два?
— Нет, вы опять воссоединились, — пояснил Гейб. — Ничего себе кувырок, правда?
— Но как же Рут? — продолжал свое Лу. — Она проснется, а меня нет. Она же забеспокоится, заволнуется, куда я делся!
— Она проснется и увидит, что вы уже уехали на работу. Как всегда.
Усвоив сказанное, он немножко успокоился.
— Но это дико, нелепо. Нам надо выяснить, где вы раздобыли эти таблетки.
— Вы правы. Мы это выясним, — серьезно заявил Гейб, забирая у Лу пузырек и засовывая его в карман. — Но не сейчас. Еще не пришло время.
