они открыли сезон охоты на куропаток. Денвер, крадущийся поспешно в 23.30, чтобы пройти две мили через поля в ночь, когда фермер Граймторп уехал покупать технику и корма. Денвер, небрежно втиснувший в оконную раму во время ночной непогоды важное письмо со своим титулом, чтобы все могли увидеть его.
Денвер, крадущийся назад в три часа ночи подобно загулявшему коту, чтобы споткнуться о мертвое тело своего гостя у оранжереи.
Денвер, который, с его правильными и глупыми понятиями английского джентльмена о чести, скорее пойдет упрямо в тюрьму, чем сообщит своему поверенному, где он был. Денвер, вводящий в заблуждение их всех, заставляя придумывать самые дикие и невероятные разгадки тайны — тайны, которая теперь стала ясной как День. Денвер, чей голос, по ее мнению, она услышала в тот памятный день, когда бросилась навстречу его брату. Денвер, который с помощью своих благородных пэров спокойно привел в движение огромную, скрипящую машину правосудия, чтобы сохранить репутацию этой Женщины.
В этот день, должно быть, проходило заседание избранного комитета, на котором члены палаты лордов разбирали детали прежних уголовных судов над пэрами, чтобы решить, как ускорить процесс по делу герцога Денверского. Обсуждались также следующие моменты: обращение лордов-парламентеров к королю, с тем чтобы ознакомить его величество с датой, назначенной для судебного разбирательства; принятие мер по оснащению Королевской галереи в Вестминстере; скромная просьба о присутствии значительных сил полиции для наведения порядка на подходах к палате; петиция его величеству о любезном назначении председателя суда пэров; требование, в соответствии с ужасным прецедентом, чтобы все лорды, вызванные в суд, явились в своих мантиях, соответствующих их статусу; чтобы каждый лорд, вынося приговор, честно высказывал свое мнение, положа правую руку на сердце; о присутствии в палате парламентского пристава, требующего от имени короля соблюдения тишины, — и так далее, и так далее до бесконечности. Подумать только — ведь всю эту чудовищную процедуру мог сделать бесполезной маленький грязный клочок бумаги, застрявший в оконной раме, если бы был обнаружен раньше.
Приключение Уимзи в трясине расстроило его нервную систему. Он смеялся, сидя на кровати, в то время как слезы струились по его лицу.
Мистер Бантер безмолвствовал. Безмолвно он принес бритву — и до конца своих дней Уимзи так никогда и не узнал, как или от кого он так вовремя получил ее, — и начал задумчиво править ее на своей ладони.
Некоторое время спустя Уимзи взял себя в руки и подошел, шатаясь, к окну, чтобы вдохнуть глоток холодного воздуха, доносящегося с торфяника. Стоя у окна, он услышал громкий шум: внизу, во внутреннем дворике, фермер Граймторп вышагивал среди своих собак; когда они выли, он бил их кнутом, и они выли снова. Внезапно он поднял голову и поглядел на окно с выражением такой яростной ненависти, что Уимзи отступил поспешно назад, как будто его ударили.
Пока Бантер брил его, он молчал.
Задача, стоявшая перед лордом Питером, была из деликатных; ситуация, с какой стороны ни посмотри, неприятная. Он был в большом долгу перед хозяйкой; с другой стороны, положение Денвера было таково, что следовало отбросить всяческую обходительность и церемонии. Его светлость, однако, никогда не чувствовал себя большим грубияном, чем тогда, когда спускался по лестнице в Грайдерс-Холле.
В большой кухне фермерского дома он нашел крестьянку крепкого телосложения, которая готовила тушеное мясо в горшке. Он спросил, где можно найти мистера Граймторпа, и ему ответили, что хозяин на улице.
— Могу я поговорить с миссис Граймторп, пожалуйста?
Женщина посмотрела на него с сомнением, вытерла руки о передник, и, войдя в комнату, где моют посуду, громко позвала:
— Госпожа Граймторп!
Голос ответил откуда-то снаружи.
— Джентльмен хочет вас видеть.
— Где госпожа Граймторп? — перебил Питер поспешно.
— Я думаю, в маслобойне.
— Я пойду к ней туда, — сказал Уимзи, проворно выходя из кухни. Он прошел через выложенную камнем посудомоечную комнату и вышел во двор как раз в тот момент, когда миссис Граймторп появилась из темного Дверного проема напротив.
Там, освещенная падающим на нее холодным солнечным светом, с мертвенно-бледным лицом и густыми темными волосами, она была еще прекраснее, чем когда-либо.
Не было никакого следа йоркширского происхождения в продолговатых темных глазах и очертаниях красивого рта. Плавные линии носа и скул подтверждали догадку о происхождении из дальних стран, проглядывающих сквозь тьму веков; казалось, она только что поднялась из далекой могилы в пирамидах, роняя сухие и благоухающие мрачные повязки со своих пальцев.
Лорд Питер собрался с духом.
«Иностранка, — сухо сказал он себе. — Немного еврейской или испанской крови, не так ли? Замечательный тип. Не виню Джерри. Я и сам не смог бы жить с Хелен. Ну, за дело».
Он быстро пошел вперед.
— Доброе утро, — сказала она. — Вам лучше?
— Совершенно верно, все хорошо, спасибо — благодаря вашей доброте, за которую я не знаю, как расплатиться.
— Вам лучше бы уйти сейчас же, — ответила она глухим голосом. — Мой муж не любит незнакомцев, и я сожалею, что наша прошлая встреча закончилась так неудачно.
— Я уйду прямо сейчас. Но сначала я должен просить вас поговорить со мной. — Он глядел мимо нее в полумрак маслобойни. — Можем мы зайти внутрь?
— Что вам надо от меня?
Она посторонилась, однако, позволила ему проследовать за ней внутрь.
— Госпожа Граймторп, я нахожусь в безвыходной ситуации. Вы знаете, что мой брат, герцог Денверский, находится в тюрьме, ожидая суда по поводу убийства, которое имело место ночью на 13 октября?
Ее лицо не изменилось.
— Я слышала, это так.
— Он решительно отказался объяснить, где находился между одиннадцатью и тремя часами той ночью. Отказавшись отвечать, он подвергает себя большой опасности.
Она все так же пристально смотрела на него.
— Чувствуется, что он связан словом чести и потому не хочет говорить, хотя, я знаю, он мог бы привести свидетеля, который оправдал бы его.
— Он, кажется, очень благородный человек. — Ее холодный голос слегка дрогнул.
— Да. С его точки зрения, он, несомненно, поступает правильно. Однако вы поймете, что я, как его брат, естественно, стремлюсь, чтобы дело было представлено в надлежащем свете.
— Я не понимаю, почему вы говорите мне все это. Возможно, если речь идет о недостойном поведении, он не хочет, чтобы об этом стало известно.
— Очевидно. Но для нас — для его жены и маленького сына, для его сестры и меня — его жизнь и безопасность — вопросы первостепенной важности.
— Важнее, чем его честь?
— Тайна — это позор в некотором смысле, и боль для его семейства. Но будет несравнимо большим позором, если его казнят за убийство. Клеймо в этом случае окажется на всех, кто носит это имя. Позор правды, я боюсь, в нашем очень несправедливом обществе ляжет тогда на свидетеля его алиби.
— В таком случае, вы ожидаете, что свидетель найдется?
— Чтобы предотвратить осуждение невинного человека? Да, думаю, я рискнул бы так предположить.
— Я повторюсь: почему вы сообщаете мне все это?
— Потому что, госпожа Граймторп, вы лучше меня знаете, насколько невиновен мой брат в этом убийстве. Поверьте, я глубоко обеспокоен тем, что вынужден говорить вам эти вещи.
