– Да ладно, перестаньте… – Петровна тоже растерялась. – Антон, тебе спасибо. Но не надо… – Женщина явно не привыкла, чтобы за нее заступались, и сильно разнервничалась. – Идите, садитесь на свое место, – обратилась она к обидчику. – Все, хорошо, Антоша.
Пассажиры разочарованно вздохнули: представление закончилось. Антон вернулся ко мне.
– Ты был великолепен! – восхитилась я.
– Ерунда! – отмахнулся Антон. – Такие, как этот, против сильного не полезут. А если бы и попробовал, я бы легко с ним справился.
Вечеринка в богатом доме – это совсем не то, что деревенские посиделки! Я ощущала себя кем-то вроде бедной родственницы. И чего я так комплексую? Не то чтобы я уж такая завистливая, но все- таки немного противно, когда ты вынуждена замазывать потертости на туфлях, а вокруг тебя болтают об отдыхе в Сингапуре. Все это было бы вполне переносимо, если бы присутствующие не корчили из себя интеллигентов. Ну да, большинство из нас получило высшее образование – спасибо партии за это! Но по- настоящему образованных людей мало. Себя я к таким не отношу.
Психологи считают, что идеальное число гостей за столом – 10–12 человек. Не знаю, учитывала ли это Надежда, но нас было именно одиннадцать. Интересно, она сама гостей приглашала? Наверняка нет.
Наконец-то я познакомилась с Андреем – Надиным мужем. И сразу вспомнилось слово «авторитарный», которое как нельзя лучше его характеризовало. Довольно высокий, с хорошей фигурой, моложавый, но видно, что его внешний вид – не более чем результат постоянных занятий спортом. Возраст все же давал о себе знать: щеки и подбородок уже обвисали неприятными складками.
Я заметила, что он явно привык командовать и пытался делать это даже с посторонними. Приказы оформлялись в виде вежливой, но настойчивой просьбы, заботы об окружающих. Однако стоило не подчиниться, как в его голосе тут же прорезался металл. Я такого обращения не люблю. Попытался он и на меня сверху вниз глянуть, да не вышло: роста-то мы примерно одинакового.
Надежда выглядела отлично: серо-голубое платье отлично оттеняло фарфоровую кожу. Конечно, Надя была совсем не в моем вкусе, но я не могла не признать, что она прекрасно вписывается в окружающую обстановку: такая же немного вычурная. Хорошая фигура, укладка, макияж. Андрей изредка бросал на нее довольные взгляды, а один раз я заметила, как он ласково похлопал ее по попе.
Что и говорить, он нашел идеальную спутницу жизни: красивую, покорную, ухоженную. С детства забитая властной мамочкой, она привычно смотрела на мужа снизу вверх, принимая его выходки самодура за силу характера, и откровенно им восхищалась.
Надиной падчерицей оказалась симпатичная девушка Галя. Милая, только, по-моему, большая задавака. Хотя, наверное, я просто придираюсь. Совсем молоденькая – только что окончила институт, – она мнила себя великим специалистом по всем вопросам. Иногда это было даже смешно. Желая помочь Наде обставить дом, она поступила на какие-то двухмесячные курсы и теперь щеголяла дипломом – да еще государственного образца! – эксперта по антиквариату. Самое смешное, что Андрей принимал ее «квалификацию» за чистую монету.
– Мне кажется, – заметила я, – что все же на звание «эксперт» может претендовать человек, проработавший в этой области… ну, скажем, лет пять как минимум.
– Мой диплом дает право… – начала Галочка и принялась перечислять области искусств, в которых она считала себя компетентной проводить экспертизу.
Мне стало смешно: экая наивность!
– Галка, – спросила я, – неужели серьезно считаешь, что можешь выдавать экспертные заключения? Так вот с ходу отличишь поддельного Айвазовского от подлинника?
Она смутилась, покраснела, но ответила с вызовом:
– Смотря какая подделка… Если она качественно сделана, то ее и специалист с сорокалетним стажем не определит. Здесь нужна суперквалификация и техника. Существуют тысячи методов: рентген, химический анализ краски… По их результатам я смогу сделать заключение. А все равно точно вам никто не скажет. Подделки везде встречаются. Даже на Сотби.
Вот это уже была речь взрослого человека, а не девочки-дурочки, какой она мне показалась вначале.
Я понемногу осваивалась в кругу гостей, когда вдруг услышала негромкий разговор Андрея с Надей.
– Чего ты вдруг пригласила? – Этот тип даже не запомнил моего имени. – Подружку свою?
– Ее мама позвала. – Надин голосок дрогнул, словно она сознавалась в чем-то недостойном.
– И за каким чертом?
– Ну… Андрюшенька… – растерялась Надежда, – а разве она мешает? Катя живет неподалеку, мы столько лет не виделись…
– И еще десять лет не встречались, вреда бы не было, – оборвал ее Андрей.
Все ясно: нет у меня ни денег, ни внешности. Пришла к подружке, а попала на светский раут. Чего такая, как я, тут забыла? Мне захотелось уйти. Я бы, наверное, так и сделала, если бы мне на помощь не поспешила Майя Ивановна. Тетя Майя, как звали мы ее за глаза. Она не из тех людей, что вызывают всеобщую любовь. Я тоже. Наверное, именно поэтому мы и нравимся друг другу. Жизнь у нее была не сахар, поэтому она кажется грубоватой. На самом деле это не так.
Тетя Майя – не просто преподаватель рисования, она – художница. Талантливая, но, увы, в свое время не раскрученная. Нам, детям, очень нравились ее картины, а вот идейно подготовленным товарищам – нет. Уж слишком много было в них страсти и неуемной фантазии.
Мы с ней уже немного пообщались, и я узнала, что и теперь, на пенсии, она продолжает рисовать: что-то для себя, что-то для сидельцев в Измайлово, иногда делает копии старых мастеров.
– Сейчас прибудет главный гость – антиквар Артем Сергеевич, он мне часто заказы подбрасывает, – по секрету сообщила тетя Майя. – Знаешь, иногда я думаю, что он мне сильно недоплачивает. Наверняка мои вещи за старину продает.
– Как подделки? – ахнула я.
– Эх, нет во мне предпринимательской жилки! Была бы посмекалистее, сама бы оборачивалась. Деньжищ было бы!
– Точно, – кивнула я, – а Галину в качестве эксперта привлекли бы.
Недолго мы предавались размышлениям, как много было бы у нас обеих деньжищ, обладай мы деловыми способностями. Майя Ивановна забеспокоилась. В кресле, в углу, восседала третья подруга- педагогиня – Татьяна Романовна. Я так и не поняла, зачем ее пригласили? Сидела она мрачная как туча. Просто тень отца Гамлета, а не человек. Я уже писала о трагедии в ее жизни. Конечно, легко судить: ни семьи, ни детей у меня никогда не было, но все же в гостях я бы все-таки попыталась изобразить улыбку. Или хотя бы просто доброжелательное выражение лица. Окружающие-то ни в чем не виноваты.
Хотя, с другой стороны… Мы с ней в одинаковом положении: ее тоже пригласили неизвестно зачем.
– Здравствуйте, Татьяна Романовна, – подошла я к ней. – Вы меня помните? Я – Катя Тулякова.
– Помню, Катенька, – впервые улыбнулась она. – Не совсем еще из ума выжила. Ну садись, расскажи, как дела у тебя.
Больше всего я не люблю рассказывать о себе. Но что было делать? Пришлось еще раз поведать немудреную повесть своей жизни: замуж не вышла, бабушка умерла, мама умерла… Хорошо еще, что Романовна не стала сочувственно вздыхать. Видимо, она так замкнулась в своем горе, что до чужого ей дела не было. Ну и ладно!
Я недолго пробыла подле нее и при первом случае моментально переключилась на Галочку. Несмотря на спор о живописи, мы быстро нашли общий язык. Когда она не пыталась «производить впечатление», то оказывалась простой и милой девушкой. Узнав о смерти моей мамы, она рассказала мне о своей, которая умерла пять лет назад совсем молодой. Чуть старше меня.
– Мама была такая милая… спокойная, – говорила Галя. – У отца трудный характер, вспыльчивый, но мама умудрялась с ним уживаться.
– Тоскуешь по ней?
Галя кивнула и опустила глаза.
– Раньше больше тосковала. Теперь Надя есть.
