– Как это по-китайски! – заметила я.
– Китайцы даже браки заключали с мальчиками, – продолжила Варя. – Мы, библиотекари, – страшные люди, – улыбнулась Варвара. – Мы все читаем, читаем… И все запоминаем. Потому о чем ни спроси нас – вместо энциклопедии сгодимся.
Да, деревенька продолжала меня удивлять!
– И что, вы все это прочли здесь? – спросила я, указывая на пять выставленных в ряд стеллажей.
– А я не всегда здесь работала, – мягко улыбнулась Варя. – К моим услугам долгое время была «Историчка». А тут обосновалась, когда на пенсию ушла.
Со стороны магазина послышался шум: кто-то из покупателей энергично доказывал, что колбаса несвежая. Варя взглянула на часы:
– Я до пяти часов работаю, закрываюсь уже. Нет, если что-то еще интересует, могу задержаться…
– Нет, нет, спасибо. Я обязательно еще зайду. У вас тут необыкновенно.
Все-таки лиственницы, окружавшие мой домик, необыкновенные красавицы. Ну словно с картины сошли. Я миновала соседский двор, поздоровалась с тетей Нюрой и прошла к себе.
Как интересно все получается, однако… В голове вертелись фрагменты Вариных книг. В раздумьях я открыла дверцу стенного шкафчика, соструганного каким-то местным умельцем, и достала початую бутылочку кагора. С возрастом я полюбила сладкие вина. По мнению моей покойной мамы, это верный признак старения. Пожалуй, немного выпить мне сейчас не помешает. Эх, жаль, что в одиночку, – вот верный путь к алкоголизму!
И тут, словно в ответ на мои сетования, в дверь постучали. Это была Галочка.
– Добрый вечер! Катя, можно к вам?
– Конечно, проходи.
Я давно обратила внимание, что в роскошных особняках жить скучно. Там не посидишь уютно, с друзьями просто так не поболтаешь. Местом встреч становятся небольшие домишки, вроде моего.
– Садись. Составь компанию, – предложила я.
– Кагор… – немного разочарованно протянула Галя. – Ну, выпью, пожалуй.
– Любишь сухие красные вина? – догадалась я, потому что раньше тоже их предпочитала.
Мы выпили по первой, закусили шоколадкой и яблоками. У Гали горели щеки, было заметно, что она сильно возбуждена.
– Катя, – спросила она, – я могу с вами поговорить?
– Да… Можешь… – удивилась я. – А о чем? И вот что: давай на ты?
Галя улыбнулась, кивнула:
– Да, конечно, мне будет приятно… Вы… Ты кажешься симпатичным человеком.
– Рада, – кивнула я. – Так о чем ты хотела со мной поговорить?
– Ну просто… Мне больше не с кем. Я с папой пыталась поделиться, но он жуткий сухарь. А я такую штуку разузнала! – Галка сделала страшные глаза и заговорщически зашептала: – Письмо точно подлинное!
Эх-ма! Оказывается, не только я одна расследование веду!
– Я сличила почерк! Это точно рука Жоржа! – воскликнула Галя.
– Вот это да! – только и смогла выговорить я.
Я налила нам еще по рюмочке, а она достала из сумочки какой-то пенальчик и извлекла оттуда две бумажки. Две ксерокопии французских писем.
– Ошибки быть не может. Хочешь – посмотри сама. Это письмо я скачала из Сети. А вот это из столика. Я вообще-то по две штуки сделала, но одну папа забрал.
– Так его же Аннушка запрятала. – Я назвала старую учительницу так, как называли мы ее в школе, но Галя не сделала мне замечания, может, просто не обратила внимания?
– Она его закрыла в секретере, – призналась «внучка» Анны Федоровны. – А ключ прячет в шкафу в том ящике, где носки хранятся. Мне Надя сказала.
Галя захрустела яблоком, сказав, что целый день не ела.
– Тогда закусывай! – Я близоруко прищурилась, рассматривая документы. – Похоже, – согласилась я минуты через три. – Очень похоже.
– Да не просто похоже, – сверкнула глазами Галочка, – а одна рука! Я все отсканировала и специально буковки совмещала. Все сходится.
Она снова порылась в сумке и достала еще одну бумаженцию.
Насколько я могла понять, синий и красный цвета обозначали разные тексты. Некоторые слова и впрямь совпадали.
– А что это за письмо? – поинтересовалась я.
– Ну это что-то позднее, – скривилась Галя. – Это Жорж уже из Франции писал в зрелые годы.
Мы выпили еще. Надо было мне предложить голодной Галине что-то посущественнее, чем конфетка и яблочко. Она быстро пьянела.
– Имя Галина, – очень серьезно произнесла она, – по-гречески означает «водная гладь».
– Красиво, – поддакнула я. – Хорошее имя.
– Угу, – согласилась она. – А по-испански означает «курица». Точно, точно! – закивала она. – Помнишь «Галина бланка» – «белая курица» в переводе. – Галочка всхлипнула. – Вот я и пытаюсь всю жизнь доказать, что я не курица. Зачем меня только так назвали, Кать?
Мне никогда не приходилось выяснять, что означает мое имя, поэтому я только пожала плечами.
– Ты смеялась над моими курсами, – обиженно продолжила Галка, – а я вот выяснила. Все сходится. Конечно, на крупных торгах мое заключение не примут, у них свои специалисты, но все же… Представь себе только заголовки газет! – Она мечтательно откинула голову: – «Сенсационная находка!», «Открытие молодого эксперта!».
– Заголовки будут что надо, – подтвердила я.
– Все-таки жутко приторный этот кагор! – Галка тяпнула еще рюмочку. – А Надькина мать – стерва! – вдруг ни с того ни с сего объявила она.
Ого-го! Вот это заявочка!
– Чего так? – удивилась я. – Ну, человек она – не сахар. Всегда такой была, но чтоб настолько сурово…
– Ну надо же! – Галя была похожа на обиженного ребенка. – Такая сенсация! А она противится.
Я не успела ничего ответить: в дверь кто-то поскребся.
– Можно? – Это был Володя. – Извини, что я без звонка.
– Проходи. – Я удивилась. – Вроде еще не суббота… Нет, я не в том смысле, что выгоняю.
– Не суббота. – Володя с интересом взглянул на Галочку и вытащил из рюкзачка бутылку вина.
– Сухое! – расцвела Галина.
Та-ак! Надо идти готовить обед. А то ребенок сейчас напьется. И чего это Володю вдруг принесло? Случилось что-нибудь?
Выглядел он довольно хмурым. То есть общество Галины ему явно нравилось, но когда он отвлекался от прекрасного объекта и задумывался о чем-то своем, то сразу хмурился.
Я кинула на сковородку картошку, нарезала еще сыру и вернулась за стол. Галочка с восторгом повествовала о проделанной ею экспертизе письма. Володя слушал внимательно, но не слишком радовался, словно его что-то смущало. Вскоре все стало ясно.
– А меня с работы уволили! – сообщил он.
– Как? Кто?
– Артем Сергеевич. Так и уволил, как увольняют.
– А почему?
– А по кочану, – надулся Володя. – Разонравился я ему. Высказал кучу придирок… Совсем никакого чувства юмора у человека!
– А при чем тут чувство юмора? – спросила я.
– Ну… – Володя смутился. – Ну, просто я неудачно пошутил. Хотя почему неудачно? Это еще как посмотреть. А он развопился о профессиональной этике, зануда чертов! Достал уже.
– Ты что-то украл? – Галочка сделала «большие глаза».
